Барнард спросил, что было дальше.
– Ничего особенного. Я жила и работала в Москве.
Первого мужа Надежды послали в Казахстан, и она вместе с ним изучала экономику региона, пока он не погиб во время беспорядков на национальной почве. Вернулась в Москву, снова уехала в Индию, где познакомилась со вторым мужем, грузином, который там работал. Затем Киев и вновь Москва. Отправились в отпуск на Черное море, ныряли с аквалангами; муж неожиданно умер – сердечный приступ. Дети? Сын в Москве и две дочери в Киеве.
– А у вас?
– Моя дочь вместе с мужем, отцом Кевина, довольно давно улетела в космос. Они там монтируют солнечные батареи. А сын погиб в автокатастрофе.
– Понятно.
– У Кевина есть сестра, Джилл. Она живет в Бангладеш.
– А у меня пятеро внуков, да через месяц появится шестой. – Надежда снова рассмеялась. – Признаться, я их навещаю не так уж часто.
Том пробормотал что-то неразборчивое. Джилл он не видел около года, а ее мать – целых пять лет. Такие настали времена: люди постоянно переезжают с места на место, предпочитая общаться по видеофону. Барнард поднял голову, посмотрел сквозь листву на солнце, моргнул. Значит, Надежда похоронила двоих мужей. И сидит себе, смеется, точно маленькая девочка, складывает узоры из веток и палой листвы… Странная штука жизнь.
* * *
Спустившись с холма, они направились к дому, в котором жили Кевин и Дорис. На небе полыхал абрикосовый закат, в пламени которого дом светился будто огромная лампочка. Том с Надеждой вошли внутрь – и, как оказалось, явились к ужину. По коридорам с криками носились ребятишки. В здании обитало шестнадцать человек; невольно складывалось впечатление, что большинство из них составляют дети, – хотя на самом деле тех было всего пятеро. Рафаэл и Андреа искренне обрадовались Тому; в незапамятные времена они вместе работали над уставом Эль-Модены, но сколько с тех пор утекло воды… На столе немедленно возник чайный сервиз, детям велели пригласить всех, кто сейчас дома. Пришли Йоши и Боб (они когда-то учили Кевина), Сильвия и Сэм, Донна и Синди; отказался лишь Томас, который объяснил, что очень занят. Суета, суета; Барнард даже слегка растерялся. Нет, он не смог бы жить в таком муравейнике – ни раньше, ни теперь, когда на него снизошло великое одиночество. Разумеется, дом большой, а подобные встречи наверняка случаются не часто, но все же, все же…
После ужина Том налил себе и Надежде кофе, и они вышли к бассейну, вокруг которого были расставлены кресла. Над ними слегка подрагивал на ветру прозрачный полог, из кухни доносились голоса и звон посуды.
Сквозь полог виднелись звезды. Здание было выстроено в форме подковы, внутри которой и располагался бассейн. Отсюда открывался вид на город с его огнями, напоминавшими фонари рыбацких лодок.
Хлопнула входная дверь, кто-то пробежал по коридору.
– Где мой ужин? – раздался голос Дорис.
Минут пятнадцать спустя появился довольный Кевин. Сказал, что после игры летал с Рамоной на планере, а потом они вместе пообедали…
Дорис вернула его на землю, рассказав о предложении, которое обнаружила в мэрии.
– Они явно нацелились на Рэттлснейк-Хилл.
– Шутишь? – пробормотал Кевин и упал в кресло. – Мерзавцы!
– Стычки не избежать, – угрюмо предрекла Дорис.
– Естественно.
– Положение хуже, чем ты думаешь.
– Если тебе от этого легче, можешь считать, что оно аховое.
– Я всего лишь трезво смотрю на вещи.
– Ладно, не злись. – Молодые люди отправились на кухню.
– Черт побери! – воскликнула Дорис. – Кто сожрал наши порции?!
– Порой мне кажется, – со смешком заметила Надежда, обращаясь к Тому, – что Дорис не отказалась бы заново сойтись с Кевином.
– Заново?
– Ну да. Вы разве не знаете, что они были близки?
– Впервые слышу.
– Не то чтобы очень; да и вообще, дело давнее. Оба как раз переехали сюда – и чуть было не поселились в одной комнате. Дорис рассказала мне обо всем, когда работала у меня. По-моему, она до сих пор влюблена в Кевина, хотя он явно к ней охладел.
– И как я не заметил? – проговорил Том. Впрочем, что он мог заметить в своей глуши? – Ведь она не сводит с него глаз.
– Да. Но у Кевина появилась Рамона.
– Та, с которой он летал? Помнится, она была подружкой Альфредо.
Надежда поделилась с собеседником последними городскими новостями. В ее словах чувствовался неподдельный интерес ко всему, что происходит в Эль-Модене. Том словно заразился этим интересом; внезапно ему захотелось, что называется, слиться с реальностью.
– Понятно, – проговорил он, удивляясь самому себе. Сидит у бассейна, слушает азиатскую красавицу, что пересказывает городские сплетни…
Они какое-то время молча глядели на звезды, потом Надежда спросила:
– Может, переночуете у нас? Свободная комната наверняка найдется.
Том покачал головой:
– Я предпочитаю спать дома. Еще немножко посижу – и вперед.
– Ясно. Если не возражаете, я пойду…
– Конечно-конечно.
– Спасибо за прогулку. Холм просто замечательный, его нельзя застраивать.
– Честно говоря, я сам с удовольствием на нем побывал.
Надежда поднялась по лестнице на второй этаж и прошла по балкону в южное крыло здания, где находились комнаты для гостей. Том проводил ее взглядом. Мыслей в голове не было, зато чувства буквально переполняли душу. Скрип дерева… Как давно у него не было такого вечера. До чего же странно… Словно по ночам, пока он спал, проходили десятки лет, и каждое утро мир целиком и полностью изменялся. Этот голос, этот смех, который он слышал на улицах Сингапура, – неужели все было на самом деле? Неужели происходило именно с ним? Невозможно поверить, однако…
Снова пропасть – между тем, что кажется правдой, и тем, что является ею. Воплощения, из которых состоит жизнь…
Том встал. Пора ехать. Путь неблизкий; вдобавок очень хочется оказаться дома. Пожалуй, сейчас это просто необходимо.
* * *
Неделю или две стояла теплая погода. Влажность держалась высокая, в воздухе ощущалось некое напряжение, как будто в нем накапливалось статическое электричество. Казалось, со стороны Санта-Аны вот-вот подует ветер, который опрокинет Эль-Модену в море.
Том Барнард больше в городе не появлялся, поэтому Надежда навещала его сама и постепенно это вошло у нее в привычку. Порой Том оказывался дома, порой отсутствовал. Встречаясь, они разговаривали обо всем на свете, причем разговор то обрывался, то начинался снова; если Надежда не заставала Тома, она шла в огород. Однажды, поднимаясь по тропинке, она заметила, как Барнард выскользнул из своей хибарки и скрылся за деревьями. Должно быть, подумалось ей, он просто отвык общаться с людьми; нужно дать ему отдохнуть. Надежда стала проводить дни с Дорис, Кевином, Оскаром, Рафаэлем, Андреа или с кем-то еще, и как-то вечером после ужина Том заглянул к ней сам. Они выпили кофе, поболтали час-другой, а затем он укатил обратно.
