XVIII. Чудовище
Из этого состояния его вывел недалекий всплеск воды. Андрей Иванович быстро поднялся и обернулся по направлению шума, но не успел рассмотреть его причины.
Ему показалось только, что какой-то темный предмет, вроде огромного обломка скалы, упал в воду, подняв целый столб брызг, и мгновенно исчез в глубине, оставив за собой взволнованную поверхность. Андрей Иванович еще смотрел на это место расширенными от любопытства глазами, когда саженях в десяти от лодки, в том же направлении, из воды внезапно выпрыгнуло огромное круглое тело, продержалось несколько мгновений на воздухе в нескольких футах над поверхностью и затем снова упало в море, произведя такое волнение, что лодку несколько раз чувствительно подбросило расходящимися волнами. Теперь Андрей Иванович мог уже хорошо рассмотреть странный предмет, привлекший его внимание. Это было ничто иное, как громадная, как будто отрубленная от туловища, рыбья голова не менее шести футов в диаметре. У нее были глаза, рот, два громадных, как казалось, околожаберных плавника — и затем более ничего…
Андрей Иванович до того был поражен этим странным чудовищем, что несколько минут не мог придти в себя от изумления. Он насилу мог сообразить, что эта должна быть та самая сказочная рыба, которую старинные мореплаватели окрестили такими странными именами, как например: самглав, шар-рыба, голова-рыба и т. п. У позднейших путешественников она называется иногда солнечной рыбой, иногда луной-рыбой. Последнее название она получила, как говорят, потому что ее серебристая чешуя светится в ночной темноте и, когда ей приходила фантазия ночью показаться над поверхностью воды, путешественники будто бы часто принимали ее за диск полной луны, выходящий из моря…
Приключение с лунной рыбой разбудило охотничьи инстинкты Андрея Ивановича, дремавшие в нем со времени неудачи на озере. Он очень жалел, что не взял с собой рыболовных принадлежностей, и решился на следующий раз непременно попробовать счастья в рыбной ловле на море.
Между тем, осматриваясь кругом, он заметил, что лодка все еще продолжает двигаться: темная полоса рифа, сначала едва заметная вдали, постепенно становилась все ближе и ближе и наконец прошла мимо, в нескольких саженях от борта лодки. Оглянувшись назад, Андрей Иванович едва мог разобрать в фиолетовом полуденном тумане синие скалы острова Опасного. Было очевидно, что, пока он предавался своему far niente, лодку его дрейфовало морским течением, и если бы он не догадался об этом еще несколько минут, то вероятно совсем потерял бы из виду свой остров.
Конечно, пока с ними был его Гиппогриф, это не представляло опасности. Андрей Иванович с любовью взглянул на аэростат, гордо покачивавшийся за кормой на своей крепкой веревке. "С ним ничто не страшно", подумал он. Но все же забираться слишком далеко от острова по морю, усеянному рифами и подводными скалами, не представляло особенного интереса. Надо было возвращаться, пока остров не исчез совсем из виду. Андрей Иванович взялся за весло и повернул лодку к острову. Но обратный путь оказался далеко не легким. Проработав веслами более часа и почти задыхаясь от усталости и жары, Андрей Иванович успел доехать только до того рифа, мимо которого лодка проплыла всего за несколько минут до поворота назад. При такой скорости добраться до острова можно было не ранее ночи. Но перспектива сидеть за веслами несколько часов сряду, изнемогая от усталости, зноя и жажды, вовсе не улыбалась Андрею Ивановичу. Поэтому, поневоле, пришлось прибегнуть к помощи Гиппогрифа.
Андрей Иванович взобрался в корзину аэростата и повернул рычаг динамо-электрической машины: винт тотчас завертелся и лодка, вспенивая уснувшую поверхность океана, быстро пошла против течения, вслед за ринувшимся к острову Гиппогрифом. Через полтора часа Андрей Иванович уже ввел свою лодку в ту же самую лагуну, которую предназначал для ее помещения, и, отыскав на углу одного обмелевшего наполовину канала острый выступ берега, крепко привязал ее к нему.
Затем на этот раз ему ничего более не оставалось, как только возвратиться на остров. Но собирая и связывая вместе веревки, которыми была прикреплена к аэростату лодка во время переноски ее с острова на риф, Андрей Иванович на дне корзины нашел случайно попавшую сюда крепкую лесу с толстым железным крючком на конце. Так как было еще рано, то он вздумал попробовать половить рыбу с рифа. Но представлялась задача — где достать наживку? Несколько раз он обошел риф, переправляясь через канавы с помощью Гиппогрифа, и не нашел ничего годного для этой цели, кроме двух или трех небольших крабов, которые, однако, так быстро убежали при его приближении, что догнать их не было никакой возможности. По всей вероятности, это были те крабы, которых моряки называют кавалеристами за быстроту их бега. Тогда Андрей Иванович пересмотрел все ящики, в которых хранилась провизия во время путешествия на Гиппогрифе, и в одном, к своему величайшему удовольствию, нашел большой кусок завалявшегося, совершенно высохшего сыра. Это было как раз то самое, чего искал Андрей Иванович, так как без всякого сомнения такого рода наживка должна служить для рыбы довольно лакомой приманкой.
Насадив на крючок довольно крупный кусок сыра, Андрей Иванович закинул свою удочку в устье одного из каналов, соединявших лагуну с океаном. Не прошло нескольких минут, как леса уже стала понемногу натягиваться и отходить в сторону от устья канавы. Андрей Иванович потянул лесу и сразу почувствовал, что на ней висит что-то тяжелое… Скоро из воды появился огромный краб, державшийся своей чудовищной клешней за крючок. Неожиданно очутившись на поверхности воды, краб догадался разжать свою клешню и проворно нырнул на дно. Андрей Иванович переменил наполовину съеденную приманку и закинул удочку на прежнее место. Через несколько времени леса стала снова натягиваться. Зная теперь, что это проделки краба, Андрей Иванович сильно рванул лесу и отскочил от берега, рассчитывая таким быстрым движением выкинуть краба на берег. Маневр удался, но не совсем: не успевший вовремя разжать клешню краб ударился об откос берега и снова свалился в море. Эта неудача раздосадовала Андрея Ивановича.
Он выбрал более пологий берег и снова закинул лесу. Здесь он был счастливее. Быстрым движением руки ему удалось выкинуть на берег довольно большого краба. Но когда безобразное восьминогое чудовище, сначала несколько оглушенное падением, пришло в себя и, подняв свои громадные клешни, почти вчетверо превосходившие длину его туловища, бросилось на своего врага, Андрей Иванович с позором должен был ретироваться и по всей вероятности упустил бы свою добычу, если бы под руку ему не попалось весло, с помощью которого он не только обратил краба в бегство, но, оглушив его несколькими ударами опрокинул на спину и совершенно покорил своей власти, крепко связав веревкой его страшные клешни.
