А что?
Тину бы сюда, вдруг подумалось мне.
А что?
И я уже не испугался этой мысли.
- Тебе и правда удалось от неё отделаться? - спрашивает Лена.
- От кого? Отделаться?
- От Тины, от кого же ещё? Ты о ней даже не вспоминаешь.
Ха! Как же, как же?! Удалось! Отделаться!..
- Ты же не спрашиваешь...
- Спросила.
- Сама себе и отвечай!
Идея мне нравилась. Пока нет ни Ани, ни Юли, мы бы с Тиной... Эх-ма!.. Ночь бы нам запомнилась! Я даже облизнулся. Зная себя, а именно тот факт, что я с трудом переношу пустой желудок, особенно по ночам и особенно в огромном чужом городе, я перешел по мосту убаюканную огнями прибрежных фонарей и вспыхивающих реклам, засыпающую Сену, прошелся по какой-то узенькой улочке и поспешил в сторону приветливо манящих огоньков кафе «Marguerite». Это как раз напротив Городской ратуши. Я полюбовался и ее шпилями, видимыми на фоне высокого темного неба. Есть не хотелось, поэтому я заказал тарелку лукового супа, салат и бутылку сухого красного вина, которое в содружестве с моим пуловером, надеялся я, не даст мне замерзнуть ночью.
В кафе почти никого не было. У окна лицом к острову Сите сидела в одиночестве с пустой чашечкой кофе какая-то девушка в цветастой легкой летней кофточке. Ее взгляд задумчиво блуждал по скатерти, между указательным и средним пальцами левой руки белела в ожидании огня не прикуренная сигарета. Я хлебал из тарелки свой суп, пытаясь намотать на ложку непослушные нити расплавленного сыра, и время от времени поглядывал на задумчивую даму, не решаясь предложить ей горящую спичку. Мое внимание привлекли блестевшие то ли клипсы, то ли сережки, которые висели на ниточках, словно новогодние игрушки на елке, и покачивались из стороны в сторону даже при малейшем движении головы хозяйки. Казалось, они вот-вот зазвенят. Как можно носить такие клипсы! Я медленно тянул из высокого стакана свое терпкое вино, девушка теперь смотрела в окно, между нами было расстояние в два столика, сигарета оставалась не прикуренной, и у меня с собой не было ни спичек, ни зажигалки. Мог бы, конечно, выручить официант, но я не повернул в его сторону даже головы, а он словно не замечал этой кричащей на весь Париж не прикуренной сигареты. Теперь мы были в кафе одни, и следуя сюжетам множества современных сериалов, я просто обязан был предложить одинокой даме свое общество: «Не согласитесь ли Вы этой ночью быть моим гидом?». Я пытался угадать ее возраст. Моя бутылка опустела только наполовину, когда она встала и направилась в сторону двери. На ней оказалась легкая летняя короткая юбка, и мне стало зябко при мысли о том, как она вот так налегке выскочит в ночную прохладу города. Ее желтый пояс туго стянул тонкую талию, ноги росли от ушей, покачивались блестящие клипсы, и слышно было, как цокают ее каблучки...
Вдруг меня словно обухом по голове - Тина!
- Тина! - крикнул я в пустоту.
Официант пристально посмотрел на меня, я поднял руку: не волнуйся. Предполагаемой Тины и след простыл.
Все кончилось тем, что я, прихватив недопитую бутылку, все-таки вышел из кафе и побрел, ориентируясь на призывные огни Эйфелевой башни, как корабль на свет маяка. Меня на самом деле ничуть не интересовала перспектива ночного времяпрепровождения с длинноногой юной парижанкой. Разве?! Все, на что я был готов - оживить ее мертвую сигарету, но, как сказано, у меня не оказалось ни зажигалки, ни спичек.
- Это всё, на что ты был готов? - спрашивает Лена.
- А чтобы раскурить сигарету градусов красного вина было явно недостаточно.
- Ты её упустил, Тину-то?
Откуда ж мне знать?
Набережная Сены была пуста. Редкие машины проносились на большой скорости, я брел вдоль парапета квартал за кварталом, зажав горлышко полупустой бутылки между указательным и средним пальцами левой руки, рукава пуловера были завязаны на шее, мне нравился сверкающий огнями город без людей, я разглядывал то темные дома с одинокими желтыми глазами окон, то высвеченные купола и башни соборов, любовался мостами Сены и густой, казалось, маслянистой поверхностью воды. Мне было хорошо. Жаль, конечно, что...
- Ты её упустил-таки... Свою Тину!
- Прожектор Эйфелевой башни резал черное небо на куски, но они не падали мне на голову. Мои мысли были заняты предстоящей встречей с Аней. Я представлял, как она теперь бросится мне на шею, как я чмокну ее в щеку, и мы усядемся где-нибудь на тихой скамеечке или в каком-нибудь не шумном загородном кафе, и пользуясь отсутствием чужих глаз и ушей, будем смотреть друг на друга и молчать. А потом говорить, говорить... Я заговорю ее. В конце концов я скажу ей самое главное. Она это самое главное и сама поймет, она его всегда знала, и через день или два, или через неделю-другую мы уже будем в Америке. Ночь была по-настоящему летней, мне было хорошо шагать с бутылкой в руке, горлышко которой время от времени припадало к моим губам, вино приятно освежало и, несмотря на прошедший утомительный день, спать не хотелось. Ноги, правда, гудели, хотя туфли уже не беспокоили меня, я забыл о них и думать. Видимо, вино все-таки слегка притупило мои чувства. То ли земля качалась у меня под ногами, то ли кто-то раскачивал башню, но у меня было впечатление, что она может рухнуть. В какую сторону бежать? Размышлял я и над тем, зачем Виту так срочно понадобился Жора, не случилось ли чего с нашими миллионами. Здесь, в столичных кафе вы можете сидеть над пустой чашечкой кофе сколько душа пожелает, никто слова не скажет, и мне пришло в голову, что та длинноногая девушка с короткой стрижкой просто собиралась с мыслями после трудного дня. Зря я не предложил ей свою помощь, по всему было видно, что она в ней нуждается. Почему нет? Не нужно знать все языки мира, чтобы поспешить на выручку даме в трудную минуту, достаточно расположить ее к себе интонацией. Да, достаточно немного теплоты во взгляде и одного-единого жеста и, возможно, ты изменишь ее дальнейшую судьбу. А что если это и в самом деле была Тина? Так бывает: ждёшь-ждёшь и... Бог посылает. Не представляю себе, как бы там всё было, но это было бы архиупоительно!
- Бог-таки послал? - спрашивает Лена.
- Вот, значит, так получается, - говорю я, - куда-подальше.
- Мне кажется, ты видишь её уже в каждой... Знаешь как это называется?
Да не надо мне об этом рассказывать, вот не надо!
«Все, кто верит в любовь, Ею был хоть однажды болен. Все, кто знает на вкус и на ощупь... И помнит раны. Заходите ко мне... На седьмое счастливое небо Я налью вам вина И насыплю вам звёзд в карманы...Заходите, друзья...».
Стоп, стоп! Это уже было, было...
Это что же получается, я-ааа...
Да ладно тебе!..
- Ты слышишь меня? - спрашивает Лена.
- Ничего! - говорю я.
- Что - ничего?
Рассказывать о том, чем забита твоя голова, рассказывать женщине, которая любит тебя, думаю я, - это последнее дело. Да, думаю я, - последнее дело.
Эйфелева башня, - говорю я, - осталась позади, я оглянулся, чтобы убедиться в том, что она, падая, не придавит меня своими конструкциями, но эта железная фосфоресцирующая огнями громада была ко мне совершенно безучастна.
- Ясно, - говорит Лена.
- Если идти, - продолжаю я, - прямо по этому известному всему миру респектабельному шестнадцатому округу, размышлял я, то вскоре попадешь в Булонский лес. Где-то здесь ютилось российское посольство, куда можно было зайти и запросто сказать привычное русское «Привет!» какому-нибудь сонному клерку. С тех пор, как приземлился мой самолет, я не произнес еще ни единого слова. Кроме «pardon, madam» и «Au revoir», которые иногда вырывались из меня невпопад, я знал еще «Селя ви» и «Ищите женщину!». Да, ищите женщину! За этим я сюда и приехал. Аню, Тину... Вообще-то я ехал к Ане. Тина же - мираж, иллюзия... Я это сознавал. И надеялся...На что, собственно?
«...многих ли я свела с ума?
Улыбаюсь. Я хищница. Каждого, на кого охотиться хотелось... Сейчас я «скрадываю» тебя. Забавное ощущение я охочусь на охотника, который не прочь стать добычей... я продляю наслаждение... ммм... ты вкусно пахнешь... но ты пропадаешь... путаешь следы... и вдруг неожиданно появляешься прямо передо мной - вот он я... замираю... трогаю лапой - ну что же ты? - БЕГИ!!!... я не ем НЕЖИВОЕ...».
Брррррррррррррррррррррррр....
Что такое?!
Что за чертовщина?!
Зачем я сюда приехал и что мне здесь нужно, в этом холодном Париже? Аня? Или Тина? Кто меня сводит с ума? «Я хищница». Ясное дело - не травоядное! И никакая не голубая кровь течет по твоим жилам - жаркая, жадная, крррасная, как пожар...
Я думал и думал: как мне вырваться из этого Тининого капкана? Отгрызть себе лапу?
В лес, в лес, решил я, там можно где-нибудь от неё спрятаться...
Хм! «...я не ем НЕЖИВОЕ...». Хм!
Да живой я, живой!.. До последней косточки, до последнего хрящика... Живой! Знай это!..
