Блэйн внимательно посмотрел на нее и вдруг понял, как она красива: голубые глаза, золотистые волосы и фигура, которая в древние времена сделала бы ее победительницей всех конкурсов красоты, – идол, благополучно позабытый человечеством, увлекшимся парапсихологией.
– «Не знаю,» – сказал Блэйн. – Прости, но я не знаю.»
– «Что-то случилось? Тебе грозит опасность?»
– «Пока нет.»
– «Тебе нужна помощь?»
– «Ни к чему,» – как можно беззаботнее произнес Блэйн.
– «Мы можем полететь с тобой куда скажешь.»
– «Я не умею летать.»
– «И не надо. Мы сами, он в воздухе, «поддерживаемый за руки двумя левитаторами.»»
Блэйн передернул плечами:
– «Нет уж, благодарю, лучше не надо.»
Кто-то открыл дверцу машины, кто-то вышвырнул Райли на землю.
Рыдая, водитель пополз на четвереньках.
– «Оставьте его,» – закричал Блэйн.
Девушка обернулась. Мысли ее прозвучали резко и властно:
– «Отойдите, не трогайте его! Чтоб никто пальцем его не тронул!»
– «Но Анита…»
– «Даже пальцем,» – повторила она.
– «Это же подонок. Стреляет серебряной картечью.»
– «Нет!»
Они отошли.
– «Нам пора,» – сказала Анита Блэйну. – «Думаешь, все будет нормально?»
– «С этим?»
Она кивнула.
– «Ничего, я с ним справлюсь,» – успокоил ее Блэйн.
– «Меня зовут Анита Эндрюс. Я живу в Гимальтоне, мой телефон – 276. Запиши в память.»
– «Записано,» – Блэйн показал ей слова и цифры.
– «Если понадобиться помощь…»
– «Я позвоню…»
– «Обещаешь?»
– «Клянусь! «Крест на бьющемся сердце.»»
Неожиданно прыгнув, Райли схватил ружье и теперь, пошатываясь, стоял и шарил в кармане в поисках патрона.
Блэйн бросился ему в ноги, ударив его плечом чуть выше колен; одной рукой он обхватил Райли за пояс, другой попытался поймать ствол ружья, но промахнулся.
Падая, он крикнул:
– «Быстрей! Быстрей все убирайтесь!»
Затрещала одежда; но Блэйн почувствовал, как шершавый асфальт обдирает ему кожу, но Райли не выпустил, увлекая его за собой.
Когда скольжение по асфальту прекратилось, Блэйн снова попытался нащупать ружье. Ствол блеснул в темноте и опустился ему на ребра. Блейн охнул, попробовал ухватиться за него, но Райли еще раз взмахнул ружьем, как дубинкой. В отчаянии Блейн наугад нанес удар и почувствовал, как его кулак погрузился в живот водителя. Раздался возглас боли, и тяжелый ствол прошел в дюйме от лица Блейна.
Его рука рванулась вперед, поймал ствол и дернул на себя, одновременно выкручивая.
Завладев ружьем, Блейн откатился в сторону и вскочил.
Райли, как носорог, склонив голову, расставив руки, несся на него. На лице его жутко застыл ревущий оскал.
Блейн едва успел отбросить ружье. Он попытался увернуться от приближающегося Райли, но Райли сумел ухватить его своей окорокообразной лапой за бедро. Не давая ему убрать руку, Блейн резко повернулся. Райли попробовал затормозить, но было поздно. С оглушительным грохотом его тело по инерции врезалось в грузовик.
Райли обмяк и свалился. Блейн, выжидая, смотрел на него: тот не двигался.
Из ночи не доносилось ни звука. Все исчезли, кроме них, вокруг никого не было. Только он и Райли и потрепанный фургон.
Блейн отвернулся, поглядел на небо, но там тоже ничего не было, кроме луны, звезд и однако степного ветра.
Он опять посмотрел на Райли и увидел, что тот жив. Райли уже сидел, держась за передний борт. Удар о кузов рассек ему лоб, и больше драться явно не собирался. Он тяжело пыхтел, стараясь отдышаться, и в глазах у него стоял дикий блеск.
Блейн сделал шаг в его сторону.
– Дурак проклятый, – сказал он. – Если б ты еще раз выстрелил, нам бы конец. Они нас на куски разорвали.
Райли глядел на него вытаращенными глазами, силясь что-то сказать, но из его рта доносилось только: Ты-ты-ты.
Блейн шагнул к нему и протянул руку, чтобы помочь встать, но Райли отпрянул от него, прижавшись изо всех сил к кузову, как бы пытаясь раствориться в металле.
– Ты один из них! – взвизгнул он. – Я давно понял…
– Ты с ума сошел!
– Я тебя раскусил! Ты не хочешь, чтоб тебя видели. Не отходишь от машины. За едой и кофе всегда хожу я. Ты не ходишь. И насчет бензина договариваюсь я. А не ты.
– Машина твоя, а не моя, – ответил Блейн. – И деньги у тебя. А у меня, ты знаешь, ни гроша.
– А как ты появился, – скулил Райли. – Вышел прямо из лесу. Ты, наверное, всю ночь там с ними провел. И ты не как все, ты ни во что не веришь.
– Потому что я не дурак, – сказал Блейн. – Вот и все. Я не больший парапсих, чем ты. Думаешь, если б я был колдуном, стал бы я трястись с тобой на этой жестянке?
Он подошел к Райли, схватил его и рывком поднял на ноги. И встряхнул так, что у него закачалась голова.
– Хватит! – заорал на него Блейн. – Нам ничего не грозит. Поехали отсюда.
– Ружье! Ты выбросил ружье!
– К чертям ружье! Пошли в машину.
– Но ты с ними разговаривал! Я сам слышал!
– Ни слова ни сказал.
– Ты не ртом разговаривал, – сказал Райли. – Не языком. Но я слышал. Не все. Только отрывки. Но ты разговаривал.
Прижимая его одной рукой к грузовику, Блейн открыл дверцу.
– А ну, заткнись и забирайся, – процедил Блейн. – Подумаешь, ружье у него есть! Серебряная картечь! Он слышал, надо же!
Поздно, решил он. Объяснять бессмысленно. И показывать ему или пытаться помочь тоже бесполезно. Скорей всего, если ему рассказать правду, он утратит последние остатки логики и совсем сойдет с ума, утонет в трясине комплексов.
Блейн обошел фургон в другой стороны, сел, завел мотор и развернул машину вдоль дороги.
Целый час они ухали молча. Скрючившись в углу, Райли не спускал с Блейна испытывающих глаз.
– Извини, Блейн, – наконец произнес он. – Наверное, я был не прав.
– Конечно, не прав. Если бы ты открыл стрельбу…
– Я не об этом, – перебил его Райли. – Если б ты был одним из них, ты бы не остался. Они могли бы тебя домчать куда надо в сто раз быстрее.
Блейн рассмеялся:
– Чтоб тебя совсем успокоить, завтра за кофе и продуктами пойду я. Конечно, если ты мне доверишь деньги.
Блейн сидел на стуле в закусочной и ждал, пока ему завернут сандвичи и нальют во флягу кофе. В зале кроме него было еще два посетителя, и на Блейна они никакого внимания не обращали. Один только что закончил трапезу и теперь читал газету. Другой, склонившись над тарелкой, метал в рот густую массу, которая раньше была яичницей с жаренным картофелем, а сейчас, от тщательного перемешивания, видом напоминала собачий корм.
