- В эти дни требуется подлинность. Ты не чувствуешь Джерек, что изобретение тормозится опытом? Вспомни, как мы обычно ограждали Ли Пао от сообщения нам подробностей и деталей тех веков, которые мы воссоздаем? Разве мы поступали не мудро?
Она овладела только половиной его внимания.
- Я допускаю, что нашим развлечениям не хватает чего-то по моему вкусу, с тех пор, как я путешествовал сквозь время. И, конечно, я сам, можно сказать, являюсь причиной моды, которую ты находишь такой неудобной.
Она, в свою очередь невнимательно выслушала его заявление, беспокойно осматривая зал.
- Я думаю, они называют это "социалистический реализм", пробормотала она.
- Мой "Лондон" начал определенную тенденцию к восстановлению наблюдаемой реальности... - продолжал он, но она махнула ему рукой, не потому что не согласилась, а потому что он прервал ее монолог.
- Это дух, мой щенок, а не выражение, изменилось. Мы кажется потеряли легкость нашей жизни. Где наша любовь к контрасту? Или мы все стали антикварами и ничем больше? Что происходит с нами, Джерек?
Настроение этой Железной Орхидеи сильно отличалось от настроения другой матери, уже встреченной им. Если она просто хотела аудиторию, пока болтала, он с удовольствием выполнил эту роль, хотя не испытывал интереса к спору.
Возможно, эта тема являлась единственной, которую могло поддерживать факсимиле, подумал он. В конце концов, самым большим преимуществом саморепродукции была возможность отстаивать столько различных мнений, сколько хочешь, в одно и то же время.
Мальчиком, вспомнил Джерек, он был свидетелем жаркого спора полудюжины Железных Орхидей. Она находила, что ей гораздо легче разделиться спорить лицом к лицу, чем пытаться привести в порядок свои мысли в общепринятых манерах. Это факсимиле, тем не менее, оказалось несколько скучным, хотя обладало пафосом.
Пафос, думал Джерек, нормально не появляется в характере матери. Заметил ли он его в копии, которую встретил первой? Возможно...
- Я, конечно, обожаю сюрпризы, - продолжала она. - Я приветствую разнообразие. Это соль существования, как говорили древние. Следовательно я должна бы радоваться всем этим новым событиям. Этим "изложениям Времени" Браннарта, этим исчезновениям, всем этим приходам и уходам. Я удивляюсь, почему я чувствую... как это... "Беспокойство"? Встревожена? Ты когда-нибудь видел меня "встревоженной", мое яйцо?
Он пробормотал.
- Никогда.
- Да я встревожена. Но в чем причина? Я не могу определить ее. Должна ли я обвинить себя, Джерек?
- Конечно нет.
- Почему? Почему? Веселье Уходит. Спокойствие покидает меня... а на их месте встревоженность. Ха! Заболевание путешественников во времени и в космосе, к которому мы, в Конце Времени всегда имели иммунитет. До сих пор, Джерек...
- Нежнейшая из матерей, я не совсем...
- Если становится модным вновь открывать и заражаться древними психозами, тогда я против моды. Безумие пройдет. Что может поддерживать его? Новости Монгрова? Какие-нибудь махинации Джеггета? Эксперименты Браннарта?
- Последние два, - предложил он. - Если вселенная умирает...
Но она уже переключилась на новую тему и снова высказала одержимость оригинала. Ее тон стал легче, но не обманул его.
- Можно, конечно, взглянуть на твою миссис Ундервуд, как на зачинщика...
Заявление было сказано с подчеркнутой интонацией. Перед именем и позади него были очень короткие паузы. Она ждала от него или защиты или отрицания миссис Ундервуд, но он избежал ловушки.
Джерек ответил.
- Великолепнейший из бутонов, Ли Пао сказал бы, что источник нашего смятения лежит внутри нас самих. Он уверен что мы держим правду взаперти, а обнимаем иллюзию. И иллюзия, намекает он, начинает раскрывать, как таковая, себя. Вот почему, говорит Ли Пао, мы обеспокоены.
Но это была непримиримая копия.
- А ты, Джерек! Когда-то веселое дитя! Умнейший из мужчин! Самый изобретательный из художников! Блестящий мальчик, как мне кажется, ты стал тусклым. И почему? Потому что Джеггет подбил тебя сыграть любовника! Как это примитивно...
- Мама! Где твоя мудрость? Ладно, зная, я уверен, что мы скоро будем женаты. Я заметил изменения в ее отношении ко мне.
- Что из этого? Я в восхищении!
Отсутствие у нее доброго юмора удивило Джерека.
- Твердейший из металлов я умоляю, не делай из меня просителя! Разве я должен удовлетворять мегеру, когда я был уверен в добром расположении друга?
- Надеюсь, я больше чем друг, частица моей крови!
Ему пришла в голову мысль, что если он вновь раскрыл Любовь, она раскрыла Ревность. Неужели одно не может существовать без другого?
- Мама, я прошу тебя подумать...
Из-под сомбреро послышалось фырканье.
- Я вижу она поднимается. Значит она имеет свои собственные кольца?
- Конечно.
- Ты думаешь, это умно, давать дикарю...
Амелия уже проплыла в пределах слышимости. Фальшивая улыбка покрывала губы этого несовершенного двойника.
- Ага! Миссис Ундервуд. Какая восхитительная простота вкуса - голубое с белым!
Амелия Ундервуд не сразу узнала Железную Орхидею. Ее кивок был вежливым, но она отказалась игнорировать вызов.
- Совершенно ошеломлена сверкающим экзотизмом вашего малинового цвета, миссис Корнелиан.
Наклон сомбреро.
- А какую роль, моя дорогая, вы приняли сегодня?
- Сожалею, мы пришли сами собой. Но разве я не видела вас прежде в том ящикообразном костюме, затем попозже в желтом плаще оригинального вида? Так много превосходных костюмов.
- Да, здесь есть одна в желтом, я забыла. Иногда меня одолевают столько интересных идей. Вы, должно быть, думаете, что я грубовата, дорогой предок?
- Никогда, пышнейшая из орхидей.
Джерек удивился. Он в первый раз услышал, как миссис Ундервуд использует подобный язык. Его начала веселить эта встреча, но Железная Орхидея отказалась продолжать разговор. Она наклонилась вперед и благословила сына показным поцелуем, чтобы уколоть Амелию Ундервуд.
- Браннарт прибыл. Я обещала ему отчитаться за 1896 год. Иногда, но редко, он бывает скучным. Пока дорогие дети.
Она использовала пирует вниз. Джерек заинтересовался, где она увидела Браннарта Морфейла, так как горбатый хромоногий ученый нигде не был виден.
Амелия Ундервуд снова взяла его за руку.
- Ваша мать кажется расстроенной. Не самодовольной как обычно.
- Это потому, что она слишком сильно разделила себя. Сущность каждой копии оказалась немного слабоватой, - объяснил Джерек.
- Хотя ясно, что она рассматривает меня, как врага.
- Вряд ли. Она, как вы видите, не полностью в себе...
- Я польщена, мистер Корнелиан. Это удовольствие, когда тебя принимают всерьез.
- Но я озабочен ею. Она никогда не была серьезной в своей жизни прежде.
