Так что прибыв сюда, я первое время ожидал каких-либо указаний и по этому поводу. Их не последовало, что в немалой степени меня удивило. Теперь-то понятно, почему… Подобные дела, надо полагать, вело непосредственно руководство базы, только в исключительных, не терпящих отлагательства случаях, прибегая к помощи таких, как я. Не скажу, что слишком этим удивлен. Это из Афганистана не так-то легко переправить домой добытые деньги, а вот тут… Хотя и оттуда, бывали случаи, что нормально всё доходило. Но, надо сказать, что риск был существенно больше. За задницу, случалось, кое-кого и прихватывали.
И не надо смотреть на меня косо!
Всякий делает свой бизнес, если есть таковая возможность! В конце-то концов, я ведь никого не предал и не продал! Честно выполнял свой долг! В крайне суровых, надо сказать, условиях. И считаю, что государство наше просто обязано компенсировать мне некоторые издержки. Себя-то они не забывают, вы только посмотрите, на каких машинах рассекают эти деятели!
Коротко протрещал телефон.
– Нефедофф!
– Сэр! Здесь лейтенант Паупер! Нахожусь внизу, привез для вас груз.
– Поднимайтесь, лейтенант. Вас проводят.
Бросаю пару слов в гарнитуру, сейчас мои парни всё организуют. Не самому же мне на улицу бегать? Для чего-то ведь есть у меня подчиненные?
Через пару минут худощавый офицер кладет передо мною на стол темно-серый чемоданчик.
– Прошу вас, господин майор, расписаться, – протягивает он мне сопроводительные документы.
Внимательно просматриваю все, обычная бухгалтерская бумажка, ничего особенного.
– Я должен буду дать отчет в использовании?
– Нет, сэр. Достаточно будет вашего рапорта о том, что указанные суммы переданы адресатам.
– Расписки от них?
Лейтенант улыбается.
– А вы уверены, сэр, что лица, их подписавшие, доживут до того момента, когда кто-либо захочет проверить факт получения ими денег?
Откровеннее и не скажешь…
Ставлю свою подпись. Офицер отдает честь и поворачивается, чтобы выйти из комнаты. Да-а-а… а я-то всё думал чем занимается этот парень? Ведь не раз видел его, выезжающего за периметр на автомашине. В сопровождении доброй дюжины охранников, кстати. Даже меня и то, не всегда столько народу сопровождает. Теперь понятно, отчего – он ведь возит деньги! Персона куда как более ценная, чем какой-то там майор.
Пинком отрываю дверь в кабинет Панаса. Кабинет? Логово, будем уж до конца откровенными.
Подойдя к столу, ставлю на него чемодан.
– Ну?
Взоры всех присутствующих обращаются на мою поклажу.
Черт с вами – щелкаю замками.
– Вопросы?
Их ни у кого нет.
Прямо при мне, ничуть не смущаясь присутствием офицера комендатуры, главгангстер делит деньги. Передаёт их своим собеседникам. Никаких возражений не последовало, но я себе заметочку сделал – суммы весьма между собою разнятся! Вот он, показатель ценности и значимости каждого… И от числа контролируемых боевиков, как выясняется, зависит далеко не всё!
– Всем всё ясно? – хрипло осведомляется Панас.
Собеседники вразнобой кивают – вопросов ни у кого нет.
– Тогда – начали!
Когда последний из главарей покидает комнату, главгангстер кладет передо мною солидную пачку.
– Ваша доля, пан майор!
И ты не слушай, мальчик, маму,
Не вынуждай её к обману,
И ты не требуй с неба манну -
Там манны нет.
Бледнеют ангелы и черти,
Когда, доверенные смерти,
По небу весело мы чертим
Свой белый след.
А. Городницкий
Толпа, даже с учетом всех местных реалий, была очень даже немаленькой. Нас, во всяком случае, они превосходили в численности многократно. И была эта толпа весьма неоднородной. Тут имелись женщины, даже и с детьми. Мужчины самого разного возраста и молодые парни. То там, то тут мелькало и оружие. Пока немного.
Пока…
Я достаточно неплохо представлял себе реалии Дикого поля, чтобы хоть на секунду усомниться в том, что, если припрёт (а припереть может в любой момент), стволов «вдруг» окажется существенно больше, нежели это можно предположить сейчас. Уж чего-чего, а подобного добра тут навалом – хоть отбавляй! А никаких нравственных тормозов у местного населения нет в принципе, стрелять станут сразу и с явным удовольствием. Как же! Сейчас, если отбросить в стороны все условности, произошло нечто неприятное – покусились на право безнаказанно воровать!
Нет, если попробовать украсть у соседа – то тут сомнений никаких, пристукнут на месте и будут правы.
«Моё – не трожь!»
Священный принцип Дикого поля, никем и нигде не подвергаемый сомнению. Чужого трогать нельзя никому, и никакая кара за это не станет чрезмерной.
Но ведь вышка-то – ничья!
В том смысле, что не соседская, да и никакому атаману не принадлежит. Ну и что, что у неё есть какие-то там хозяева? Не местные же… У них и так денег до фига, можно и отщипнуть кусочек. Не обеднеют, авось…
Да, в принципе-то понятно, что «туда лучше не залезать. Народ, что эту штуку установил, трусливый и бессовестный – понатыкал там мин. Небось лицом к лицу сойтись не рискнули! А то б наши парни им вломили бы!
Да, подрывались там и раньше. Ну не повезло парням, бывает. Но всё это как-то проходило тишком, мало ли… да и насмерть столько народу зараз не валило, это да.
Но вот сейчас – на песке перед изодранным в клочья ограждением лежало более десятка мертвых тел. И среди них преобладали отчего-то не молодые парни или серьёзные мужики.
Больше было женщин. И даже детские тела тут присутствовали – совсем молодые мальчишки, которые явно ещё не доросли до самостоятельного воровства по крупному.
Как мне тихо пояснил на ухо Панас, тел самих погибших жуликов тут отчего-то оказалось очень мало – а ведь они были!
– Двое всего и валяются. Баб вперед выложили – на совесть давят. Пацанов-то других уже утащили, так оно вроде бы страшнее выглядит. Мол, только мирняк и пострадал. Типа – а их-то за що?
– Вы думаете, что кто-то этим руководит?
– И к бабке не ходи. Просто так, за полчаса, поднять такую кучу народа? Вот уж фигушки… есть тут какая-то падла, нюхом чую!
– Брат погибшего вора?
– Рылом не вышел. Уровень у него не тот, это я точно говорю. Сотник… выше головы не прыгнет. Да и не поддерживал он своего младшего, это-то я точно знаю.
Нашу группу поддержки я остановил за пару километров, не доезжая вышки. Не время… пусть разбираются атаманы, им за это деньги плачены!
