Хэллек принял прежнее положение.
— Хорошо, сир!
— Ваш человек, по имени Хават, хитер, но предмет его занятий достаточно скучен, — сказал Кайнз.
— Так вы покажете нам эти базы?
— Они — собственность императора, — коротко ответил Кайнз.
— Но они не использовались.
— Они могли бы использоваться.
— Император тоже так считает?
Кайнз бросил на герцога жесткий взгляд.
— Арраки могли бы стать Эдемом, если бы ее правители интересовались хоть чем-нибудь, кроме спайса.
«Он не ответил на мой вопрос», — подумал герцог. Вслух он сказал:
— Как сможет планета стать Эдемом без денег?
— Что толку в деньгах, если на них нельзя купить услуги, в которых вы нуждаетесь? — возразил Кайнз.
«Вот оно что!» — подумал герцог.
— Мы обсудим этот вопрос попозже. А теперь, как мне кажется, мы приближаемся к краю Защитной стены. Мне нужно держаться того же курса? — спросил герцог.
— Да.
Пол посмотрел вниз. Разбитая земля уступила место бесплодной каменистой пустыне. За выступами твердых пород уходили к горизонту дюны, а вдали чернели пятна, говорившие о чем угодно, только не о песках. Возможно, крупные выступы черных пород. Пол не мог разглядеть этого в жарком воздушном мареве.
— А там есть какая-нибудь растительность? — спросил Пол.
— Кое-какая, — ответил Кайнз. — Эта зона — большая часть территории, где живут те, кого мы называем «мелкими водными посетителями». Они приспособились совершать друг на друга набеги с целью отнимать драгоценную воду и моментально заметать за собой следы. Отдельные участки пустыни полны жизни. Но все живое знает, как выжить в этих местах. Окажись там вы, вам бы пришлось приспособиться или погибнуть.
— Вы хотите сказать — красть воду друг у друга? — спросил Пол. Эта мысль казалась ему чудовищной, и голос выдал его волнение.
— И это тоже, — сказал Кайнз. — Но я имел в виду другое. Видите ли, мой климат требует другого отношения к воде. Нужно знать о воде все. Нельзя терять ничего, содержащего влагу.
«Мой климат…» — отметил про себя герцог.
— Поверните на два градуса южнее, мой господин, — сказал Кайнз. — С запада поднимается ветер.
Герцог видел поднявшиеся клубы коричневой пыли. Он развернулся, и эскорт тоже развернулся вслед за ним.
— Похоже на то, что это край бури, — заметил Кайнз.
— Песок, должно быть, опасен, если попасть в эпицентр бури, — сказал Пол. — Он действительно может разрезать самый твердый металл?
— На такой широте это не песок, а пыль. Плохо, когда нет видимости, когда все окутано мглой.
— Мы увидим сегодня настоящую разработку спайса? — спросил Пол.
— Весьма вероятно, — ответил Кайнз.
Пол выпрямился. Он задавал вопросы и проявлял любознательность для того, чтобы провести, как называла это его мать, отметку личности. Сейчас он занимался Кайнзом, изучая интонации его голоса, отмечая малейшие черточки его лица, его жесты. Неестественная складка на левом рукаве его робы выдавала спрятанный там нож. На его талии были какие-то странные вздутия. Это говорило о том, что люди пустыни носят на поясе кушаки для различных мелких предметов.
Хэллек, сидящий рядом с Полом, протянул руку и достал из заднего отделения бализет. Когда он начал настраивать свой инструмент, Кайнз обернулся, потом снова перенес свое внимание на курс.
— Что бы вы хотели услышать, мой юный друг? — спросил Хэллек.
— Выбирай сам, Гурни, — ответил Пол.
Хэллек склонился над струнами, взял мягкий аккорд и запел:
Ваши отцы ели манну в пустыне,
В знойных краях, откуда приходят вихри.
Боже, спаси нас от этой ужасной земли!
Спаси нас, а-а-а, спаси нас
От сухой, полной жажды земли!
Кайнз посмотрел на герцога и спросил:
— Вы путешествуете с небольшой охраной, мой господин. Все ли они наделены такими талантами?
— Ну, нет! — герцог усмехнулся. — Гурни — единственный в своем роде. Я вожу его с собой из-за его зоркого зрения — его глаза редко что упускают из виду.
Планетолог нахмурился. Не изменяя мелодии, Хэллек вставил:
…Ибо я подобен сове пустыни,
Подобен сове пустыни-и-и!
Герцог повернулся к приборному щитку, включил микрофон и сказал:
— Начальник эскорта Гамма! Летящий предмет, сектор В. Вы его засекли?
— Это всего лишь птица, — сказал Кайнз и добавил: — У вас очень острые глаза.
В панельном громкоговорителе щелкнуло, начальник эскорта сказал:
— Говорит Гамма. Предмет изучали под полным увеличением. Это — большая птица.
Пол посмотрел в указанном направлении и увидел маленькую черную точку, которая то пропадала, то появлялась вновь. Каким собранным может, оказывается, быть его отец. Все его чувства были напряжены и готовы к действию.
— Я не думал, что в столь отдаленной пустыне могут водиться такие большие птицы, — сказал герцог.
— Это нечто вроде орла, — отозвался Кайнз. — Многие живые существа приспособились к этим условиям.
Корабль пронесся над голой каменистой равниной. Посмотрев вниз с высоты двух тысяч метров, Пол увидел сморщенную тень их судна. Земля внизу казалась плоской, но неравномерность теней говорила о другом.
— Удавалось ли кому-нибудь когда-либо выходить из пустыни? — спросил герцог.
Хэллек прекратил игру и подался вперед в ожидании ответа.
— Не из глубокой пустыни, — ответил Кайнз. — Из второй зоны люди, случалось, выходили. Они выживали благодаря тому, что проходили по скалистым территориям, где черви редки.
Интонация голоса Кайнза привлекла внимание Пола. Он ощутил, как все его чувства напряглись в согласии с полученной им тренировкой.
— А-а, черви, — сказал герцог. — Я должен как-нибудь увидеть одного из них.
— Может быть, вы увидите его сегодня, — сказал Кайнз. — Где есть спайс, там есть и черви.
— Всегда? — спросил Хэллек.
— Всегда.
— Какая же связь между спайсом и червями? — спросил герцог. Кайнз обернулся, и Пол увидел, что его губы поджаты. Он заговорил:
— Они защищают спайсовые пески. У каждого червя есть, так сказать, своя территория. Что касается спайса… кто знает? Те экземпляры червей, которые мы изучали, заставили нас предполагать, что внутри них происходит сложный химический обмен. Мы нашли в их сосудах следы синильной кислоты, в других органах — более сложные формы кислот. Я дам вам мою фонограмму по этому вопросу.
— И поля не защищают от них? — спросил герцог.
