Эверард увидел, как светлеет лицо Кейта: царь Кир выпрямился и сказал со смехом:
— Помню такой случай; лидийская конница числом превосходила нас. Тогда мы поставили обозных верблюдов в авангард, пехоту позади них, а в самом конце — кавалерию. Лошади Креза почуяли запах верблюдов и обратились в бегство. По-моему, они бегут до сих пор. Мы стерли кавалерию Креза с лица земли!
Он внезапно замолчал, прикусил губу и взглянул на Эверарда.
— Прости, я все время забываю. Иногда после боя, глядя на убитых и особенно на раненых, я вспоминаю, что там, дома, я не был убийцей. Но я ничего не мог поделать, Мэнс! Я должен, должен был воевать! Сначала было восстание. Если бы я не подчинился Гарпагу, как по-твоему, оставил бы он меня в живых? А затем речь пошла о судьбе государства. Я не просил ни лидийцев, ни варваров нападать на нас. Ты когда-нибудь видел город, захваченный варварами? Вопрос стоял так: или мы, или они. Когда побеждаем мы, то по крайней мере не превращаем побежденных в рабов: у них остаются их земли, и обычаи, и… Во имя Митры, Мэнс, мог ли я поступить иначе?
Эверард сидел, вслушиваясь в шуршание листьев под легким ветерком. Наконец, он сказал:
— Нет. Я понимаю. Надеюсь, тебе было не слишком одиноко.
— Я привык, — осторожно сказал Денисон. — Гарпаг — выходец из низов, но он любопытная личность. Крез оказался очень порядочным человеком, а у волшебника Кобада оригинальный ум, и он единственный осмеливается обыгрывать меня в шахматы. К тому же здешние праздники, охота, женщины…
Он с вызовом посмотрел на Эверарда.
— Да. Ты ожидал от меня другого?
— Нет, — сказал Эверард. — Шестнадцать лет — долгий срок.
— Кассандана — моя старшая жена — стоит всего того, что я выстрадал за эти годы. Хотя Синтия… Бог мой, Мэнс!
Денисон встал и положил руки на плечи Эверарда, сжав их до боли сильными пальцами, которые за шестнадцать лет привыкли держать топор, лук и уздечку. Царь Персии громко вопросил:
— Как ты собираешься вытащить меня отсюда?
Эверард тоже поднялся, подошел к краю беседки и уставился на плетение каменных кружев, опустив голову и засунув руки за пояс.
— Не знаю.
Денисон изо всех сил стукнул себя кулаком по ладони.
— Этого я и боялся! С каждым годом я все больше боялся, что если Патруль меня и обнаружит… Ты должен помочь мне, Мэнс.
— Говорю тебе, что не могу!
Голос Эверарда прервался. Он не обернулся.
— Пойми меня. Ты наверняка уже сам думал об этом. Ведь ты не какой-нибудь там мелкий предводитель варваров, судьба которого не будет иметь особого значения уже лет через сто. Ты — Кир, основатель Персидской империи, ключевая фигура всей этой эпохи! Если исчезнет Кир, исчезнет и будущее! Не будет вообще никакого двадцатого века, и, конечно, исчезнет Синтия.
— Ты уверен? — взмолился человек за его спиной.
— Я просчитал все, прежде чем направиться сюда, — сказал Эверард сквозь зубы. — Не обманывай себя: мы предубеждены против персов, потому что одно время они враждовали с Грецией, а в нашей собственной культуре слишком много от греческой. Но персы имеют не менее важное значение для истории. Ты и сам видел, как все здесь было. Конечно, по твоим представлениям, все они грубы, но такова эпоха, и греки ничуть не лучше персов. Да, у них нет демократии, но нельзя же упрекать людей за то, что они не дошли до этого европейского открытия, столь далекого от их умственных горизонтов! Важно другое: Персия была первой державой-победительницей, сделавшей попытку уважать побежденные народы и умиротворять их, державой, соблюдавшей собственные законы, добившейся мира на огромной территории, что позволило наладить тесный контакт с Дальним Востоком и привело к появлению жизнеспособной религии зороастризма, распространившегося среди многих рас и на большом пространстве. Возможно, ты не знаешь, сколько христианство переняло от культа Митры, но поверь мне — очень многое. Не говоря уже об иудаизме, религии, которую спасешь лично ты, Кир Великий. Помнишь? Ты завоюешь Вавилон и дашь возможность всем иудеям, еще не принявшим другой веры, возвратиться к себе на родину; без тебя они будут поглощены другими народами так, как это случилось с десятками других племен.
Даже в своем упадке персидская империя останется своего рода матрицей цивилизации. Какими победами знаменит Александр Македонский, как не завоеваниями персидских территорий? А это распространило эллинскую культуру по всему миру! И затем появятся преемники персидского государства: Понт, Парфия, Персия времен Фирдоуси, Омара Хайяма и Хафиза, Иран, который мы знаем, и Иран будущего, после двадцатого века…
Эверард круто повернулся.
— Если ты сейчас исчезнешь, — сказал он, — то я могу ясно представить себе, как через три тысячи дет человечество все еще будет строить зиггураты, гадать о своих судьбах на внутренностях животных и скитаться по лесам Европы. А Америка не будет открыта вовсе…
Денисон обмяк.
— Да, — ответил он. — Я думал об этом.
Он прошелся взад-вперед, заложив руки за спину. Его темное лицо старело с каждой минутой.
— Еще тринадцать лет, — прошептал он еле слышно. — Ещё тринадцать лет, и я погибну в битве с кочевниками. Я не знаю точно, как это произойдет. Но так или иначе обстоятельства приведут, меня к гибели. Почему бы и нет? Волей-неволей обстоятельства заставили меня проделывать все, что от меня требовалось… И как бы я ни воспитывал своего сына Камбиса, я знаю, что он окажется недоумком и садистом и что только Дарий сможет спасти империю. Боже мой!
Он прикрыл лицо широким рукавом.
— Прости, Мэнс, я ненавижу жаловаться, но не могу справиться с собой.
Эверард сел, избегая смотреть на Денисона. Но не слышать его тяжелого дыхания он не мог.
По прошествии некоторого времени Кир налил вино в две чаши, сел рядом с Эверардом и сухо произнес:
— Еще раз прости. Все прошло. И я еще не сдался.
— Если хочешь, я могу поставить вопрос перед Главным управлением, — с некоторой долей сарказма сказал Эверард.
Денисон ответил в тон ему:
— Спасибо, старина. Я помню их правила достаточно хорошо. Без нас можно обойтись. Они просто запретят путешествия сюда на весь период жизни Кира, чтобы не вводить меня, в соблазн, и пошлют мне любезное письмо. В нем будет говориться, что я — абсолютный монарх цивилизованного народа, у меня есть дворцы, рабы, виноградники, шуты, повара, наложницы, охотничьи угодья — и все это в неограниченных количествах. Чем же я недоволен? Нет, Мэнс, эту проблему придется решать только нам вдвоем.
