Демон стоял рядом, будто чего-то ждал. Ирина села на влажную от росы скамеечку и вытянула ноги. Демон стоял напротив, сунув руки в карманы брюк.
— Вот и выжили, — пробормотала Ирина. — На этот раз.
Она сидела на скамейке бесконечно усталым мешком. Она невидимым дирижаблем парила над городом — летала, сливаясь с рассветом и с облаками, и смотрела сверху на себя, на остановку, на ряды домов и машин, на ранних пешеходов, на собак и воробьев, на лужи. На отраженные в них последние бледные звезды.
— У меня ведь нет никакой шизофрении?
Демон грустно покачал головой.
Ирина потерла переносицу. Никогда раньше ей не приходилось решать вопросы жизни и смерти; никогда раньше ей не приходило в голову, что эти вопросы нужно решать.
И теперь она чувствовала себя странно. Будто мышь, превращенная в сонет Шекспира. Это не было неприятно… даже, в какой-то степени, это было лестно, но степень ответственности, как ни крути, другая… Да и может ли мышь быть сонетом…
— Кто ты, Олег?
Демон не ответил.
— Ты ангел, посланный на землю, чтобы спасать самоубийц?
Демон улыбнулся, но как-то болезненно.
— Откуда ты взялся? Кем ты был раньше?
Демон промолчал.
Ирина подняла руку. Медленно, подрагивая, рука протянулась по направлению к демону — и замерла в сантиметре от пуговицы на его сером пиджаке.
Быстро отдернулась.
У нее было время подумать о художнике-Мите, о Юле со специфическим чувством мести, Игоре с его импотенцией, о Лизе, выпускнице педагогического колледжа. У нее было время — но думать о них было бы лицемерием.
Поэтому она задала единственный важный вопрос:
— Что теперь со мной будет?
И снова не получила ответа.
История третья
Послезавтра
— Понимаешь, милая, приворот — сильнодействующее средство, я его использую, если ничто другое не помогает. А с твоим делом — надо, скорее, отворот дать разлучнице.
— Семь лет с мужем прожили — он на сторону даже не смотрел!
— И не будет… Это она его привернула, знаем как. Такие вещи потом обратно возвращаются, ей же на голову, горем. А пока мы сделаем отворот — мужик сам вернется… Сама-то не хочешь налево сходить, чтобы ему, изменщику, стыдно было?
— Нет, нет!
— Все равно проведем обряд женской привлекательности, оно само по себе неплохо. И для здоровья, кстати, полезно…
За окном стояла неестественная для сентября жара. С утра до ночи светило солнце, зато в комнате ведьмы было прохладно, как в погребе. Запах благовоний стелился в кондиционированном воздухе.
— Обряд женской привлекательности я сама пыталась делать, — призналась клиентка. — По книжкам…
Ирина укоризненно всплеснула руками:
— Ну как так можно! Вот зубы себе ты сама будешь сверлить? Или стрижку модельную сама себе — сделаешь?
— Нет, — клиентка покраснела. — Я так, знаете, в полночь села перед зеркалом, две свечи поставила и заговор прочитала: сидит дева краса, стерегут ее псы лютые, выйди дева краса, сядь мне на волосы. С тех самых пор здоровья у меня никакого и красоты тоже уменьшилось…
— Вот такого наделаете, а мастеру потом разбирать ваши художества, — Ирина вздохнула. — Ладно. Добудь мне фото разлучницы, фото мужа и какую-то его вещь — расческу, платок, галстук…
— А поможет? — робко моргнула клиентка.
— Опыт работы пятнадцать лет, — сурово сказала Ирина. — Лицензия, — кивнула на стену, где висела грамота с печатью. — Никто до сих пор не жаловался. Почитай хоть отзывы на сайте.
Дела шли, как в старые добрые времена: на пороге бабьего лета мужья легко поддавались привороту, юные девы хотели замуж, и всем без исключения требовались деньги. Ирине, которая с появлением демона понесла финансовые потери, приходилось теперь работать, как мул, и браться за все без разбора: отвороты, заговоры, талисманы, а попутно депрессии, неврозы, жадность и лень человечества. Она чувствовала себя попеременно ассенизатором и Айболитом; проводив клиентку, она отодвинула штору и встала у окна — в платке, как работала, и длинной белой хламиде.
Пышная, едва желтеющая липа закрывала ее от любопытных глаз. В просвет между листьями Ирина видела, или могла угадать, зеленый двор и оживленную улицу в промежутке между домами. Людей можно было узнать по голосам: мужчина говорил по телефону, пенсионерки болтали на лавочке, дошкольники визжали, гоняясь друг за другом. Девочка, прогуливавшая школу, с грохотом прокатилась на роликах, как легкий танк.
— В этом муравейнике, — подумала Ирина вслух, — каждый день кто-то рождается и умирает. Десятками, сотнями.
— Ага, — согласилась Вика, меняя благовония на подставках.
— А если знать заранее, что случится?
Вика удивленно на нее покосилась.
— Спасти человека, — веско продолжала Ирина. — Ты кого-нибудь спасала?
— Я же не ведьма, — смиренно признала Вика.
— Я не о том, — Ирина улыбнулась. — Представь, ты знаешь. И все меняешь. Они остаются живы.
— Кто?
— Все.
— Это ненадолго, — сказала мудрая Вика. — Никто не бессмертен… Кстати, я тебе твою камеру привезла, спасибо большое. И я там фотки не убивала — глянь.
Прошлой зимой Ирина купила себе фотоаппарат — неплохую цифровую «мыльницу», но с той поры почти ничего не снимала. Зато Вике, в одиночку растившей дочь, то и дело нужно было запечатлеть то Дашин школьный праздник, то пикник, то Дашу на пляже, то Дашу с друзьями в зоопарке. Всякий раз она просила камеру у Ирины и всякий раз с благодарностью возвращала.
Фотоаппарат лежал на кухонном столе. Вика упорно не «убивала» свои снимки — как будто кому-то, кроме матери и дочери, могли быть интересны все эти семейные сцены.
— Очень мило, — сказала Ирина, не глядя. Наугад пролистнула на экране пару фотографий — как обычно, Даша в разных вариантах, костер, шашлыки, тусклые дурацкие снимки, как бывает, когда случайно нажимаешь на спуск…
— Не стирай, — тихо сказали у Ирины за спиной. — Ни в коем случае не убирай с карты.
Ирина обернулась. Демон стоял у стола; едва не задев его, вошла на кухню Вика с пакетом бумажного мусора:
— Правда, Дашутка стала на меня похожей? Ох, я в школе была хорошенькая… Ты чего? Что-то не так с камерой?
— Да все отлично, — пробормотала Ирина, тупо глядя на случайный кадр: видимо, он был сделан в метро, темный, размытый, чьи-то штаны и ботинки, чья-то сумка, кто-то сидит напротив с книгой…
— У малой телефон совсем разваливается, надо новый, — доверительно заговорила Вика. — Она хочет ай-фон. Времена, блин. Дороговато получается, да и боюсь я — сопрут, отберут. Как думаешь?
