— Гореть им ясным огнем, ек-кувырок, — голосом дяди Сергеева проокал Сашка, — молода елка, а шишку дает!
— А нельзя ли сделать так, — сказала Инга, — чтобы мы сошли на берег, где нам нужно, а бичи остались на теплоходе.
— Остановка по требованию, как в автобусе, — засмеялся я.
Но шеф пришел от этой идеи в восторг.
— Это то, что нам нужно! Здесь такие вещи практикуются! Я поговорю с капитаном. Под видом тренировки спасательной команды мы в шлюпке спокойно добираемся до берега и делаем ручкой нашим преследователям. А потом пускай нас ищут. Итак, — приглашающе махнул рукой шеф, — давайте просмотрим на карте второй вариант. Вот здесь обозначена автомобильная дорога. От Вычегды она идет почти строго на север. Если проехать по этому шоссе около сотни километров, то нам остается перевалить через отрог Тимана… Здесь Тиман совсем низкий, думаю, можно пройти без особых затруднений.
— Сколько? — спросил Яковенко, склоняясь над картой.
— Около пятидесяти, если по прямой.
— Ну, за два-то дня, надеюсь, пройдем?
— Да, надо полагать… В крайнем случае, одна или две ночевки в лесу, какая разница? Как, Инга?
— А что, из-за меня разве много было задержек?
Я покраснел. Хотя уже много утекло воды и мой грех с лодкой был отмолен, эта фраза прозвучала так, что камень упал в мой огород. Инга спохватилась, бросила на меня извиняющийся взгляд.
— Я имела в виду: быть землепроходцами, так надо и пройти по тайге.
Андрей решительно замял это дело:
— Давай решать. Референдум так референдум! Кто за первый вариант? Кто против? Все! Вопрос ясен, принят вариант два, заседание закрыто. Сообщений, справок нет?
Справок не было.
ЗАПИСЬ 2
Из шлюпки высадились около временной грузовой пристани. Я огляделся. Слева от маленького заасфальтированного пятачка громоздились какие-то механизмы в дощатой упаковке, на которой на русском и немецком языках значилась марка народного машиностроительного предприятия ГДР. На выезде с пятачка стоял новенький бело-голубой грузовик с размашистой меловой надписью на кузове: «Перегон».
Увидев грузовик, Митяй бросил мешок, заторопился.
— Подскочим, пока не ушел, узнаем, что и как, — сказал он мне.
Мы подошли к машине. Инга тоже пошла с нами, сказав, что ее присутствие поднимет шансы на успех. Кабина пустовала.
— Хм, — Липский взялся за ручку, потянул.
— Ну, не надо? — в открывшейся дверце появилась растрепанная заспанная голова.
— Слушай, друг, — начал Митяй, — не подбросишь нас? Тут рядом.
— Куда? — Шофер скороговоркой произнес название, которое можно было расслышать как «Новоухтинск» или «Новоуфимск». — Не еду!
— Да нет, нам близко — сотня верст с гаком! На север.
— А-а. Если гак меньше ста километров — сделаем. Вас много? И девушка с вами? Из Москвы, что ли?
— Из Волгограда.
— А-а. Ну, давай по местам и крепче держись. Погнали!
Через несколько минут грузовик уже мчался по таежному шоссе. Шоссе, судя по свежим срезам пней, оставшихся кое-где по краям просеки, было недавней постройки. Однако то ли от движения перегруженных машин, то ли от проседания плохо подготовленного земляного полотна в асфальтовом покрытии образовались ямы, выбоины и дыры. Шофер, красуясь перед Ингой ухарством, а может, по привычке, гнал вовсю, даже не пытаясь притормаживать. После каждого ухаба он высовывал левую руку с оттопыренным вверх большим пальцем и кричал в окно:
— Во! Больше газу — меньше ям!
Мы укрылись от встречного ветра за кабиной, цепляясь за передний борт, подпрыгивали при толчках и ударах. Липский, очень боявшийся потерять очки, ворчал:
— Капканы! Западни! Волчьи ямы!
Ничего! Приспособились, притерпелись; зато доехали сказочно быстро. Прощаясь с шофером, Липский все-таки съязвил:
— Теперь мне понятно, почему на Севере техника быстро выходит из строя. Если бы у меня внутри было молоко, ты бы привез масло.
— Эх! Видел бы ты старую дорогу — мосты выворачивало к черту, колеса отлетали. А сейчас — во! — не обиделся парень. — Ну, всего вам! Я погнал.
Грузовик умчался. Свеженькая Инга, выпорхнувшая из кабины, наивно спросила:
— Что-нибудь не так? Мальчики, по-моему, мы очень хорошо доехали.
Мы стояли на обочине. Легкий ветерок нес острый, чуть отдающий сыростью и прелью неповторимый запах тайги. Денек был северный — обычный, без ярких красок, но чем-то близкий и бесконечно трогательный. Как это ни странно, но вот такими серенькими денечками и привораживает Север. Видно, есть, есть какая-то музыка в этих низких облаках, быстро бегущих над головой, есть поэзия в молчаливых, пустынных пейзажах. На востоке лежала широкая равнина, покрытая щетиной сравнительно редкого, малорослого леса. Ее дальний, еле отсюда видный край поднимался, как бортик сковородки, ровной, местами красноватой полоской.
— Это и есть Тиман. — Голос Андрея в наступившей на опустелом шоссе тишине прозвучал неожиданно громко и торжественно. — Мы пойдем напролом, по азимуту, вне дорог и населенных пунктов. К тайне веков!
И мы двинулись в путь.
На этот раз я чувствовал уверенность в том, что мы встали на верный путь и золотой идол уже не ускользнет от нас, и с каждым шагом эта уверенность росла и росла, хотя маленький червячок сомнения точил: не успели мы обследовать как следует тот маленький островок — капище язычников. А что, если идола следует все-таки искать там?
Итак, надо начать с самого начала и попытаться построить хотя бы две-три цепочки, которые могут привести к истине. Так решил я, приступая к обдумыванию накопившихся сведений о Пирогове и его причастности к тайне золотого идола. Сперва я попытался обрисовать личность самого Пирогова, его характер, мотивы поведения и возможные результаты его деятельности.
Прежде всего, это человек незаурядный, с широкой натурой и сильными страстями, не боящийся риска, а может быть, даже по характеру склонный к риску, к авантюре. Обо всем этом почти однозначно свидетельствуют весьма красноречивые факты его бурной молодости: золотоискатель, землепроходец, сорвиголова и забулдыга, в бархатных портянках, наверное, ходил! И, наконец, его неудачная любовная история, закончившаяся трагически — убийством и каторгой. Где он мог почерпнуть сведения о золотой бабе? В дальних ли походах на Урал, в Горном Зерентуе от доверившегося ему друга-каторжанина, либо в родных краях, когда он кружил, как зверь, вокруг своей деревни, прячась в охотничьих лабазах по таежным чащам и запаням? И еще один вариант: тайну идола он мог узнать уже после того, как осел на Вилюге, в скиту. От кого-нибудь из святых старцев, например.
