И они, согнувшись в три погибели, помчались вдоль изгороди. От дождя свистело в ушах. Под скалой они остановились, и Каткар приказал лечь.
— За мной и ползком, как в прошлый раз! И не отставай ни на шаг, иначе потеряешь меня.
Они снова по-пластунски поползли по грязи, миновали первую дыру, привстали, обогнули скалу и спустились в каменистую лощинку.
— Здесь, — перевел дыхание Каткар.
Глауен нащупал запоры и позвал в темноту:
— Чилк! Ты здесь? Ты слышишь меня, Чилк?!
— Кто здесь зовет Чилка? — послышалось откуда-то снизу. — Дело пустое — я никому не могу помочь.
— Чилк! Это я, Глауен! Вставай, я вытяну тебя отсюда!
— Уже стою, но мне не дотянуться.
Глауен и Каткар отодвинули запоры и кое-как вытащили Чилка на поверхность. — Приятный сюрприз, — удивился Чилк, но Глауен уже клал на место запоры, и все трое проделали во второй раз весь опасный обратный путь. На какое-то мгновение дождь, казалось, стал проходить, и шедший впереди Каткар предупреждающе зашипел:
— Тут глат! Быстро! На дерево!
Все успели добежать до лачуги и вскарабкаться, и в тот же момент на дерево обрушилось что-то тяжелое.
— Надеюсь, у тебя здесь больше нет друзей? — насмешливо поинтересовался Каткар.
— Что случилось? — не обращая внимания на вопрос, спросил Глауен у Чилка.
— Ничего особенного. Вчера утром на меня навалились двое, накинули мешок на голову, связали по рукам и ногам, запихнули на новехонький Джи-2 и… мы полетели. И вот я здесь. Один из этих подонков, разумеется, Бенъями — я учуял дивный запах помады, которой он маслит свои кудри. Как только я вернусь на станцию, я выкину его с работы — теперь он окончательно вышел у меня из доверия.
— Но как именно все происходило?
— Я услышал какие-то голоса. Кто-то завел меня в лачугу и сдернул с головы мешок, после чего меня препроводили в эту дыру и столкнули вниз. Потом вот этот господин любезно принес мне ведерко овсянки и спросил, как зовут. Да, кажется, он еще сказал, что собирается дождь. После этого меня оставили в покое до тех пор, пока я не услышал твой голос — что, надо признаться, оказалось весьма приятным сюрпризом.
— Странно, — заметил Глауен.
— И что теперь?
— Как только появится хотя бы какая-нибудь видимость, мы отправимся отсюда куда-нибудь подальше. Нам непременно надо уйти до тех пор, пока все не пришли сюда на завтрак и не обнаружили, что Каткар исчез.
Чилк всмотрелся в темноту.
— Тебя зовут Каткар?
— Верно, — хмуро согласился тот.
— Ты оказался прав насчет дождя.
— Ужасная гроза. Хуже здесь еще не бывало.
— И давно ты здесь?
— Не очень.
— Ну, сколько?
— Около пары месяцев.
— И в чем заключается твое преступление?
— Понятия не имею. Скорее всего, я как-нибудь оскорбил Титуса Помпо или что-нибудь еще в этом духе, — жестко ответил Каткар.
— Каткар — натуралист со Штромы, — пояснил Глауен отцу и Чилку.
— Интересно! — воскликнул Шард. — А каким это образом вы знакомы с Помпо?
— Это сложный вопрос, и к делу имеет мало отношения.
Шард промолчал.
— Может быть, ты устал отец? Хочешь спать?
— На самом деле я бодрей, чем выгляжу, но попытаться поспать все-таки можно.
— Тогда отдай винтовку Чилку.
Шард отдал оружие, растянулся на полу и почти тут же задремал.
Дождь начал стихать и вскоре совсем закончился, но вдруг, спустя несколько минут, разразился с новой силой.
— Непостижимо! — воскликнул Каткар.
— Шард здесь тоже около двух месяцев — кто прибыл раньше, ты или он?
Каткару не понравился этот вопрос и, как и прежде, он весьма грубо ответил:
— Шард уже был здесь, когда меня привезли.
— И никто не объяснил тебе причины твоего появления?
— Нет.
— А твои друзья и семья на Штроме? Они знают, где ты?
— Этого мне знать не дано, — горько ответил узник.
— На Штроме вы принадлежали к ЖМС или чартистам? — уточнил Глауен.
— Зачем тебе? — бросил на него подозрительный взгляд Каткар.
— Это может пролить свет на ваше появление здесь.
— Сомневаюсь.
— Ну, если ты как-то обдурил Помпо, значит, уж точно чартист, — вмешался Чилк.
— Как и вся прогрессивная часть Штромы, я разделяю идеалы ЖМС, — ледяным тоном ответил Каткар.
— Странно! — не унимался Чилк. — Тебя подставили собственные же приятели и клиенты — я имею в виду, конечно, йипов.
— Здесь, без сомнения, какая-то ошибка или непонимание. Но я не собираюсь зацикливаться на этом, и — кто старое помянет, тому глаз вон.
— Ну, вы все, конечно, высокоморальные люди, — усмехнулся Чилк. — А я так, например, горю мщением.
— Вы случайно не знакомы с Клайти Вердженс? — поинтересовался Глауен.
— Знаком.
— А с Джулианом Бохостом?
— Тоже. Одно время он являлся одним из самых влиятельных членов нашего движения.
— А сейчас?
— Я разошелся с ним по нескольким важным вопросам, — уклончиво ответил Каткар.
— А как насчет Левина Бардуза и его Флиц?
— Эти люди мне неизвестны. А теперь, простите, я тоже хочу вздремнуть, — и Каткар отполз в глубину лачуги.
Через несколько минут после этого дождь резко прекратился, оставив после себя мертвую тишину, прерываемую лишь стуком капель с листвы. В воздухе запахло опасностью.
Небо внезапно прочертили пурпурно-белые вспышки, и после нескольких напряженных секунд грохнул жуткий раскат грома, постепенно умерший в отдаленном рокоте. Словно в ответ на это из джунглей послышались злобный рев, нервный щебет и мычанье.
И снова тишина, и чувство надвигающегося ужаса, и второй удар, с молнией, на мгновение осветившей всю площадку во всех мельчайших подробностях ярким сиреневым светом. А спустя еще несколько минут дождь заревел с новой яростью.
— Ну, а что же такого произошло в лачуге? — осторожно вернулся к теме Глауен.
— Знаешь, я прожил странную жизнь, — ответил Чилк. — И если рассматривать происходившее в лачуге с объективной точки рения, то ничего особенного там и не происходило — во всяком случае, ничего, что могло бы удивить бывалого человека.
— Но все же?
— Поначалу йип в черной форме снял мешок у меня с головы, и я увидел стол, на столе какие-то документы, между прочим, очень аккуратно разложенные по стопочкам. Йип приказал мне сесть, что я и сделал.
Мне показалось, что за мной следят через приборы с другого конца этой развалюхи. Мне задали через микрофон вопрос: «Вы являетесь Эустасом Чилком, уроженцем Большой Прерии, что на Старой Земле?» Я согласился, что, мол, действительно, было дело, и тут же поинтересовался, с кем говорю?
«Вас в данный момент должны интересовать лишь документы, которые перед вами, — ответил голос. — Подпишите их, когда ознакомитесь». Голос был отнюдь недружелюбен, а резок и требователен. «Полагаю, что жаловаться на ваш произвол бесполезно?» — уточнил я. «Эустас Чилк, вы здесь за дело и по делу. Подпишите документы, и быстро!» В ответ я заявил, что все это похоже на приемчики мадам Зигони, только они здесь еще злобнее и поинтересовался, куда, кстати, девались те деньжата, которые она мне не заплатила за последние полгода.
