— Есть охота, пап. — Пропищала за ухом дочь.
Егор посадил ее себе на закорки, чтобы Катюха лишний раз не месила грязь не приспособленной для этого обувью.
— Сейчас приготовим что-нибудь. — Пообещал отец, вспоминая, что из припасов у них еще осталось.
На импровизированной полке стояли в ряд три банки рыбных консервов и полпакетика крупы, воды оставалось меньше половины пятилитровой бутылки и наполовину израсходованный пакет сухпайка. Интуиция подсказала Егору, что пора бы уже начать здорово экономить припасы. Мысленно, он разделил оставшуюся еду и воду на пять дней. Выходило совсем по ничтожной порции. Воду еще можно было найти где-нибудь в пещерах, но с едой все обстояло очень плохо. Егор вспомнил про крыс. Отличный источник сбалансированного питания. Только как их найти и поймать Егор не представлял. Возможно, стоило наоборот, привлечь грызунов себе в гости.
Шел пятый день заточения в каменном склепе. Из-за того, что сон и бодрствование перестали подчиняться нормальному распорядку, ориентированному на световой день, Егор понимал, что через несколько дней они совсем потеряют счет дням. А может быть, уже потеряли. Сон стал частым и прерывистым, и по нему нельзя было отмерить продолжительность суток. Дети просили есть. Родительские сердца надрывались, но поддаться означало, что в будущем их точно могла ожидать голодная смерть.
Первым не выдержал Егор.
— Всё, я беру Матвея и мы идем к той пещере, где на него напали крысы.
— Я не хочу крыс, я не буду их есть. — Закапризничала Катя.
Но голод заставлял и подошвы грызть. Егор взял многофункциональный топорик, встряхнул и повесил на одну руку рюкзак, дал в руки сыну пустую «пятилитровку» и решительно направился к тоннелям.
— Егор, а может скоро все прекратится, может, подождать немного? — Неуверенно начала Тамара.
— Не может. Идем, сын. — Матвей потрусил рядом. — Храните домашний очаг! — Через плечо крикнул Егор.
— Как скажешь, очаг, так очаг. — Вполголоса согласилась Тамара.
Егор шел по своим заметкам. Менее, чем через полчаса они оказались в той пещере, где Матвей увидел крыс.
— Я стоял здесь. — Матвей повторил события того дня. — И думал, куда мне пойти, потом услышал писк и посветил в эту сторону, а там глаза, как огоньки. — Его передернуло от воспоминаний.
Егор посветил фонариком куда указывал Матвей. Опустил его почти к самому полу, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Он нашел несколько небольших черных продолговатых комочка.
— Так и есть, крысиные говна. Тебе не померещилось.
Егор осветил пещеру из которой пришли крысы. Она была узкой, но пролезть, согнувшись в три погибели, можно было. Егор написал букву «К» перед входом, что должно было означать «крысы».
— Пойдешь со мной, или останешься? — Спросил отец сына.
— С тобой. — С готовностью согласился Матвей.
Первым полез Егор. Судя по запаху, крысы часто пользовались этим тоннелем. Чем дальше они продвигались тем явственнее в воздухе проносилось присутствие грызунов.
— Воняет. — Заметил Матвей.
— Воняет. — Согласился отец. — Мы где-то рядом с их жилищем.
— Пап, а что они едят в пещерах. Здесь же нет ничего?
— Это тебе кажется, что нет, на самом деле здесь полно насекомых, летучих мышей, да и выход на поверхность где-то есть.
— Зачем ты мне про насекомых сказал. Мне теперь страшно руками в темноту опираться.
— Не бойся, где ходят крысы никаких насекомых нет, одни крысиные какашки.
— Спасибо, теперь мне гораздо спокойнее. Тихо! — Отец остановился и замер. — Слышал?
— Нет.
— Писк.
Егор перехватил топорик поудобнее и уже гораздо внимательнее двинулся по пещере. Вскоре и Матвей расслышал крысиный писк, нехорошими воспоминаниями пробежавший в мыслях.
Пещера расширялась. Егор привстал, разминая уставшие ноги. Вонь тут была ощутимой, как и писк. Через несколько шагов отец остановился. Матвей выглянул из-за него и увидел отсветы в маленьких глазках. Его передернуло. Отец двинулся дальше. Вскоре показались и сами крысы.
Несколько животных, никогда не видевших свет, стояли, приподняв мордочки вверх и нюхали воздух. Запах человека им был незнаком. Егор сделал шаг в их сторону. Крысы немного ретировались. Тогда Егор сделал рывок и с ходу ударил топориком ближайшую крысу. Кровь брызнула в стороны из почти располовиненного тела. Егор ударил по другой крысе, промахнулся, ударил еще, попал. Крысы смекнули, что чужак несет им смерть и быстренько исчезли из тоннеля. На полу осталось лежать три разрубленных тела. Егор закинул их в рюкзак.
— Бррр, я не уверен, что смогу их есть. — Признался Матвей.
— Голод не тетка, и не такое люди едят, когда прижмет. Кажись, крысы поняли, что на них охотятся, как ветром сдуло.
— Я читал когда-то, что смертельно раненая крыса издает определенный звук, который другие сородичи понимают, как предупреждение.
— Да они и пискнуть не успели. Пройдем еще немного, посмотрим?
— Давай.
Крысиные говна, воспринимались под ногами уже как нечто естественное. Место было давно обжитое и напоминало чердак дома облюбованного голубями. Кругом одни продукты жизнедеятельности, и ни одной крысы.
— Сообразительные твари. — Егор остановился. — Думаю, что сегодня они нам больше не попадутся. Пошли назад, воду поищем.
Воздух снова стал пахнуть свежестью, когда мужчины вылезли из «крысиной» пещеры.
— А ты не помнишь, что было в той пещере, откуда я тебя вытащил?
— Ничего, вроде, я и не рассматривал. Обрыв был рядом, свет от телефонного фонарика до дна не доставал.
— Пошли туда, где я уже был, никакой воды не было.
Матвей дорогу не помнил. Шли по отцовским заметинам на стенах. Путь оказался намного длиннее, чем считал сын, проделавший его в беспамятстве.
— Вот мы и пришли. — Егор посветил фонарем в бездну.
Он обследовал края двухметрового обрыва, нашел камешек и бросил его в темную бездну. Камень гулко ударился о каменное дно.
— Не так уж и глубоко. Оставайся здесь, если, что подашь мне руку, а я попробую рассмотреть, где у этой ямы дно.
Матвей плохо представлял, как он сможет вытащить отца, весящего больше него раза в два, но подчинился. Рана на голове еще отчетливо напоминала о собственном самостоятельном опыте.
— Хорошо, пап.
Егор осторожно спрыгнул с двухметрового откоса. Снял с головы налобный фонарь и на вытянутой руке опустил его вниз. Более яркий свет фонаря выхватил из темноты дно ямы. В самом низу, словно шипы в древней яме-ловушке на мамонтов, росли вверх островерхие сталактиты. Образованные растворами светлых минералов, они блестели в лучах фонаря, откидывая по стенам ямы тусклые «зайчики». Между сталактитами блестело дно. Егору очень хотелось, чтобы это была вода. Он нашел еще один камешек и прицельно бросил его в сторону блеска. Камень характерно хлюпнул, как от попадания в воду.
