Черный Соболь и его люди мрачно поглядывали на спутников, а те отвечали им не менее хмурыми взглядами, а Раи вел себя, как обычно. Черный Соболь гадал, на самом ли деле Раи настолько послушен — или только притворяется. Он сам стал подозрительно посматривать на подростка, правда, в отличие от спутников, без малейшего страха. Не сбежал бы тот, прибыв в Сиэ-Рэн.
Впрочем, лишь бы передать его, куда велено, а там пускай хоть в огонь прыгает.
В сумерках проехали мимо леса. Из-за деревьев раздался рыдающий хохот — он катился между ветвей, как камень с горы.
— Кьонг. Пересмешник, — спокойно сказал мальчишка, заметив испуг в глазах людей Черного Соболя. Другие попутчики не слышали негромкого голоса и не скрывали страха. И верно — мало кому по душе пришлось бы дикое веселье невидимой птицы. Только фигурку в одежде без единого светлого пятна оно не тревожило. Снова пополз, прижимаясь к земле, человеческий ропот.
На привале от прочих отделился едущий в столицу чиновник — еще молодой, он выглядел старше своих лет и держался уверенно и солидно.
— Простит ли уважаемый господин, если я осмелюсь дать ему совет? — вежливо, но настойчиво обратился он к Черному Соболю — без господина Отори они были равны.
— Простит, — довольно жестко ответил посланник..
— Ваши попутчики… хм… простые люди. Они верят в то, что просвещенные отвергают зачастую слишком поспешно. Так уж сложилось… они напуганы. Ваш мальчик… говорят, у него дурной глаз.
— Он вылечил лошадь! — резко сказал Черный Соболь.
— Не спорю, — поспешно согласился чиновник. — Но для чего и, главное, как? У нас есть опытные лошадники — а он почти ребенок. И кроме того… Поверьте, вам лучше ехать отдельно. Будет жаль, если малыш пострадает. А до столицы всего четыре дня пути. Кому нужны ссоры?
— Дорога одна. Придется вам потерпеть, — сухо бросил Черный Соболь.
— Позвольте… Скоро дорога раздваивается. Одна ее часть удобней для каравана, но верховые, без сомнения, предпочтут более короткий путь, — он поклонился и отошел.
Черный Соболь выругался сквозь зубы.
— Славно пошутил господин Отори, — пробормотал Черный Соболь, когда разрезавшая дорогу скала скрыла караван. — Раи… оборотень. Почему мой господин так его называл? Тень демона… не больно удачно вышло.
— Эй! — крикнул он подростку, который, кажется, и не заметил, что их осталось только четверо. — Каково твое настоящее имя?
— У меня его нет, — без выражения отозвался мальчишка.
— Ну, раньше-то как тебя называли?
— Не имеет значения, — прозвучало это не дерзко — устало. Странно, но Черный Соболь не рассердился. Даже усмехнулся уголком рта.
— А ты способный. Напугать целый караван! Да и мои люди стали косо на тебя поглядывать.
Тени таяли, и напряжение последних дней начинало спадать. До столицы и впрямь было уже рукой подать. А там… он оставит эту черную статуэтку и будет свободен.
…Туман тек по самому краю поля, переливающийся и матовый одновременно. Мальчик вскинул голову — ему почудилось движение в тумане: серебряный старик шел, статный, важный, вброд по бледно-молочной дымке.
— Хранитель луны… — беззвучно позвал мальчик.
Величавый старик оглянулся, будто услышал.
— Очень прошу… расскажи обо мне дома.
Лица было не различить, однако мальчику показалось, что тот улыбается и кивает согласно. Туман заклубился, поднялся выше, слился с высокой травой на краю поля. Хранитель луны исчез. Мальчик со вздохом заполз под одеяло, свернулся калачиком. Скоро заснул.
У подножия поросшей соснами горы примостился маленький каменный храм. Серый, похожий на морскую ракушку, невесть как занесенную в центр страны.
Когда-то давно в этих местах жил старик, управлявший погодой, лечивший больных и заступавшийся за обездоленных. В его честь и построили этот храм. Проехать мимо, не оказав уважение духу святого, было недопустимо — оскорбленный, он мог затруднить остаток дороги в столицу.
— В давние времена здесь было сражение… Кто-то из дальней родни правителя поднял мятеж. Его конница была остановлена здесь ураганом, все люди погибли.
— А лошади — нет?
Черному Соболю насмешка почудилась:
— О лошадях не сказано в летописи.
— А я бы сказал… — непонятно было, всерьез он или смеет издеваться.
— Не самое последнее дело на войне — конь, однако есть вещи и поважнее.
— Те, кто начинают войну… Они отвечают за все. А другим остается или совершать подвиги, или умирать безвестными.
— Ты хочешь совершить подвиг? — уголок рта Черного Соболя дрогнул.
— На войне — не хочу. Лучше работать в поле и тихо умереть, когда придет срок, но не знать ее.
Черный Соболь вошел первым, его люди за ним. Раи у порога опустился на колени. Черный Соболь сделал ему знак рукой. Если мальчишка и вправду оборотень, в храме ему станет плохо. Он не сможет даже через порог переступить. Хотя… есть такие, которые могут.
Раи шагнул к нише-алтарю, не поднимая глаз. Ему нечего было положить туда — он опустил ладони на камень.
— Можешь о чем-нибудь попросить, — тихонько посоветовал Черный Соболь.
Тот покачал головой.
— Небо знает и без меня…
— Но сам ты чего-нибудь хочешь?
— Я хотел бы остаться тут. Стать одним из камней этих стен…
— Пойдем, — посланник Отори попытался отогнать наваждение — темная фигурка растворяется в камне.
«Не знаю, кто он, но он точно слегка ненормальный», — подумал Черный Соболь.
На выходе Раи оглянулся.
— Забыл чего?
— Я слышал про этот храм, — тихо откликнулся тот. — Но не Думал, что увижу его… вот так.
И добавил:
— Тот, кто рассказал мне про Хранителя Пути, уже не здесь… — его лицо было измученным и серым.
«Все-таки оборотень, — решил Черный Соболь. — Нехорошо ему в святых стенах».
* * *
Сиэ-Рэн, Ивовый Остров, был крупнейшим городом Тайё-Хээт. И красивейшим, надо сказать. Не в пример тем, что и вовсе о своей красоте не заботились. Что же до Островка — тем более его Сердца, резиденции Солнечного, то об этом разговор особый. Далеко не каждый житель квартала Аэси оказывался достоин попасть туда. Лучшие мастера были удостоены чести оставить там свои творения, будь то малое изделие или целый дворец. Много сотен лет насчитывала Столица.
Здесь даже на окраинах домики были крошечные, но чистенькие; за этим следили. Сине-коричнево-белые крыши делали их похожими на сласти из сахара и глазури, какие подают к столу в богатых семьях. Возле каждого рос куст — или высилось деревце. По узким, выложенным плиткой канавкам бежала вода, поблескивали маленькие бассейны — все кварталы хорошо снабжались водой.
