— Там вода! — Радостно сообщил Егор.
— Ух, ты, здорово! А как ее набрать?
Егор осветил стены. Они были неровными, но удобных выступов не было видно. Потеки воды, с растворенными в ней минералами, откладываясь на стенках ямы, слизали все грани. Без веревки и думать не стоило о том, чтобы опуститься на дно. В голове Егора уже был план, но для этого требовалось вернуться на базу.
Обратную дорогу Егор уже отчасти выучил, и многочисленные одинаковые проходы мог отличить друг от друга. На самом подходе к своей пещере он и Матвей услышали далекое пение. Тамара напевала колыбельную.
— Чего это она? — Удивился Егор. — Тут и без колыбельной спать все время хочется.
Они выбрались из тоннеля. В пещере стояла полная темнота. Слабый свет фонарика отсутствовал.
— Тамара! — Крикнул Егор. — Это мы!
Как будто это мог быть еще кто-то кроме них.
— У нас фонарь выключился. — Сказала Тамара, когда подошли муж и сын. — Катя испугалась темноты, попросила меня петь.
— Так гудеж не слышно. — Пропищала дочь.
— Вот незадача. И зарядить его нечем, и налобные фонари скоро сядут. Придется здорово экономить.
— Как сходили? — Спросила Тамара.
Егор вывалил из рюкзака три изуродованных крысиных тушки.
— Мамочка! — Катюшка схватилась за мать, увидев окровавленных крыс.
— Шкурку надо снять с них, да варить поставить одну. А консервы пока поэкономить.
Тамара почувствовала, как рвотный рефлекс подкатил к горлу. Она была голодна, но вид дохлой крысы напрочь убивал в ней аппетит. Она представила насколько ей нужно было голоднее, чем сейчас, чтобы захотеть съесть это омерзительное животное.
— Надо, Тома, надо. — Наставительно и иронично сказал муж, чувствуя эмоции жены. — А то пропадут. Мы с Матвеем нашли пещерку с водой, сейчас снова туда сходим, попробуем набрать воды.
Егор разобрал автомобильный набор первой помощи, и вынул их него ленточный буксировочный трос.
— Спускаться придется, немного вниз. — Объяснил он Тамаре.
— Осторожнее, мальчишки, и быстрее возвращайтесь. Нам без вас страшно.
Егор оставил Тамаре свой налобный фонарик, чтобы она смогла разделать крыс, а себе взял старый советский фонарик с динамо. Аккумулятор в нем давно не держал, так что приходилось постоянно тренировать динамо, разрабатывая кисть. Под энергичные «вжикания» фонарика, они с сыном снова удалились в темные тоннели.
Перед обрывом Егор снял с себя ремень свой любимый кожаный ремень, похожий на армейскую портупею и протянул его сыну.
— Зачем это? — Удивился тот.
— Затем, Матвей, что лезть придется тебе. Меня ты не удержишь.
Ремень немного болтался на щуплом теле сына. Егор пристегнул карабин к ремню.
— Это страховка, не надейся, что ремень тебя обязательно выдержит, держись за трос крепко.
Матвей немного растерялся от такого поворота дел. Ему казалось, что отец не совсем вправе отправлять его на дно ямы, что может быть опасно.
— Не трусь Матвей. В детстве для меня это было такой же привычной вещью, как для тебя вечное сидение в телефоне и компьютере. Просто держись, а я буду травить понемногу.
— Травить? — Не понял значения слова сын, воспитанный цифровой эрой.
— Опускать понемногу. — Пояснил отец.
Трясущимися руками, Матвей ухватился за трос и стал на краю. Отец уперся ногой в выступ, обмахнул в один раз вокруг себя трос и замер.
— Готов? — Спросил он сына.
— Готов, кажется. — Неуверенно сказал Матвей.
— Ложись на живот и спускайся. Ищи ногами опору, чтобы руки не уставали быстро.
— Хорошо, я попробую.
Матвей лег на краю обрыва, свесив ногу вниз. Егор видел дергающийся фонарик и шарканья ботинок по стене в поисках опоры.
— Тут ничего нет, пап, гладко всё.
— Тогда берись обеими руками за трос и просто спускайся.
Совершенно неподготовленный для этого ребенок, слишком много делал всего, чего не надо было делать. Он пыхтел на краю, не решаясь полностью опуститься вниз. Продолжал скрести ногами по стенкам, вместо того, чтобы просто повиснуть на тросе.
— Матвей, я начинаю травить, просто держись за трос.
— Сейчас, сейчас, я еще не готов. — Испуганно возразил Матвей.
— Соберись, Матвей, я начинаю.
Фонарик дернулся и исчез, выхватив светом край ямы.
— Ты как? — Спросил отец.
— Держусь. — С натугой произнес Матвей.
Егор принялся травить трос. Метр за метром он опускал сына вниз. Трос перестало тянуть, когда в руках еще оставалось не меньше метра.
— Я на дне! — Крикнул Матвей. Голос его немного дрожал.
— Осмотрись, как следует, точно на дне? — Попросил его отец.
Фонарик забегал по дну ямы.
— Точно. — Подтвердил сын.
— Отстегивай карабин и лови бутылку.
Матвей отстегнулся. Егор обмотал свободный конец вокруг себя. Потом он достал фонарик и посветил им в яму.
— Лови бутылку.
Пустая пластиковая бутылка стукнулась о дно. Матвей подобрал ее и пошел в сторону воды. Егор изо всех сил желал, чтобы эта жидкость оказалась нормальной питьевой водой. Матвей нагнулся над водой и утопил в ней бутылку.
— Попробуй, не соленая? — Попросил его отец.
Матвей нагнулся над водой по-собачьи и сделал глоток.
— Нет, нормальная, очень вкусная, как родниковая.
Камень с души свалился у отца семейства. В пещере жила еда и была вода, и смерть от недостатка того или другого пока им не грозила. Матвей набрал бутылку, но вместо того, чтобы сразу пойти к тросу немного прошелся по яме.
— Пап, здесь вещи чьи-то лежат! — Крикнул Матвей.
— Что за вещи? — Егор зашумел динамо, пытаясь достать светом до того места где стоял сын.
— Рюкзак и одежда.
— Тащи все сюда.
Матвей поднес находку к тому месту, где свисал конец буксировочного троса.
— Цепляй к карабину бутылку, одежду и рюкзак.
Матвей зацепил. Егор вытянул находку сына наружу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, вещи пролежали здесь не одно десятилетие. Старый советский рюкзак из толстого брезента обветшал и с трудом выдерживал на весу свое содержимое.
— Цепляйся сам! — Крикнул Егор сыну.
Матвей поймал конец веревки, пристегнул карабин к ремню.
— Готов, тяни!
Подъем прошел проще. Матвей уже разобрался, какие от него требуются действия. Отец помог ему перевалиться через край ямы.
— Прогресс налицо, цифровая интоксикация постепенно покидает твой организм. — Подколол Егор сына.
Матвей не ответил на подколку.
— Что там лежит? — Кивнул он в сторону рюкзака.
— Еще не смотрел.
