– Санчес… – я сделал шаг к ней, – это не ты бессильна, это весь мир…
Оставь меня! Не подходи ко мне! Ты мне противен! Идиот! кричала она, отскочив назад, – прощай навсегда! – под ее ногами взвился язык зе-леного пламени, поглотивший ее с головы до ног, а через несколько секунд от прекрасного, но ненастоящего тела Санчес не осталось следа.
«Только бы в игнор не поставила…» подумал я, и прочитал номер Нез-накомца в записной книжке.
IX
Домашний мир! Это было уже действительно интересно. Освоить конструирование хоумворлдов дано отнюдь не каждому, но вот Незнако-мец умеет. И как же мрачен его мир! Я стоял на вершине одинокой, уголь-но-черной скалы среди бесконечного, тусклого, зеленоватого моря с черес-чур летучей водой – это и не вода… Небо над головой было черным, чуть-чуть багровым, и напоминало скорее дым над нефтяными пожарами. Скала имела очертания правильного креста, и середина ее лишь чуть-чуть возвы-шалась над узкими перекладинами.
– Здравствуйте! – позвал я, спускаясь с вершины, и ощупью находя тро-пу между черных обломков – настолько черных, что не было видно, где здесь бугор, а где расщелина. Наконец, я вышел на одну из перекладин, и над моей головой раздался голос
– Стой, Кепервеем! – голос был холодный, ровный, властный – эмоции отключены.
Здравствуйте! повторил я, вы Незнакомец?
– Я.
– И вы сражались с Системой?
Я.
И я хотел спросить…
Кепервеем! Сядь на самом конце скалы, свесив ноги, и спрашивай у меня все, что ты пожелаешь.
Я хотел сначала узнать, где здесь он сам, но послушался, и сел на мыс. Меня обдувал ледяной ветер, а бьющиеся внизу волны пенились и шипели. «Точно не вода!», – подумал я, понимая, что до низу – метров двести.
– Задавай вопрос, – продолжил голос над головой, – ты ведь пришел ко мне, чтобы перенять мой опыт, – не вопрос, скорее, утверждение.
– Да.
– Ты – пламенный борец с Системой. Волк-одиночка. Изгой.
– Да.
Ты тот, кто хочет разбить ненавистные стены, и выйти отсюда. Или вывести из каменных ящиков весь свой народ. Увидеть Истинный Рим и Подлинный Вавилон.
– Да!
Тогда у меня есть для тебя лишь один совет: брось! – голос резко упал, я же едва ли не крикнул:
– Что?!
Отправляясь за Незнакомцем, по совету Санчес, я ожидал услышать че-го угодно, но только не этого! Тот, кто за сто лет до меня сражался с Систе-мой – тот призывает меня не бороться.
– Но почему? !
Это пустое.
– Как это «пустое»?! Или вы боитесь, что Система меня покарает?
– Покарает? Нет. Ведь это даже смешно. Конечно, Системе ничего не стоит уничтожить тебя: например, отключить синтезатор в твоей квартире. Но Система не будет этого делать – зачем ей расходовать ценный ресурс?
– Но я же… Я могу ей навредить!
– Ты опасен для Системы не больше, чем компьютерный вирус – для твоего организма.
– Но как же… Ведь я… Ну то есть не я… Теоретически я могу…
– Взломать код? Брось. Не будь смешным. Код не смог взломать ни один юзер – а таких, как ты, были миллионы. Для нас открыта слишком малая часть возможностей Системы. Хакеры есть только в красивых легендах.
– Тогда…
– Разрушать миры вновь и вновь? Но Системе это безразлично. Систе-ма восстанавливает их по принципу несохраненных изменений, и ей не нужно ни малейшего усилия, чтобы исправить то, что ты поломал.
– А если…
– Бойкотировать Сеть? Попробуй-ка ты, что ли, сам пожить без Сети не-дельку-другую.
– Но я могу…
– Ты ничего не можешь. Ты не можешь даже покончить с собой. А если сможешь, то знай – Система без труда восстановит твое тело. «С» в твоем номере значит, ты умирал уже дважды. Или двадцать восемь раз цикл мог пойти заново. А может, за твоей спиной сто тысяч жизней – возблаго-дари того автора Системы, что дал нам возможность не помнить бессмер-тие. И я говорю тебе: отступись. Твоя борьба с Системой не даст ничего ни другим юзерам, ни тебе.
– Так что же такое Система? Избранные?
– Никого. Все люди равны, без единых исключений. Нет ни админов, ни модераторов. Система подчинена машинам, и Система полностью автоном-на. Люди запустили ее много тысячелетий назад, и с тех пор Система не да-ла ни единого сбоя.
– Но тогда кто кем правит? Люди машинами, или машины людьми?
Этот вопрос глуп. Никто и никем не правит. В синтетизме отсутству-ет само понятие «власти». Ты – высшая власть для самого себя. Так что мо-жешь идти, и жить спокойно. Или задашь мне еще вопрос?
– Незнакомец… А откуда вы все это знаете? И есть ли в Реале Самарканд или Прага? Они…
– Я узнал это исключительно методом логических заключений. Если будут избранные – равновесие нарушится, и синтетизм падет. За те ты-сячелетия, что существует информационно-синтетическое общество, это бы неминуемо произошло. Поэтому власти не существует. А вот о Самарканде и Праге я знать не могу. Поверь мне, я знаю не больше, чем знаешь ты. Но Самарканд, Прага, Каир, Норильск – мы не можем знать, есть ли они. И более того, Кепервеем, а не думал ли ты о том, что нет вообще ничего?
– То есть как?
Не приходило ли тебе в голову, что твоя квартира это вся Вселен-ная, а ненавистные тебе стены есть границы мироздания? Не думал ли ты, что вся Сеть – плод твоего воображения? И что ты – единственное суще-ство во Вселенной.
Думал! Думал! крикнул я, это же моя мысль!
– И не находишь ли ты символичным, что я говорю тебе твою мысль. Что я – тоже плод твоего воображения.
– Но я не могу в это поверить… Это же абсолютное одиночество! Я не могу верить, что вся Вселенная – это параллелепипед пять на пять на два метра! Это не так!
– Но ты не сможешь доказать себе обратного. И ты будешь жить в своей тюрьме вечно, пока не наступит Конец Света. А можешь приблизить его умори себя голодом.
– Так и сделаю… – прошептал я.
– А теперь допусти другую мысль. Не приходило ли тебе в голову, что тот мир, который ты видишь в Сети, тот мир реален. Что Сеть – это не ил-люзия. Что ты занимаешься сексом с женщиной, а не с машиной.
– Но это невозможно! – вскричал я, вскочив, и тут же голос пропал. Пять секунд простояв, вертя головой из стороны в сторону, я догадался, что мне вновь нужно сесть, и услышал конец фразы Незнакомца:
…что Бог стал просто добрее, и позволил людям самим творить чудеса, и жить без страха смерти.
– Что?
Скажи лучше вот что: веришь ли ты вообще в Бога? Кто ты: христиа-нин, мусульманин, буддист, индуист?
– Никто.
– Я технотеист. Узнал об этой секте в Шанхае двадцать второго века, и сразу стал ее членом. Ты знаешь суть их учения?
– Да.
– А слышал ли ты о Рукотворном Рае?
