Я сдался. Мне хотелось ему верить. Если профессор хочет, чтобы я вспомнил формулы, я вспомню…
– Теперь, голубчик, вам нужно отдохнуть, – принялся суетиться вокруг меня Закхер. – Пойдемте, у меня есть отличная сыворотка, она полностью восстановит ваши силы после утомительной дороги… Мне нужен для эксперимента ваш четкий ум.
Проведя меня в другую комнату, Закхер сделал инъекцию. Выполнить процедуру проверки химического состава вводимого мне раствора, мне не удалось. Эта функция тестирования всех потребляемых продуктов, встроенная для обеспокоенных своим здоровьем аптаунцев прямо в планшет, сегодня оказалась для меня бесполезной. Закхер категорически был против, чтобы кто-либо знал состав пока ещё не запатентованных им веществ. Мне пришлось согласиться. Зеленоватого цвета препарат, очень напоминающий широко использующийся среди аптаунцев для повышения работоспособности метапропилин, потекло по моим сосудам. Эксперимент начался.
Взбодрившись, я принял очередную дозу инъекций. Закхер не пояснял, для чего она, он молчал. Насупившись, профессор сосредоточил всё своё внимание на склянках с препаратами. Отсчитывая таймером секунды, одну за другой он подводил ко мне тонкие иглы инъекционных шприцов. Раствор тек по тонким трубкам. Я чувствовал себя подопытным животным… Я постарался не думать о том, в какое положение себя загнал. Моя нынешняя роль была для меня унизительна, мне было неприятно, что я, сам являясь ученым, вынужден смириться с тем, что я всего лишь подопытный материал. Но выбора у меня не было. Только так, согласившись на эту авантюру, я мог вернуть себе прежнюю жизнь. Майк убедил меня в том, что этот эксперимент – единственный для меня способ снова переступить порог собственного дома, а захлопывающаяся под ревущие звуки дверь… Она не оставляла надежды на то, что можно было действовать как-то иначе. Меня заблокировали. Однако теперь, глядя на шприцы, капельницы, склянки Закхера я спрашивал себя: «А может быть был другой выход?»…
– Как вы, голубчик? – тряс меня Закхер.
Я увидел над собой его белый халат.
– Вы не волнуйтесь, всё так и должно было быть… Сейчас вы почувствуете себя лучше, – суетясь рядом со мной, причитал док.
Я огляделся. Я лежал в том самом прозрачном боксе, который видел на экране, прямо на полу. Рядом со мной Закхер заботливо клал бутылку воды и мой планшет.
– Что со мной? – спросил я, и собственный голос показался мне каким-то далеким, странным.
– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, голубчик, – затараторил Захкер. – Вот, смотрите, я буду приносить вам всё, что необходимо. Всё так и должно было произойти. Я отключил вашу центральную нервную систему, теперь она включается снова. Мне нужно было очистить вас от прошлых ощущений и повысить восприимчивость к новым. Это сброс фазы – так я это называю…
Я чувствовал себя странно. Необычная лёгкость овладела мной. Казалось, я стал невесомым. Подобно воздушному шару, наполненному только лишь газом, мне хотелось взлететь. Всё вокруг стало нереальным. Ощущения переменились. Я продолжал чувствовать окружающую действительность, только связь с ней была теперь совершенно иной. Свет, образы, звуки проникали в меня сейчас не через тело. Каким-то странным образом все они попадали сразу в мозг. Никогда я не испытывал такого! Подобно тонкой пленке мыльного пузыря моё тело окружало меня, совершенно не соприкасаясь с моим, находящимся внутри него разумом. Я парил. Я повторил про себя эмпирический закон Мелинга, формулу Больмаца и только сейчас осознал, как много было раньше во мне телесного, земного. Ощущения собственного тела всегда мучили меня. Я научился их не замечать, отсекать, не прислушиваться к ним, однако никогда раньше я не чувствовал такой как сейчас свободы… В этот момент я стал сомневаться в том, что теории, опровергающие наличие в теле души, как некой субстанции, верны. Я чувствовал, что разделился…
– Ну что ж, осталось последнее… – услышал я голос Закхера, устанавливающего надо мной внутривенный аппарат.
Бурого цвета раствор выглядел невероятно плотным.
– Ну вот, всё готово, – сказал Закхер, подводя ко мне толстую иглу. – Предыдущими инъекциями я готовил вас, а вот теперь… Вот он, тот самый препарат…
Густая жидкость потекла по трубке к моей руке, а Закхер, подойдя, к стене, обнулил закрепленные на ней часы.
– Голубчик, вы помните про время? Очень прошу вас почаще смотреть на этот экран…
Я утвердительно кивнул головой. Неизвестная мне тёмная жидкость текла вниз и, смешиваясь с моей кровью, вызывала во мне приступ странного беспокойства. Всё, что со мной проделывал Закхер, явно противоречило принятым принципам здорового образа жизни, но вырваться из рук профессора я уже не мог.
– А для чего вы отключали мою нервную систему? – проговорил я не своим голосом, как только Закхер снова оказался возле меня.
– Но голубчик, как же без этого! – удивился док. – Это необходимо…. Расскажите лучше, что вы сейчас ощущаете. Расскажите, что чувствуете внутри…
– Лёгкость, невероятная лёгкость, тела как будто нет…, – вымолвил я. Закхер разочарованно покачал головой.
– Да, пока ещё рано…, – пробормотал он.
«Рано? Для чего рано? Что задумал старик? Он точно всё мне рассказал?» – понеслось в моей голове. Разум, освобожденный от ощущений тела, работал теперь на полную катушку. – «Старик точно что-то скрывает. Почему, отчего он так странно посмотрел сейчас на меня?
Что он там копается? К чему он так долго меня готовит?»
С бешеной скоростью во мне росла тревога. Я смотрел на тёмную жидкость, медленно спускающуюся по тонкой трубке к моей руке. Я не давал согласие на то, чтобы со мной проделывали такое…
– Остановите, остановите эксперимент! – закричал я, пытаясь выдернуть из своей руки иглу.
Однако тело плохо слушалось меня. Я промахнулся… Закхер посмотрел на часы, они показывали пять минут.
– Поздно. Голубчик, успокойтесь, вы только навредите себе… – ответил профессор, выпуская в меня парализующий луч.
Узкий пучок света, пробежав по моей груди, заставил моё тело тут же обмякнуть. Больше я уже не протестовал. В один миг я лишился возможности двигаться и говорить. Средства обороны, применение которого на улице было бы расценено Системой как неправомерное, здесь, в стенах освобожденного от камер частного дома, не грозило Закхеру ничем.
Профессор принес стул. Подобно стервятнику, караулящему свою добычу, Закхер навис надо мной. Когда последняя капля тёмной жидкости ушла в мою вену, профессор удалился. Забрав стул, он прошаркал ногами по полу и закрыл за собой дверь. Я же остался беспомощно лежащим на полу стеклянного бокса.
