– Это что? – решился спросить один из мастеровых.
– Линзы сюда поставлю, на звёзды смотреть буду, – нашёлся что ответить я.
Эмилио усмехнулся, молча достал из кармана увесистый мешочек с флоринами. Я же взял конструкцию и пошёл к себе в комнату. Надо попрактиковаться собирать и разбирать, чтобы потом не мучиться на живой кости.
Я крутил у себя кольца и полукольца, скручивал и наворачивал гайки. Вот ещё что – ключ гаечный сделать надо. Рукой наживить можно, но потом надо подтягивать.
Я выскочил в коридор и помчался в комнату с мастеровыми. Охранник бежал за мною следом, но не делал попыток остановить.
Вихрем ворвался я в комнату. Мастера были ещё здесь.
– Витторио, мне нужен ключ, для гаек.
Витторио усмехнулся и достал из кармана гаечный ключ.
– А я всё ждал, когда ты вернёшься, – прогудел он сквозь усы.
Эмилио сурово посмотрел на меня.
– Больше ты ничего не забыл?
– Ничего.
Я предпочёл за благо сразу ретироваться.
В своей комнате я проверил – подходит ли ключ к гайкам. Я зря сомневался, мастер действительно хорошо знал своё дело.
Немного попозже зашёл Эмилио.
– С моей стороны всё готово – спирт, холсты. Когда приступим?
– Хоть завтра. Для операции мне нужна светлая комната и устойчивый стол.
– За это не беспокойся. Уж чего-чего, а стол во дворце я найду!
– Тогда – до завтра.
– И правда – время дорого.
И вот наступило утро решающего дня.
Я плотно позавтракал. Сосредоточился, мысленно ещё раз повторил все этапы операции, возможные осложнения. Готов!
Открыв дверь, я подозвал охранника.
– Позови Эмилио и пару слуг.
Охранник исчез, не забыв запереть дверь на ключ. Быстро появился Эмилио, за ним маячили слуги.
– Показывай комнату, где будет проходить операция. Вы же, – обратился я к слугам, – берите инструменты и эти сосуды. Только осторожно, не разбить и не пролить.
В кувшинах с широким горлышком у меня лежали в спирту мои инструменты и детали от самодельного аппарата Илизарова.
А будущая операционная – хороша! Во всю стену были высокие арочные окна, через которые солнце щедро освещало комнату. Здоровенный деревянный стол стоял посредине.
– Стол придвиньте ближе к окну.
Слуги бросились выполнять распоряжение.
– Я готов, ведите Марию.
Вскоре вошла Мария в сопровождении старого и седого итальянца в смешной шапочке.
– Это придворный лекарь семьи Медичи, уважаемый синьор Агулья. Вот уже полсотни лет он пользует больных нашего рода. Он и приглядит за операцией.
Пусть так, лишь бы не мешал.
Я показал всем рукой на дверь. Закрывшаяся со стуком дверь отсекла меня от окружающего мира. Теперь вся надежда на мои руки, голову, опыт, интуицию. Помощи не будет – старый лекарь не в счёт. И выдержало бы сердце девушки.
Я счёл молитву. С Богом!
Мария была бледновата – всё-таки переживала, хоть и храбрилась.
Я ободряюще посмотрел на девушку и показал ей на стол.
Она сама разделась и улеглась на стол, на простыню. Я напоил её опием, потом взялся за пульс. Вроде опий уже начал действовать. Веки закрылись.
Я уколол кожу иглой – реакции нет. Пора начинать.
Когда я обдумывал ход операции, решил удлинить бедро, а не голень. В голени две трубчатые кости, и работать сложнее. Я же не хотел излишнего риска. Может быть, опытный травматолог-ортопед поступил бы наоборот, но не я и не сейчас.
Я перекрестился, вымыл руки и взялся за скальпель. Работал споро, перевязывая кровоточащие сосуды. Добравшись до кости, отвёл мышцы в стороны и пилкой сделал косой разрез. Такой заживает лучше прямого, и костная мозоль прочнее – площадь-то больше.
Мария постанывала, хоть и находилась под действием опия. Кости – это всегда очень больно, и нужен глубокий наркоз. Только где его взять – глубокий?
Проколов кожу и мышцы, я провёл две спицы через кость выше распила и две – ниже. Спицы перекрещивались между собой, образуя некоторое подобие креста. Теперь ушил повреждённые мною при разрезе мышцы и наложил швы на кожу. Установил аппарат Илизарова, собрав его на ноге августейшей пациентки. Представьте себе трубу, вокруг которой стоят строительные леса. Теперь нога Марии напоминала вот такое сооружение.
Придворный лекарь с всё возрастающим удивлением глядел на мои действия. Когда я стал мыть руки, он вежливо осведомился:
– И что, теперь она будет лежать в постели, пока не срастётся кость?
– Нет, уважаемый Агулья. Она будет ходить, и, если захочет – то прямо сразу после операции.
– Но ведь кость перепилена? – с ужасом в голосе спросил лекарь.
– Не торопись, коллега: очнётся после опия Мария – увидишь сам.
Лекарь недоверчиво покачал головой.
Девушка выходила из наркоза быстро – сказывалась молодость, способствовала этому и хорошая печень.
Открыв глаза, она обвела взглядом комнату.
– Тошнит.
– Потерпи, это скоро пройдёт.
– И ноге больно.
– Верю, наберись терпения – и ты будешь здорова, будешь скакать на обеих ногах, как быстроногая серна.
Мария попыталась через силу улыбнуться.
– Сесть можно?
– Только осторожно, без резких движений.
Мария присела на столе, опёрлась руками и невольно вскрикнула, увидев ногу в непонятной железной конструкции.
– Что это? – она с ужасом показала на аппарат.
– Это лечебный аппарат, с его помощью я сделаю твою ногу длиннее, и ты перестанешь хромать.
– И из-за этой штуки мне надо будет лежать в постели?
– Нет, ты можешь ходить, впрочем – не перегружая ногу.
– Страшно ведь…
– Обопрись на меня и спускайся на пол.
Мария свесила ноги со стола. Аппарат мешал, цепляясь железяками за стол. Она никак не могла решиться встать на обе ноги.
Слева от Марии встал Агулья.
– Ну же, девочка, решайся.
Лицо Марии было бледным, зрачки расширились, дышала она глубоко – от наркоза ещё толком не отошла и боится.
Наконец Марии преодолела страх и медленно спустилась со стола. Мы поддерживали её под руки.
– А нога-то не выросла! – разочарованно заявила Мария.
Я засмеялся.
– Нужно время. Всё будет хорошо, поверь мне.
Мария вдруг вспомнила о своей наготе.
– Позовите служанок, я одеться хочу.
– Платье надевать пока не стоит; надень что-нибудь лёгкое и полежи сегодня в постели. Вечером я тебя осмотрю, и если всё будет хорошо, завтра уже сможешь гулять.
– С этим на ноге?
– Увы, да.
Вошедшие служанки надели на Марию нечто вроде ночной рубашки и увели её под руки.
