— Боюсь только, он не устроит майора Ворного. Что он скажет, если я исчезну у него на глазах?
— Ну, во-первых, не у него на глазах, а у него за спиной. Во-вторых, вам придется придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение. Скажите, например, что у вас вдруг разболелась голова и вы решили вернуться в гостиницу.
— Неубедительно.
— Придумайте что-нибудь другое.
— Ладно, – отчего-то мне вдруг сделалось невыносимо скучно, так, что зевнуть захотелось. – Сориентируюсь на месте. Что я сейчас должен сделать?
— Сложите руки на коленях.
— Есть.
— И поплотнее закройте глаза.
— Зачем?
— Чтобы они не выпали из орбит.
— Такое случается?
— Никто не проверял, но лучше не рисковать.
— Хорошо.
Я закрыл глаза.
— Вас ждут Облонские реликтовые болота.
— Что?
— Не открывайте глаза!..
* * *
— Ты знаешь, сколько стоит фунт костного клея?
— Нет.
— И ты никогда не задумывалась над этим?
— Нет, а зачем?
— Это очень выгодное вложение капитала.
— Для тех, у кого он есть.
— Даже если ты купишь двадцать фунтов костного клея по оптовой цене, а затем перепродашь его по фунту по розничной…
— Где я буду его продавать?
— Да где угодно! Знаешь, сколько костного клея потребляется ежегодно?..
Я осторожно приоткрыл глаз.
В комнате царил полумрак. Светло-розовые шторы на окне были задернуты. Стены на две трети выкрашены в бледно-голубой цвет. Выше – белые.
Это определенно был не мой номер.
Больше всего комната походила на больничную палату в очень хорошей, привилегированной клинике.
Судя по тому, что рядом с кроватью, на которой я лежал, располагалась серебристая стойка с мигающими и тихо попискивающими медицинскими приборами, так оно и было.
Я открыл второй глаз.
Неподалеку, возле столика, сидели Наталья и Андрей. На этот раз они были одеты так, что сразу было ясно, кто из них мужчина, а кто женщина.
Наталья первой заметила, что я проснулся.
— Как чувствуете себя, Петр Леонидович? – спросила она, приветливо улыбнувшись.
Я прислушался к собственным ощущением. Никаких дисфункций не ощущалось. Даже голова не болела.
— Нормально, – ответил я. – А как ваше плечо?
— А, ерунда, – Наталья все же машинально коснулась пальцами плеча, которое, как я знал, было ранено во время перестрелки в ресторане. – Едва зацепило.
— Давно я здесь?
Андрей обернулся, глянул на меня, затем – на часы.
— Полтора часа. Чуть больше.
Я откинул одеяло и сел в кровати. На мне была длинная, до пят, ночная рубашка с кружевными оборочками на рукавах и вороте и милыми завязочками с кисточками на шее. Определенно не из моего гардероба.
— Что случилось?
— Вы потеряли сознание во время прогулки с Владимиром Леонидовичем. Вас привезли сюда…
— Куда – сюда?
— В клинику Госбезопасности, разумеется.
Ну разумеется! Куда же еще!
— Врачи сказали, что ничего страшного. Просто вы устали и перенервничали. Вам сделали пару успокаивающих инъекций и положили спать.
— Велели не будить, – добавила Наталья. – Мы и не думали, что вы так скоро проснетесь.
— А Ворный где?
— Хотите позвонить? – Андрей протянул мне мобильник.
— Нет, – махнул я рукой. – Пока – нет… Расскажите сами, что произошло.
— Когда?
— Перед тем как я потерял сознание.
— Вы с Владимиром Леонидовичем гуляли по набережной…
— Да, гуляли, – нетерпеливо перебил я Андрея. – Потом нас обстреляли из проезжающего мимо автомобиля. Потом этот автомобиль столкнулся с другим автомобилем, за рулем которого находился ваш коллега, и ахнулся в реку. Меня интересует, сколько человек находилось в утонувшей машине.
Андрей и Наталья непонимающе переглянулись.
— Я, пожалуй, врача позову, – сказала Наталья как можно более непринужденно и поднялась на ноги.
— Сядь на место! – махнул я на нее рукой. – Я не сошел с ума! Со мной все в порядке!
— Ну конечно, – успокаивающе улыбнулся Андрей. – Никто и не говорит… Вы просто устали… В смысле, переутомились…
— В смысле, вам приказано не говорить мне правду, – передразнил я Андрея.
— Да нет же! – развел он руки в стороны.
— Не было никакой утонувшей машины, – поддержала коллегу Наталья. – И в вас никто не стрелял.
— Понятно. – Я легонько хлопнул себя по бедрам.
«Какой смысл биться головой в стену, если за ней другая камера. Ежи Лец».
От меня хотели скрыть правду. Сначала о перестрелке в «Островах Длинного Ганса». Теперь – о стрельбе на набережной. Мне было обидно и горько. Я ведь на самом деле доверял полковнику Ворному. Именно поэтому я сказал то, чего, скорее всего, не следовало говорить:
— Передайте майору Ворному, что я знаю: в утонувшей «Тойоте» никого не было. Вернее. – Я усмехнулся. Не без злорадства. – Вернее, это они никого в ней не нашли. И еще – завтра я лечу в Облонск. Даже если сегодня взорвут гостиницу, в которой я живу.
Я решительно сунул ноги в тапочки и встал на ноги.
— Постойте, Петр Леонидович! – вскочив со своего места, метнулся наперехват Андрей.
— Оставьте меня! – отмахнулся я от него, как от москита.
Наталья поступила разумнее и проще. Она окинула меня насмешливым взглядом и спросила:
— Вы что, вот так прямо и собираетесь выйти на улицу?
Мой пыл несколько поостыл.
— Где моя одежда?
— Костюм запачкался, и мы отдали его в чистку, – объяснил Андрей. – Присядьте, Петр Леонидович. Я сейчас позвоню, – он показал мне мобильник. Как дурачку, честное слово. – Через несколько минут вам принесут одежду, и мы отвезем вас в гостиницу.
В самом деле, идти ловить такси в долгополой ночной рубашке было глупо. Бог знает, за кого принять могут. Может, за пидора, а может, за святошу из тех, что в лесу живут, хороводы по утрам водят и с деревьями обнимаются. И то и другое из категории «ну его на фиг».
— Звони!
Я сел на кровать. Закинул ногу на ногу. Приготовился ждать, всем своим видом показывая, что спешу.
Андрей отошел в дальний угол комнаты, набрал номер и прижал трубку к уху.
Наталья сидела за столом и пристально, будто в гляделки играть тренировалась, смотрела на меня. Взгляд у нее был тяжелый, и я отвернулся.
По стене поползла трещина. Сама собой, будто гусеница. Добравшись до самого низа, она перебралась на пол, обрела объем и поползла дальше. Теперь это была уже не трещина, а гигантский слизень, синевато-зеленого цвета с бахромой по краям, здорово смахивающий на покрытую плесенью сардельку. Слизень полз, оставляя за собой влажный, маслянистый след, а я смотрел на него и никак не мог понять, откуда он тут взялся. Может, у Натальи спросить?
