– Ты армянин, тебе виднее…
– Причем т-т-тут это? Как будто русские п-п-проституток не пользуют.
– Среди моих знакомых нет. А тебе понравилось? Только честно.
– Трудно сказать. Когда д-д-делал, нравилось. Потом – не то стыдно, не то погано как-то. Вроде, хочешь отмыться и не можешь.
– Вот-вот, и со мной тоже самое. А ведь на них иногда и женятся.
– Особенно иностранцы. Я с-слыхал о таком часто.
– От гордыни – приятно поднять падшую тварь и дать ей шанс. Сам Христос простил грешницу, когда она раскаялась. Разве не заманчиво ощутить себя Богом?
– Я б-б-бы не смог.
– Я тоже. Хотя близняшки мне понравились. Слышишь, как верещат? Им всегда весело.
– А сказала «козлы».
– Так это их работа.
– Хрен с ними, давай спать.
Гулянка затихла перед рассветом. Аспиранты уснули под визг девушек и возгласы армян, а проснулись от грохота внизу. Босиком прокравшись к лестнице, увидели, как вчерашние гуляки таскают баулы и коробки в микроавтобусы. Дев среди них уже не было. Через полчаса торговцы укатили, и все стихло. Заглянув в холодильник, парни поняли, что завтракать им нечем. Решили нарушить наказ строгой подружки Сурена и прогуляться до торговой точки. Где эту точку искать, они не знали, но догадывались – раз тут живут люди, значит, покупают еду. Долго спорили, что делать с пакетами. Оставлять свое богатство на странной даче им казалось рискованным. Таскать деньги и золото с собой опасно. Особенно по поселку, о котором они ничего не знали. Решили запрятать под кровать, в одной из спаленок. Для надежности завалили тряпьем и всяким хламом, что валялся в шкафу.
Выйдя за калитку, некоторое время размышляли, в какую сторону податься. Налево, в конце улицы, виднелся лес. Решили идти направо. Через несколько дач встретили девушку на велосипеде. На вопрос, где тут ближайший магазин, она смешно сморщила носик:
– Тут их два. Один сзади вас, другой спереди.
– А какой лучше?
– Оба дрянные, – она рассмеялась и покатила своей дорогой.
Возвращаться – плохая примета, и они решили идти вперед. На магазине висела оптимистическая реклама «Двадцать четыре часа», что, видимо, означало его круглосуточную доступность. Но ассортимент от этого не выглядел заманчивее. Долгоиграющее молоко, сомнительной свежести сыр и подсохшие батоны порадовать новоявленных богачей не могли. Но положение обязывало, и они отоварились тем что было. Переговоры с щекастой ядреной продавщицей вел Дружников. Тарутян помалкивал, чтобы не демонстрировать свой дефект речи – заики скорее запоминаются. Закупив провизию, аспиранты зашагали к даче и еще издали заметили у калитки иномарку. Автомобиль был им хорошо знаком, поскольку именно в нем их доставили из города. Строгая подружка Сурена стояла на крыльце и смотрела на них, как на проказливых детей.
– Мы только д-д-д-до магазина и обратно, – поспешил оправдаться Тарутян.
Дружников жалобно добавил:
– Нам кушать нечего.
– Я вам привезла еду. Если будете вести себя, как идиоты, мы с Суреном за вас не отвечаем. Вы что, не знаете, что вас ищут?
– Нет, а кто?
– Вам виднее. Сурена пристегивали к батарее и допытывали. Он ничего не сказал…
– Нам жалко…
– Жалко на хлеб не намажешь. С вас за продукты, бензин и проживание тридцать штук. Гоните бабки.
– Т-т-так много?
– Много, прикрывайте ваши задницы в другом месте.
– Коля, не спорь. Отдай ей бабки.
Тарутян потащился наверх, отсчитал из украденных денег нужную сумму и вынес девушке. Она убрала их в сумочку и, не проронив больше ни слова, гордо направилась к калитке. Аспиранты слышали, как она хлопнула дверцей, и отследили шум удаляющегося автомобиля.
В кухне они нашли две коробки с деликатесами – икра, балык, буженина, кофе, сливки, длинные французские батоны. Рядом с этим изобилием их трофеи из сельпо смотрелись жалобно.
– Штук пять она на нас все-таки истратила – прикинул Дружников, разбирая гостинцы. – А остальное?
– Остальное за с-с-сервис…
– Хрен с ней. Для нас это все равно копейки.
Тарутян сварил кофе, и они уселись за стол:
– Как ты думаешь, Вадя, хохлушки к нам п-п-п-правда приедут?
– Как пить. Они тоже желают срубить с нас бабки. Да еще не делясь с «крышей». Так сказать, без налогов.
– Классная буженина. М-м-молодец Сурен, хоть на качестве не экономит.
– Молодец, что нас не выдал. Как ты думаешь, это были охранники из банка?
– Уверен. Они с самого начала шли по нашему с-с-следу. Помнишь, еще на Ленинградке?
– Интересно, как они вышли на твоего друга?
– Кто-то в лаборатории им про Сурена ляпнул. Я же не скрывал, что с ним учился. Возможно, Катя. Они же все нас теперь н-н-н-ненавидят. Ну, а дальше дело техники…
– Слушай, Коля, а может зря мы все это затеяли?
Тарутян не понял о чем речь:
– Вадя, ты о хохлушках или б-б-б-бабках?
– Обо всем. Тебе не кажется, что мы похожи на подонков?
– Есть н-н-немного, зато богатеньких. На мой взгляд, лучше быть богатым и здоровым, чем б-бедным и больным.
– И что дальше? Ну, получим мы паспорта на чужое имя, махнем с ними в ту же Турцию, а смысл? Жрать, пить, трахать шлюх? Ильич шагнул в новую эпоху, а мы, вместо того, чтобы взять его открытие, нести и развивать, заснем в этой теплой дыре? Тоже мне эмигранты – два жулика.
Тарутян отставил чашку с кофе, насупился и замолчал. Стало слышно, как вдали прогромыхала электричка, свистнула и остановилась. Николай поднял голову:
– Ну, и что ты п-предлагаешь?
– Не знаю. Мы же не дети, чтобы придти и сказать – простите, профессор, больше не будем. Но все-таки приятно считать себя честным человеком…
– П-п-приятно?! А ты погляди вокруг. Вся страна снизу доверху ворует. Мент спросил, откуда у нас б-б-бабки? Спросил?
– Не спрашивал.
– Ясное дело, не спрашивал. Помнишь, как он уважительно нам руки пожимал? Еще бы – по шесть штук долларов способны ему отвалить… Будь мы обыкновенные бомжи, пропившие документы, он бы с нами говорил по-другому. Он бы нас в отделение поволок, еще бы и по морде в-в-врезал. Нет, Вадик, в этой стране честность и глупость синонимы.
– Возможно, ты и прав. Ладно, Коля, давай завтракать, а то кофе совсем остыл.
И друзья принялись за деликатесы.
* * *
Кирилл Паскунов встречался с Гурамом Злобия и раньше. Но в загородной резиденции бизнесмена оказался впервые. Брат сенатора имел представление о пристрастиях грузинских богачей к помпезному шику. Особенно тех, кто разбогател в последние годы. Но такого размаха увидеть не ожидал. Дворец хозяина окружал огромный парк с мраморными фонтанами. Скульптурные Наяды и Купидоны возникали в самых неожиданных местах и поражали количеством. Необычайная стерильность газонов наводила на мысль – тут траву не стригут, а бреют лезвиями от «Жилет». В небольших прудиках дремали загадочные рыбы. А диковинным растениям парка позавидовал бы любой ботанический сад. Неудивительно, что Гурам Давидович гордился своими владениями и пользовался возможностью поразить гостя. Для этого он предложил Кириллу Антоновичу прогуляться перед обедом, совмещая прогулку с аперитивом и беседой. И аргумент для променада нашел вполне веский – «и у стен бывают уши». Правда, уши все же присутствовали – лакей в белом халате катил за ними тележку с напитками, а по бокам, на почтительном расстоянии, вооруженные, как десантники перед атакой, следовали два телохранителя. Но демонстрация роскоши и мощи Кирилла Антоновича не впечатляли. Он прекрасно понимал – одно слово его брата если и не стоит всего этого великолепия, то вполне способно посодействовать переходу собственности грузина в другие руки. Понимал это и хозяин. Поэтому и не спешил переходить к делу, а развлекал гостя рассказом о своей недавней поездке в Африку, откуда в качестве охотничьего трофея привез две львиные шкуры. Кирилл Антонович для порядка восхитился отвагой грузина, но для себя отметил, что страсть к сафари становится неотъемлемым атрибутом быта российских нуворишей. Да и отваги особой для этого не требовалось. За пятнадцать тысяч долларов аборигены готовы не только подогнать льва к заезжему стрелку, но и предварительно усыпить зверя ровно настолько, чтобы тот, не утеряв возможности передвигаться, стал не опаснее домашней овцы.
