Гагарин вошел в центральный холл, где ему культурно преградили дорогу два крепких плечистых парня — представителя службы безопасности института.
— Добрый день, что вы хотели? — вежливо поинтересовался один из них, цепкими профессиональными глазами изучая фигуру Виктора.
— Я капитан спецназа Гагарин, — ответил он, преобразовав уник таким образом, чтобы был виден его ИК, — прошу предоставить мне свободную ячейку доступа к научным архивам Гения.
— Следуйте за мной.
Виктор направился вслед за сотрудником охраны в сторону центральных лифтов, пронзавших весь комплекс, как по вертикали, так и по горизонтали. Кроме того, любой сотрудник института мог переместиться в лаборатории Европы или Америки используя систему внутреинституского трансгресса.
Они опустились на пятнадцать метров ниже уровня земли, и, пройдя еще несколько десятков шагов, свернули в просторную комнату с расположенными в пять рядов кокон-креслами. Двенадцать из них пустовали, и охранник любезно предложил Виктору занять любое из них.
— Благодарю, — ответил Виктор, удобно пристраиваясь в капсуле кресла.
Едва кокон закрылся, стал монолитным, как Гагарин полностью перестал ощущать окружающее пространство института. Зрение, слух — все отошло на второй план, затаилось в глубине сознания, не в силах до конца осознать ирреальность происходящего. Поначалу складывалось впечатление, что все вокруг — это огромный, без конца и края сосуд, где не было вообще ничего. Такого, строго говоря, не могло существовать в природе, но чувства иногда могли и изменить.
— Добрый день, — раздался доброжелательный ментальный голос сразу со всех сторон и вслед за этим непроглядная тьма, окружавшая Виктора, постепенно просветлела, превратилась в море сверкающих красок, приятно воздействующих на психику. Где-то, едва различимо для слуха, зазвучала музыка, и Виктор понял, что включилась аппаратура комфортного сопряжения мыслесфер человека и Гения. БКС-оператор был созданием искусственным, и находиться в оперативном поле машины, чьи показатели были далеки от поля человека, долго и без защиты никому не рекомендовалось. Лишь паранормы могли пренебрегать ей, но Виктор решил оставить все как есть. — Чем могу быть полезен?
Честно говоря, Гагарин пока сам еще не знал, что ему искать, но рассчитывал на помощь Гения.
— Недавно я стал свидетелем необычного явления, — начал он издалека, чтобы как следует объяснить свою проблему.
— Какого рода?
— Я этого не смогу описать, но готов к тому, чтобы ты поработал с моей памятью, просканировал ее и понял хотя бы что-нибудь.
— Вы смелый человек, если доверяете мне такую сложную операцию. На моей памяти таких прецедентов еще не было, хотя технология отработана в совершенстве и бояться, в принципе, нечего.
— Просто многие не хотят открываться кому бы то ни было, а уж искусственному разуму тем более. Только не сочти это за оскорбление.
— Ни сколечко. Я рад тому, что вы меня не опасаетесь в этом плане и попытаюсь вас не разочаровать.
Воздействие аппаратуры кокон-кресла плавно увеличилось. Виктору начало казаться, что он растворяется в окружающем пространстве, тонет, становится частью чего-то огромного, неописуемого.
— Вспомните, пожалуйста, отчетливо то, что я должен увидеть, — потревожил его Гений.
Гагарин моментально последовал совету оператора, мысленно воспроизвел смазанные, расплывчатые свои ощущения, и спустя некоторое время зовущая, растворяющая в себе пустота прошла.
— Вы сильный паранорм, должен я заметить, — отозвался Гений спустя несколько секунд.
— Благодарю за комплемент. Что-нибудь удалось понять?
— Кое-что. Я сейчас пытаюсь анализировать архивы, доступные мне, проводить, как это называют люди, мысленные эксперименты, это может занять какое-то время.
— Физики уже сталкивались с подобным? — не удержался от вопроса Виктор.
— Скорее, пытались создать. Однако мои архивы не содержат достоверной информации об удавшихся экспериментах в этом направлении.
— О каком направлении идет речь?
— О создании зеркальной материи.
— А это еще что такое? — искренне удивился Гагарин словам Гения.
— Начну издалека. В середине двадцатого столетия было обнаружено, что распад тяжелой нейтральной ядерной частицы (нейтрона) порождает электроны и нейтрино, почему-то асимметрично распределённые в пространстве. Эта ассиметрия была следствием другого, ещё более странного явления: ассиметричными оказались силы слабого взаимодействия. Все электроны и нейтрино оказывались «левозакрученными». В начале двадцать первого века двумя китайскими учеными, работавшими тогда в Америке, при изучении распада некоторых ядер элементов и их изотопов, было установлено, что в одну сторону, по направлению спина, вылетает электронов больше, чем в другую. Такое положение дел их озадачило, и они по средствам мысленного эксперимента представили, что параллельно с реальными электронами, участвующими в распаде атомного ядра, образуются еще и зеркальные частицы, зеркальные электроны.
— Что-то я не очень понял, как это им помогло решить проблему.
— Смотри. Если мы изобразим атомное ядро с его собственным спином и подвергнем его распаду, — Гений стал объяснять теорию, при этом наглядно показывая это на анимированном макете, — а при этом рядом установим зеркало, в котором будет отражаться вся эта картина, то мы получим зеркальное отображение реального процесса, что в сумме даст нам полную симметрию распада и полное равновесие, и в массе и в спинах атомного ядра и в количествах электронов и даже в выделившемся излучении.
— Но ведь это, насколько я понимаю, только воображаемая картина. Ничего подобного в природе не наблюдается?
— Совершенно верно. Все попытки доказать на практике состоятельность этой гипотезы не увенчались успехом, хотя и опровергнуть ее тоже никак не удавалось.
— Но, все же, эксперименты проводились?
— Да. Наши технологии, понятное дело, далеко ушли вперед от тех, которыми владели ученые шестьсот-семьсот лет назад, и эксперименты с получением зеркальной материи решено было повторить. Были проведены более тысячи опытов и экспериментов, в которых было получено нечто, напоминающее зеркальную материю. По крайней мере, отнести ее к какой-либо известной и классифицированной материи ученым так и не удалось. Кстати, я хорошо запомнил свойства этих частиц, полученных в результате группы опытов в европейском центре, и могу сказать, что они близки тем, которым мне удалось подсмотреть в вашей памяти. Во всяком случае, именно так зеркальное пространство по моим расчетам должно реагировать с реальным, будь оно конечно создано.
