Внутри станции пахло озоном и той же, что и в вездеходе, пластмассой. Ник пнул дверь и вошел в пультовую. Ряд экранов слепо таращился на него.
– Привет, родимый, – сказал Ник с подъемом. Привычку беседовать с подросшими зародышами он перенял у своего босса, вечно печального Пита Шредера, легенды эмбриомеханики. Ник полтора года стажировался в его саутгемптонском центре.
Повертевшись в кресле и подогнав его под себя, Ник слинковал местный комп с корабельным и прогнал предварительные тесты. Результаты были вполне утешительные: зародыш вырос почти без сбоев, пара огрехов в генераторной, почему-то не работающий кондиционер в комнате отдыха и непрозрачное окно в предбаннике-прихожей. Сходив за ремонтными зародышами – с виду такими же матовыми яйцами, – он вручную запустил нужные куски программы и активировал ремонт через комп. Непрозрачный стеклит в предбаннике держался весьма крепко и Ник изрядно помучился, пока его вышиб.
До обеда он ползал по базовой программе роста этого типа станций и искал в структурных потоках запросы на валлоидные цепочки. Запросы попадались, но куда зародыш отправлял синтезируемые порции, Ник долго не мог отследить из-за кольцевых ссылок. Ругаясь и проклиная бесхитростного программера, Ник прокручивал запросы раз за разом и, наконец, нашел сбой: чертовы ссылки вместо того, чтобы адресовать готовые цепочки на активные зоны, пересылали туда весь синтез. Когда валлоиды требовались в другом месте, синтез тут же переезжал в новую область, так и не завершив прокладку в прежнем потоке. А едва началась доводка, синтез шел уже из накопленного резерва, посторонние материалы зародыш к тому моменту перестал усваивать, поэтому и не тронул подсохший активатор на остатках оболочки. Дурацкий эффект, неудивительно, что его никто не предвидел.
Обозвав неведомого программера ламером, Ник вылизал процедуру запросов, убрал к черту кольцевые ссылки, заменив их стандартной адресацией на зоны первичного накопления. Вышло несколько длиннее, зато на порядок надежнее. Осталось накатать гневный отчет и отослать исправленную программу боссу. С ядовитыми комментариями, разумеется. Ник прямо видел, как неподражаемый Питер неподражаемо вздыхает и печально глядит в лицо взъерошенному и злому программисту.
«Хорошо бы его из отпуска вызвали», – подумал Ник мстительно. И тут же представил: вот приехал он, Никита Тарханов, в отпуск после Селентины, валяется себе на пляже под Ай-Данилем, и тут в исправленной им сегодня программе всплывает какая-нибудь непредвиденная фича, которая на самом деле скорее баг, и его вызывает неподражаемый Шредер и неподражаемо вздыхает, печально глядя Нику в лицо… Бр-р-р!
– Ладно, – милостиво согласился Ник. – Не буду ругаться в отчете.
Хоть принцип «ламерс маст дай» Ник старался свято соблюдать, приходилось иногда идти на уступки собственному негодованию. Впрочем, в программе были и свои приятные места: несколько остроумных решений в управлении синфазировкой Ник очень даже поприветствовал. Да и вообще, в принципе все было написано достаточно грамотно и не без изящества, просто парень этот незнакомый скорее всего не прикладник, а структурщик. Лабораторная мышь, в поле выезжал небось только на практике, вот и прокалывается в самые неподходящие и неожиданные моменты.
После обеда (плов из той же косули с тмином и бокал малаги в качестве десерта) Ник засел в рубке бота, пересылая отчеты на Землю через ретранслятор рейдера. Коттедж отправился смотреть уже под вечер.
Тут работы по доводке накопилось куда больше, и спать он пошел глубокой ночью, так и не реанимировав ущербные кухонные автоматы.
За следующие два дня Ник вырастил только линию энерговодов, а остальное время без передыху возился в коттедже, но зато оживил абсолютно все, даже водопровод. Подключив новорожденный дом к станции, Ник победно взвыл и принялся перетаскивать вещи из бота в новое жилище. Вездеход он загнал в ангар левого крыла, чтоб не торчал у крыльца на манер памятника механизированному человечеству. Утром обнаружилось, что в набор оборудования лаборатории входил не привычный комп класса «Фрип», а некое тайваньское чудо, кривое до невозможности и вдобавок совместимое только с азиатским софтом по подращиванию. Ругался Ник очень долго, попутно в уме прикидывая, что проще: демонтировать «Фрип» с бота или вырастить новый? Решил вырастить.
Он не очень удивился: гражданский флот – рассадник бардака. Так всегда было и пребудет скорее всего во веки веков, аминь. Проклятия в адрес комплектовщиков давно уже стали обыденностью в любом проекте. Даже скорее традицией.
О супердеревьях и охоте Ник, что и неудивительно, на некоторое время начисто позабыл.
Артем опасливо поглядел на корзину, отдаленно напомнившую ему плетеный лапоть из Владимирского краеведческого музея, куда Артема не раз водили на экскурсии неугомонные родственники мамы.
– А-а-а… она достаточно прочная? – с сомнением протянул Артем, взглянув на ло Тана. – Не развалится в воздухе?
Ло Тан хмыкнул:
– Ну, попробуй порви или сломай. Любой прутик, любую лиану. А мы с Дасти поглядим, посмеемся.
Артем покорно вздохнул, подошел поближе и осторожно потыкал в плетеный борт корзины кулаком. Борт слабо пружинил под нажимом.
– Да отличная корзина, а Тиом! Поверь мне – рухнет она на скалы, мы все поубиваемся, а корзине ничегошеньки не будет, даже не помнется, – тоном знатока сообщил ва Дасти.
– Правда? – ошарашенно переспросил Артем. – Что ж… э-э-э… Отрадно… такое слышать. Весьма…
– Лоза что надо, – поддакнул ло Тан. – Не слишком свежая, не пересохшая – в самый раз.
Артем вздохнул и подошел поближе. Вообще корзина оказалась куда больше, чем он ожидал. И не квадратной вовсе, а круглой, метров шести в диаметре. В центре высилась опорная жердь; с десяток лиан-растяжек были искусно вплетены в конический навес и крепились к коротким вертикальным кольям, в свою очередь вплетенным в борта корзины. В нескольких местах борта были усилены дополнительными кольями; выделялись также четыре горизонтальных толстых рогатины, отдаленно похожие на корабельные кнехты. В глубине, под навесом, виднелись внутренние плетеные стеночки, так, что в центре корзины образовывалась эдакая круглая хижина, стены которой не доходили до крыши сантиметров сорок – пятьдесят. Когда они пришли, в хижине было пусто, но ло Тан как раз принес несколько шкур, похожих на овальные одеяла – у них даже края были старательно обметаны толстой ниткой. Сегодняшний груз ва Дасти включал пару бурдюков для воды, пока пустых, и бурдюк поменьше, полный совсем уж маленьких мешочков с тщательно затянутыми горловинами.
