– Да заплачу я тебе, – кинул я Милене.
Она недовольно поморщилась. Покачиваясь из стороны в сторону, Крис сходил за ещё одной бутылкой вина.
– Ну а ты какими судьбами здесь?… – принялся в свою очередь расспрашивать меня Крис.
– Я жду поезда, по работе… – совсем уже размякнув, честно ответил я.
– Да ладно тебе, рассказывай… – подбадривал меня Крис, снова наполняя наши бокалы.
Алкоголь, его волшебная химическая формула творила со мной настоящие чудеса. Мой язык развязался. Утратив всякий контроль, я рассказал Крису всё, и как познакомился с Миленой, и как оказался в Мидлтауне, и как по-ошибке спустился вниз. Повинуясь какому-то врожденному чувству самосохранения, я утаил только то, что произошло со мной вчера в Аптауне, и ни словом не обмолвился о смерти жены.
– Нет, ну ничего себе… Так ты в Мидлтауне первый раз! – удивлялся уже изрядно подвыпивший Крис. – Ну кто бы мог подумать… Первый раз внизу… Не зря тебя назвали «безупречным».
– Да говорю же тебе, я вообще здесь по-ошибке. Да нет, не по-ошибке, а случайно… Ну ладно, не случайно, а просто мне нужно в Квебек, по работе…, – пытался объяснить Крису уже довольно пьяный я.
– Первый раз и уже нашел себе такую… – Крис восторженно указал в сторону Милены, которая, похоже, все больше разочаровываясь во мне, перебралась ближе к нему. Теперь потная рука Криса мяла её коленку.
– Как же твоя жена терпит всё это? – удивился я.
– А никак, – ответил Крис. – Думаешь, она лучше? Думаешь, она сама не спускается вниз? Да вот нет уж. У нас с ней ещё с самой свадьбы договоренность – она не лезет в мою жизнь, я – в её… Она же тоже устает… Я всё понимаю, ей тоже нужен отдых, пусть спускается и развлекается здесь…
– Да что тут хорошего? – закричал я. – Что тут делать?… Посмотри, ну какой интерес быть тут?…
– Ой, не скажи, не скажи…, – покачал головой Крис. – Иногда мне кажется, что тут и есть настоящая жизнь, а там, наверху… Всё там только для того, чтобы потом позволить себе иногда спускаться сюда… Посмотри, как на нас смотрят тут женщины. Для них мы боги! А там, в Аптауне… да там я вообще никто, такой же как все… Разве там можно просто вот так напиться?… Вот просто напиться и всё… Не думать ни о чём, не жрать эту дурацкую полезную еду, не лепить из себя то, чем не являешься…
Я молчал.
– Думаешь, я один плохой? – кричал Крис. – Нет уж, сюда все спускаются… Все…
Крис выругался так грязно, что я не поверил своим ушам.
– Весь Аптаун… Все опускаются… А потом все молчат и делают вид, что ничего не знают, чтобы только не потерять своё место наверху… Они все такие же как я, такие же животные… Все только делают вид. А я не хочу я быть хорошим… Понимаешь, не хочу… Я хочу женщин, выпивки, хочу свбоды…
Крис не унимался:
– Пойдем, пойдем я покажу тебе Колизей… Ты же ведь не знаешь, что такое Колизей.
Я не знал.
– Там… Там… Ты такого не увидишь в своём Аптауне… Там… Там… Каждый вечер бой. Представляешь, без правил, на деньги… Вот как тут можно отдохнуть! Пойдем! – Крис тянул меня за рукав.
– Не хочу. Не хочу…, – вырывался я из объятий Криса.
Крис снова выпил.
– А тогда знаешь что…, – не унимался он. – Тогда пойдем в казино… Просадим кучу денег… Ну скажи, где ещё можно будет так отдохнуть…
– Не хочу, не хочу я ничего просаживать. У меня всё есть, мне ничего не нужно…, – заплетающимся языком отговаривался я.
– Да глупый, не покупать… я тебя не в магазин зову… Играть будем, понимаешь играть, тратить…
Я уже ничего не понимал.
Вернулись спутницы Криса. Разгоряченные, веселые они прильнули к нему.
– Ты посмотри, как они любят нас… – радовался Крис. – Ну где получишь такую любовь. Какой там Аптаун…
Крис махнул рукой.
Вино закончилось. За следующей бутылкой Крис пойти уже не мог. Развалившись на диване, он принялся нашептывать что-то Милене, одновременно с этим шаря рукой под её почти полностью расстегнувшимся пиджаком.
Я переполз за другой столик.
– Что смотрите? – сказал я покосившимся на меня девушкам справа.
– Вы из Аптауна? – спросила одна из них.
– Нет… Да…
– Он из Аптауна, – прошептала девушка подруге.
Они тут же подсели ко мне.
Остаток вечера я помнил уже с трудом. Помню, что девушки уговорили меня купить им вина, помню, мы пили и они, кажется по моей просьбе, рассказывали мне о Мидлтауне. Они жаловались на то, что платят им мало, что все вокруг постоянно дорожает, что мужчины Мидлатуна жадные и не любят обязательств, что семей в Мидлтауне не бывает, женщины растят детей сами по себе…
Утром я проснулся в своём номере, со мной рядом мирно спали две блондинки… Кто они? Что вчера произошло?
Схватив свои вещи, я, наскоро напялив на себя одежду, выбежал в коридор. Спустившись вниз и расплатившись за номер, я поспешил унести ноги из этого места. Я не хотел вспоминать, что было прошлой ночью.
Всё, случившееся со мной, казалось мне одной большой ошибкой.
Никогда раньше я не позволял себе ничего подобного. Я был благочестивым жителем Аптауна и мне это нравилось! Что делал со мной этот находящийся под Аптауном мир? Почему я становился другим?… «Весь Аптаун спускается сюда…» – вертелось у меня в голове. Это были слова Криса. Неужели он не обманывал? Неужели каждый примерный житель Аптауна вечерами опускается сюда? Но для чего? Чтобы вмиг измениться, стать другим? Чтобы выползли наружу какие-то непонятные животные желания, самые низменные инстинкты? Алкоголь, женщины, жажда разгульной жизни… Это было невероятно. Те чинные люди, те благородные граждане Аптауна, представители высшего класса не могли так опускаться… Или… В каждом из нас жило что-то, что тщательно скрываемое делало нас похожими не на людей…
Я брел по улице. Мой нос, улавливающий запахи готовящихся повсюду завтраков, предательски совращал меня. Мне хотелось зайти в любую из тех забегаловок, которые попадались на моём пути. Не устояв под напором ароматов корицы, ванили и крепкого свежесваренного кофе, я рискнул заглянуть в какое-то кафе. Я решился отведать той еды, которая так волнующе будоражила чувства, манила меня. Вопреки моим ожиданиям, я не нашел здесь ни свежесваренного кофе, ни пудинга с ванилью, ни с корицей пирога. Передо мной, на мятой бумажной тарелке оказался только что разогретый в электропечи бутерброд. Его вид вызывал у меня отвращение, но запах… Он был божественен! Этот странного вида, намазанный тёмной пастой кусок пах и свежей поджаристой телячьей отбивной, и посыпанным сверху этой телятины душистым горошком, и только что сорванной с грядки зеленью, и горячим, вынутым за мгновение до этого момента из настоящей глиняной печи хлебом. Я накинулся на этот размякший ломоть как голодный волк.
