– Тогда соедините с Вейлингом, - сымпровизировал я.
Секретарша сжалилась и переключила меня на помощника президента.
– Мы расторгли контракт, - не поздоровавшись, заявил Вейлинг.
– Это другой контракт, а именно: недавнее публичное предложение. Вы поняли?
Его глаза блеснули:
– Говорите.
– Только с Краузли.
– Подождите…
Краузли вылез через три минуты.
– Слушаю вас, - сказал он сухо.
Я скосил левый глаз на левую половину экрана и выдал:
– Господин Краули, фирма, которую я представляю, по роду своей деятельности обязана предоставлять полиции сведения, полученные в ходе частного рассле… пардон… частной трудовой деятельности, если эти сведения указывают на свершенное или планируемое уголо… пардон… угрожающее общественному спокойствию деяние… - тут я сник, потому что понял, что прочитал не тот тезис. К этому тезису я должен был перейти, если Краузли начнет артачиться.
– Что вы несете?! - возмутился президент.
– Прошу прощения. Мой босс заставляет учить наизусть закон о детекти…детских исправительных агентствах, то есть учреждениях… все время крутится в голове, замучил просто… Забудьте, все что услышали. Надо будет, я повторю заново…
– Вы что, пьяны? - спросил он. - Куда у вас глаза смотрят?
Они смотрели на Шефа, который, стоя позади экрана, делал мне угрожающие знаки.
Стоп, нет, не угрожающие… три пальца… а, понял, тезис номер три.
– На вас, президент, только на вас. Так вот. Счастливчик родился не в мае, а в декабре прошлого года. Родители неизвестны. Дата рождения была умышленно фальсифицирована. Медсестра, препятствовавшая фальсификации, скончалась. Нам кажется, что замешан главврач роддома. Ваши рекомендации?
Краузли, не раздумывая, бросил:
– С вами свяжутся, - и исчез с экрана.
Шеф молча пошел прочь из кабинета.
– Мне к Бенедикту? - спросил я, догнав его в коридоре.
– Дождемся ответа Краузли, - выдавил он. - Отдыхай.
Хуже такого "отдыха" нет наказания. До вечера я просидел как на иголках. Выяснил только, что если Рунд и придет завтра на семинар, то под чужим именем. Яна намекнула, что Шефу звонил Вейлинг, но о чем они беседовали, она не знала. В семь пришло официальное письмо из "Виртуальных Игр". Оно содержало копию публичного предложения по поводу поимки убийцы Чарльза Корно. Под подписью Краузли стояли подписи всех двенадцати членов совета директоров и три печати.
– Мы этого добивались? - спросил я Шефа.
– Железный человек, - поцокав языком, сказал он.
– Кроме контракта ничего не предали? - снова попытал я счастья.
– Искреннее сожаление, что предложение было сделано публично, а не только нам. Будет жаль, если такого человека придется засадить за убийство.
– А есть улики?
Шеф отрицательно помотал головой.
В четыре часа дня в Университете не так шумно и суетливо, как в полдень. После утренних занятий часть студентов уходит в лаборатории и на научные семинары. Студенты поленивей отправляются домой или коротают остаток дня в студенческих кафе на первых этажах университетского комплекса.
Семинар, посвященный судьбе моролингов, должен был начаться в четыре ровно. Я пришел минут за пять до начала. У дверей аудитории я наткнулся на худощавого светловолосый юноша с неприятным, птичьим лицом и наглым взглядом. Он заглядывал в аудиторию, словно кого-то выискивая.
– Бенедикт Эппель? - спросил я.
– Ну, - ответил юноша. Худые руки с рыжими волосками нервно затеребили молнию на куртке.
Я выложил ему байку про статью в "Секторе Фаониссимо" и сказал, что его мне порекомендовал профессор Цанс. Представившись, хотел пожать ему руку, но он демонстративно убрал руку за спину. Тогда я протянул ему визитную карточку.
– У меня есть такая, - сказал он.
– Бенедиктик, не будь таким невежливым, - заступилась за меня невысокая, чуть полноватая девушка с коротко стриженой, яйцеобразной головой. Она неизвестно откуда оказалась рядом с нами.
– Привет, - сказал я ей.
– Шишка, - улыбнувшись ямочками, она не то представилась, не то назвала пароль.
У нее были смешливые круглые глаза светло-карего цвета и улыбка того сорта, что никогда не спешит сойти с лица. Полные губы были болезненно-пунцовыми. Черный свитер грубой вязки вязали, вязали, да так и бросили вязать на полдороге. Темная шерстяная юбка доставала до пола и походила на гранитный постамент.
– Шишечка, он репортер, - тремя словами Бенедикт сумел выразить и пренебрежение к репортеру и с нежность к девушке.
– Спасибо, что не назвали меня репортеришкой, - огрызнулся я. - Федор, - и я протянул руку девушке.
Она ее с удовольствием пожала. Бенедикт демонстративно фыркнул и зашел в аудиторию.
Цанс и некоторые из его коллег были уже там. Они сидели в первых рядах и вели оживленную беседу. Бенедикт сначала устроился в последнем ряду, но Цанс его быстро заметил и указал на свободное место подле себя. Бенедикт послушался. Девушка-шишка спустилась следом и села позади Бенедикта.
Я сел в последнем ряду, не желая до поры до времени мозолить глаза Цансу и Бенедикту.
Аудитория наполнялась - в основном молодежью. Надеясь получить автограф, студенты и студентки принесли с собой книги Брубера. Я пригляделся к обложкам. С большим отрывом лидировали "Моролинги", другие романы были представлены одним - двумя экземплярами.
Так, а что если…
Я достал из кармана "Моролингов", взятых из кабинета Корно, открыл титульный лист. Почему я не проверил это сразу: на титульном листе стояла витиеватая роспись автора. Одна только роспись, никакого пожелания. Вероятно, они не были хорошо знакомы. С другой стороны, я с трудом мог представить Корно стоящим в очереди за автографом. Ему было впору самому раздавать автографы поклонникам виртуальных игр.
Появление Эдуарда Брубера молодая публика встретила аплодисментами. Услышав хлопки, профессорско-преподавательский состав лениво повернул головы к проходу, по которому размашистым шагом спускался пожилой, коренастый мужчина с крупным крючковатым носом. Хмурый, сосредоточенный взгляд он сохранил до самой трибуны.
– Прошу извинить меня великодушно, - Брубер пожал руки всем, кто сидел в первом ряду, взошел на кафедру и, изобразив, наконец, улыбку, раскланялся. - Мне кто-то сказал, что семинар начинается в четыре тридцать.
– Кто ж этот штрейкбрехер? - попросил уточнить Цанс.
– В любом случае, он не из моролингов, - дежурно отшутился Брубер, - поскольку моя миссия полностью отвечает их интересам. Я знаю, что интеллектуалы плохо переносят доклады и докладчиков, поэтому постараюсь сократить выступление до необходимого минимума.
