Надо мне скорей находить вконец потерянный рассудок. Пора мне, пусть и будучи не в ясном
разуме, браться за ум.
Остановился в подворотне, осмотрелся и проник в подвал. Скинул потертую куртку Вольфа и
спустил штаны… только запамятовал выправить их из тугих голенищ. Черт… Игорь Иванович,
совсем скверная да дырявая у меня голова стала! Смеюсь над собой молча, смотря на себя в
зеркальном осколке! Прискорбное зрелище!
Сосредоточиться надо. Натянул кожаные штаны и накинул на плечи, поверх борцовской майки,
кожаный пиджак. Пригладил вздыбленные волосы и втер тонирующий бальзам, чуть затемняя и
золотя их. Стер с лица напряженную жесткость и нарисовал спокойную высокомерность. Открыл
во всю ширину прищуренные глаза и расправил сведенные плечи, выкидывая из головы резкие
рывки Вольфа. Нацепил на руку не в меру дорогие часы и вышел на свет. Взглянул на мир
45
“волчьим взглядом” напоследок и прикрыл глаза темными очками – серыми стеклами,
вставленными в оправу не дешевле всех остальных вещей Яна.
Мой Ян рассчитан на одного пана Мсцишевского. Я сотворил его, собираясь вызвать не только
доверие и уважение сурового поляка, но и его привязанность. Мой Ян – поляк простого
происхождения, но чистой крови. Он умен и горд, с вида уравновешен, но в глубине души – горяч
до безрассудства. Он человек, обладающий всеми качествами, присущими пану Мсцишевскому.
Только Ян малость выставляется по молодости и тяготеет к грубому блеску по бескультурью, но
все – по мелочам. Такие недостатки несущественны и простительны, а главное, – они убедительны.
Когда человек не совсем правилен – он всегда живее. А когда образ похож на объект в целом, но
отличен в ерунде – он не только правдоподобнее, но и притягательнее. Такой образ цепляет объект,
как крючком, – останавливает на себе его взгляд, обращает на себя его внимание, заставляет его над
собой задуматься. Неточности нужны. Видя Яна, пан Мсцишевский видит свое подобие, но не
себя. Вот поляк и старается сделать из него себя, вникая в его судьбу, как в свою. Он видит в
молодости Яна не свою молодость, но нечто близкое. Вот и старается задать его будущему свое
направление, беспокоясь о нем, как о себе. Я Мсцишевского крепко подцепил. Он верит мне…
моему Яну. Он верит мне с готовностью, не проводя серьезных проверок и не замечая подвоха. А
ведь связь Яна с провальными операциями, пусть не очевидна, но просматривается. Только
Мсцишевский продолжает полагать, что я помогаю, а не мешаю ему вести дела с британцами – с
друзьями врага, общего для всех остальных.
Глава 15
В пределах видимости один Войцех – рослый и мощный боевик бандитской группировки,
отслуживший в польском десанте и подавшийся на чужбину искать… Не знаю, что он здесь искал.
Знаю, что нашел его пан Мсцишевский. Войцех не всегда при нем, но входит в его ближний круг –
вот я с бойцом контакт и держу твердой рукой. Он считает меня товарищем. А напрасно.
Правда, я считаю, что он мог бы стать неплохим парнем, но – не стал ведь. Просто, Войцех –
боец, выделяющийся из всех остальных. С его могучей силой и скромным умом он послушен и
предан. Я бы сказал, что таким солдат быть и должен, да внутренний стержень у него слабоват.
Подчиняется он не всем подряд, но разница между армейским командиром и паном Мсцишевским
по его мнению невелика. Он служит преступнику, связанному с врагом Польши, так же верно, как
служил своей стране. Такой он – Войцех – вольный вояка. Только, в итоге, при командире всегда и
везде, а один – никуда и никак. Наемник чистой воды – с принципами, но – с простыми. Вот я и
думаю его подчинить и перекупить со временем – положил я на него глаз и намерен на свою
сторону перетянуть. Только мне в него придирчивее всмотреться надо – не такой он простой и
прямой, каким кажется. Вроде туповат, а не совсем. Да не беда. Я могу переманить и не такого –
было бы только нужно.
Прошел во двор и окликнул Войцеха, сидящего на стертой лестнице и рассеяно
перекидывающего в руке выкидной нож.
– Войцех, что не при деле?!
– Ян, ты?!
– Я!
Поляк поднял на меня разморенный взгляд и прищурился на солнце.
– А что ты веселый такой?
– Рад тебя видеть, Войцех!
– Снова ты за свое, Ян… все у тебя с издевками всегда.
– Да какие ж издевки?! Давно не виделись – вот и все!
– Да, давно тебя не видно было…
Подошел к нему, опустился на ступеньку рядом, перехватил взлетевший нож, перекинул пару раз
и вернул Войцеху.
– Да дела. Я и к вам с делом пришел.
– К пану нашему пришел?
46
– Да, Войцех.
– Он тебя давно ждал… У него к тебе тоже дело. Похоже, серьезное что-то сказать хочет.
– Насчет?
– Не знаю, Ян… Наверное, насчет дальнейших ваших с ним дел.
– Еще партия приходит?
Войцех лениво подкинул нож и повернулся ко мне, щурясь еще сильнее.
– Нет. Думаю, другое дело…
– А что еще?
Войцех повел широченными плечами – видно намеревался плечами пожать, но поленился.
– Я не знаю, Ян… Я только так – догадку имею.
– Так скажи, что думаешь?
– Знаешь же, что у него сын погиб?
– Три года прошло.
– Для нас прошло, а для него нет, Ян.
– Ясно. Сын же.
– Да… Только важнее, что стареет пан… Сдает он сильно, Ян, в последнее время. Нас же власти
прижимать стали – по его нервам все это бьет. А дело пану передать некому. Думаю, тебе он все
свои дела доверить решил.
– Мне? Все дела? Войцех, да как ты до такого додумался?
– Многое у нас изменилось, Ян, с тех пор, как ты в последний раз приезжал. Не осталось у нас
никого из тех, кто на тебя хоть раз косо посмотрел или хоть слово насчет тебя поперек пану сказал.
Всех таких устранил пан. Порядок он твердой рукой наводит. Он и из личной охраны трех людей
поменял. Думаю, хочет пан тебя с этих пор своим сыном считать. Думаю, при встрече он тебя
назвать сыном намерен.
– Ты же вроде не пьян, Войцех?
– Ян, я ведь не просто так… Он же только и твердит нам всем, что ты всегда все знаешь, всегда
все можешь… Как сын, ты пану стал, Ян.
– Вот как… Я не в курсе.
– Да ты пропадаешь все… вот все и пропускаешь.
– Верно, пропустил такие дела…
