- Лизхен, ты должна встать сейчас, переодеться, расчесать волосы и пойти к коменданту. Завтра может быть поздно. У них будет слишком много дел, нужен день для подготовки... Да и твоему деду понадобится какое-то время чтобы добиться твоего освобождения.
- Я не хочу идти к коменданту. Я не хочу возвращаться к деду. Я не хочу жить без тебя, - пролепетала Лизе-Лотта, послушно поднимаясь с постели.
От долгого бездействия ноги и руки не слушались ее, а голова кружилась.
- Оденься прилично - никаких платков сверху не накручивай. Ты должна выглядеть аккуратной немкой, а не неопрятной еврейкой, - спокойно сказал Аарон, игнорируя ее слова.
- Я сейчас согрею воды, подожди. Помогу тебе вымыться, - вскочила Эстер.
- Эстер, у нас дров только на три дня! И неизвестно, где будем доставать потом... Мы не можем тратить на воду! - запротестовала Лизе-Лотта.
- Нам не нужны дрова на три дня, Лизхен, - тихо ответил Аарон. Послезавтра мы умрем. Ты должна сейчас приложить все силы, чтобы спасти Михеля. Ты сможешь спасти его, только если спасешься сама. Без тебя он никому не нужен. Ты - немка. Хоть и осквернившая себя. Но ты можешь раскаяться и очиститься. Он - наполовину еврей. По крайней мере, все считают, что он еврей только наполовину... Ради тебя твой дед его примет. Но без тебя Мойше не нужен даже ему.
Эстер расчесала волосы Лизе-Лотты, заплела их в косы и уложила корзиночкой на затылке. Затем стащила с нее одежду и долго, сильно терла губкой, время от времени окуная губку в горячую воду. Постепенно Лизе-Лотта согрелась, онемение в теле прошло, и даже в голове прояснилось, хотя не до конца - она все еще ощущала себя отупевшей. Потом Эстер помогла ей одеться тонкие чулки, блузка, костюм, пальто, шарфик, берет - Лизе-Лотта уже давно так не одевалась так цивилизованно. На этом пальто даже не было нашито шестиконечной желтой звезды, которую обязаны были носить все обитатели гетто - и Лизе-Лотта вместе с ними. Это пальто было слишком нарядное и Голда решила не портить его звездой... В гетто одежда служила лишь изначальной своей функции - защите от холода. Лизе-Лотта старалась натянуть на себя побольше слоев одежды, лишь бы было тепло. В этой приличной одежде ей было холодно. И как-то некомфортно. Но ни Аарон, ни Эстер даже слушать не желали ее жалоб! Аарон снова повторил ей все, что она должна сказать в комендатуре. Затем заставил и ее повторить - слово в слово, как заученный урок.
- Ты не пойдешь со мной? - жалобно спросила Эстер.
- Нет. Не могу. Ты ведь сбежала тайком от меня, потому что раскаялась и хочешь развестись, вернуться к настоящим людям, искупить свои прегрешения...
- А Михель разве не пойдет со мной?
- Нет. Ты пойдешь одна. У него слишком еврейская внешность. Они взбесятся... И потом, женщина с еврейским ребенком, просящая их о милосердии, вызовет меньше интереса и сочувствия, нежели немка, гнусно обманутая евреями. Иди, Лизхен.
Он поцеловал ее в щеку и вытолкнул из квартиры.
Больше Лизе-Лотта никогда его не видела. Она даже не успела в последний раз сказать ему, что любит... Она вообще никогда не говорила ему, что любит! Потому что считала, что любит только Джейми. Что Аарон ей - просто друг. Она поняла, что любит Аарона, когда вышла на улицу гетто, чтобы идти к коменданту. И Аарон, прощаясь, тоже не сказал ничего такого ей... Ничего такого, что говорят в книгах и в кино люди, когда прощаются навек. А с Эстер, Голдой и Мордехаем она даже не попрощалась.
Лизе-Лотта больше никогда не видела никого из них.
Чем ближе она подходила к воротам гетто, тем большим трудом давался ей каждый шаг. Обычно обитатели гетто боялись показываться близ ворот из-за дурной привычки охранников стрелять без предупреждения или спускать собак. Но Лизе-Лотта не боялась смерти. Как хорошо было бы умереть сейчас... Перестать думать и чувствовать. Скинуть с плеч ношу ответственности за судьбу Михеля. А главное - не ходить к коменданту! Не унижаться, не просить, не произносить всех этих лживых, предательских слов, которые Аарон заставил ее выучить! В какой-то момент она вовсе остановилась и чуть было не повернула назад. Но вернуться, встретить укоряющий взгляд Аарона... Это было еще страшнее. И Лизе-Лотта шагнула к воротам.
Несмотря на карие глаза и темные волосы, она никогда не была похожа на еврейку. Правда, встречались евреи, совершенно не похожие на евреев... И все-таки, наверное, если бы к воротам подошла такая, как Эстер, охранники повели бы себя не в пример грубее. А сейчас один из них, погладив насторожившуюся овчарку, лениво сказал Лизе-Лотте:
- К воротам подходить нельзя. Иди отсюда.
- Мне нужно к господину коменданту, - прошептала Лизе-Лотта.
- Он тебя не примет. Иди отсюда! - повторил охранник чуть резче.
Собака, чувствуя перемену в настроении хозяина, зарычала.
Другой охранник, зайдя за спину Лизе-Лотте, насмешливо сказал:
- О, да ты без звезды... Сбежать захотела, да? А ты знаешь, какое за это полагается наказание? За побег - расстрел. За то, что вышла без звезды... Тоже расстрел.
- Я не еврейка, - прошептала Лизе-Лотта. - Я немка! И господин комендант сказал, что примет меня, если я одумаюсь... И захочу развестись.
- Муж - еврей, да? И, наверное, не меньше дюжины крикливых маленьких жиденят! Между прочим, за расовое преступление мы тебя тоже можем расстрелять.
- Господин комендант сказал, что он примет меня, как только я... Осознаю свои заблуждения. Меня зовут Элизабет-Шарлотта Гисслер. Я внучка доктора Фридриха Гисслера, - прошептала Лизе-Лотта сквозь слезы.
Комендант Виленского гетто ничего не обещал Лизе-Лотте. Он даже никогда ее не видел. Разговор у нее был с комендантом Краковского гетто... Давно. Очень давно. Но ничего лучшего Лизе-Лотта придумать не могла. Аарон почему-то не проинструктировал ее относительно того, как ей выбраться за ворота!
Но охранники ей поверили. Они, конечно, не знали никакого доктора Гисслера - но решили, что рисковать из-за Лизе-Лотты не стоит. Пусть лучше комендант сам ее пристрелит - и сам же за это ответит, если придется.
Лизе-Лотту вывели за ворота. Ворот было двое: основные - замыкавшие собственно гетто - и еще одни, замыкавшие всю территорию в целом. В зоне между гетто и городом находились комендантские помещения, казармы, склады, гаражи, клетки с собаками... Здесь же казнили тех, кто нарушил правила, установленные для обитателей гетто. Лизе-Лотте не повезло: едва выйдя за ворота, она стала свидетельницей казни. Евреи - Лизе-Лотта не сосчитала, сколько их было, явно больше десяти, мужчины и женщины, разных возрастов стояли на коленях лицом к стене. Высокий, статный солдат в черной форме шел вдоль стены и стрелял им в затылок из пистолета. Еще один солдат стоял, расслабленно привалившись к стене и направив на обреченных свой автомат наверное, контролировал, чтобы не убежали. Но никто из них не сделал даже попытки убежать... Они просто стояли на коленях и ждали, когда придет очередь умереть! Все остальные военные, находившиеся перед комендатурой, спокойно беседовали, мыли автомобили, сновали взад-вперед по своим делам и совершенно не обращали внимания на происходящее - наверное, зрелище было для них привычным.
