Единственное, что меня радовало: слава Богу, что её не было рядом...
Тины...
«Я дышу на стекло...».
- Потом я увидел Аню...
- Аню?!
- Кажется, Аню...
- Кажется?
- Я не мог ее не узнать...
- Ты?..
- Я не смог расцепить пальцы.
- Ты уверен, что это была она?
- Ее затылок, плечи, ее уши, да, ее белое маленькое ушко с бусинкой бриллианта в центре мочки... Я не мог ошибиться.
- Но может быть?..
- И этот крестик на левом плече... Мне до сих пор слышится ее шепот: «Аddio!..» (Прощай, - фр.).
- Тебе показалось.
- Пальцы были, как клещи...
- Ты же до сих пор не уверен...
- Я был бессилен... Это длилось секунду, не больше, миг, это было как выстрел, как детский крик. Я не мог всего этого видеть и просто закрыл глаза. Чтобы все побыстрее кончилось...
«Tu quoque, Brute?» (И ты, Брут? - Лат.))
Это мне послышалось. Но я ведь никого не предавал!
Как же Юля была права: «Оставьте Иисуса!».
- Это непостижимо.
- ...мне стало страшно, и я поднял голову, чтобы видеть лишь чистое, равнодушное к тебе небо. Что я мог? Я не мог заставить себя разжать эти чертовы пальцы...
- Да, да...
- Ее не оказалось ни среди мертвых, ни среди живых.
- А ты пробовал?..
- Потом пришла вторая волна, но я уже знал, что удержусь на пальме. Страх ушел и теперь я был только наблюдателем, свидетелем смерти...
Бог подал-таки мне свою крепкую руку. Это был не сон, проснуться и сказать слава Богу все кончилось, - было невозможно. Обломанный сук - как Божья десница...
Был канун католического Рождества. Высота волны - с многоэтажный дом, а скорость - до семидесяти... Семьдесят километров в час!..
И вот...
И вдруг...
О, Матерь Божья...
Когда мне казалось, что всё уже позади, что я спасён и Бог дал мне возможность увидеть плоды рук моих, когда я был Ему бесконечно благодарен и уже точно знал, что всё уже кончилось...
Всё только начиналось...
- Было же две волны, - говорит Лена, - первая самая вероломная, а вторая...
- Да-да, первая, конечно, была просто свирепая, яростно-вероломная... Мне удалось...
- Да-да, ты говорил... Уцепиться...
- Плесни ещё, пожалуйста, - прошу я, подвинув ближе к Лене пустой стакан.
- Коньяк, виски?.. Воды?..
- Только не воды, - прошу я, - хватит мне воды...
Лена наливает коньяк, но пить мне не хочется. Мне хочется всё забыть, забыть... Никогда этого больше не знать... Не знать...
Убить память!..
Я таки делаю пару глотков... И закуриваю...
Лена терпеливо ждёт. Затем говорит:
- Не хочешь - не рассказывай...
- Не буду, - говорю я, - не сейчас, ладно?
Смахнув слезу...
- Конечно-конечно, - соглашается Лена, - как-нибудь потом... Когда тебе захочется досказать... эту историю...
- Историю...
Захочется...
Проходит неделя...
Мы почти перекрыли крышу и уже ждали дождя, чтобы испытать наслаждение от проделанного. Я, как оказалось, довольно легко справился и с этой работой. Мне понадобилась ножовка, болгарка, молоток и гвозди со шляпками - «шиферные»... Ну и листы шифера, которые один за другим мы с Леной вдвоём (вдвоём гораздо легче!) затаскивали на крышу и укладывали на уже подготовленную для этого поверхность - на стропила заблаговременно были реденько прибиты доски, а на них раскатаны рулоны рубероида... И т. д. И вот очередь за шифером... Лист за листом первый ряд... Затем второй... Снизу вверх... Чтобы шифер не раскололся дырки для гвоздей надо пробивать очень осторожно, тюк-тюк... Или просверлить дрелью, соответствующим по размеру сверлом...
Это целое искусство - перекрыть крышу...
Потом я даже ходил по ней босиком...
Мягко ступая, осторожничая...
Что называется - на карачках... На ногах и руках... Поза неприглядная - боялся соскользнуть...
Мы ждали дождей...
Прошла целая неделя...
И вот в четверг полил дождь... Как из ведра... Просто море воды, море...
- ...вот такая история, - говорю я.
Крыша не протекала!
Мы сидим у камина, шум льющейся с крыши воды и потрескивание поленьев в камине... Язычки пламени, тени на стене...
Редкое сочетание божественных звуков и красок...
- ...и вот, когда, казалось, - говорю я, - что...
Я снова и снова пытаюсь дорассказать эту историю. Мне надо выплеснуть, вырвать с корнем, просто выцарапать её из себя... Как нежеланный плод. Требуется душевный аборт, освобождение... Хоть и в муках, но вычистить себя, выскоблить до чистоты, без остатка... Чтобы закрывая глаза перед сном ничего этого больше не видеть.
Ни коньяк, ни виски, ни водка уже не спасают...
Снотворное?.. Я жую таблетки, как...
Выговорить - вот надежда!
- ... редкое сочетание, - повторяю я, - не просто редкое - невообразимое...
Лена нажимает рычажок диктофона: щёлк...
- Извини, - виновато улыбается она.
- ... я думал, - говорю я, - понимаешь... Ведь всё дело тут вот в чём...
Я думаю над этим с тех пор, как однажды узнал... Я где-то вычитал, кажется, вычитал... Или мне кто-то сказал... Я тогда не обратил на это внимания, и вот только теперь осознал...
- Что? - робко спрашивает Лена.
- ... в полной мере, - говорю я, думая о своём.
Небо и земля, думал я, коса и камень, инь и ян... Противоположности!
Вода и огонь... Это редкое сочетание...
- ...в огне не горит и в воде не тонет... - говорю я.
Лена только молчит.
- ...ну, ты понимаешь, о чём я говорю.
Лена слушает.
- Огонь и вода, - говорю я, - это инструменты Бога в Его борьбе с человеком. Если люди не видят, не прислушиваются к Нему, не понимают, что... понимаешь меня?.. если Земля вся в грязи и истоптана уже вдоль и поперёк, изгажена под завязочку этим гомо, у Него просто нет выхода: вот вам вода - умойтесь, омойтесь!.. Отмойтесь, наконец! Вот вам тихий шёлковый нежный огонь - очищайтесь!.. А если надо - свирепый, яростный - жгите, жгите!.. Выжигайте дотла! Так врачи делают промывание желудка при отравлении или выжигают коросту...
Бог - врач! Он лечит... Вот вам цунами, вот вам молнии и пожары. Или... Если мало - вулканы... Или вот...
Это было Его новшество, Богово! Ни в книжках, ни в кино я такого ещё не видел. Ни один фантаст до этого ещё не допёр. Спилберг - отдыхает...
- ... то, что открылось моим глазам, когда я сидел, как обезьяна на пальме... И первая волна, и вторая... и всё, что несли в себе эти волны... - это были цветочки...
- Цветочки?
- Лютики... Когда вода снова вернулась, вошла, так сказать, в свои берега, кишащая всё ещё останками цивилизации... Чего там только не плавало...
- Я помню, - говорит Лена, - головы, головы... даже замешкавшийся слон, хватающийся хоботом за твою пальму...
- Да, да даже слон... Я уже было успокоился... Небо было чистое, как слеза! Вода - серая, мутная... Едва волнующаяся... Тяжёлая как нефть! И вот...
Я вижу, как методично вращается колёсико диктофона, наматывая мой рассказ на пленку...
- Лучше бы я этого не видел, - говорю я.
Лена молчит.
- И вот... Ковчег... ты же помнишь эту историю с Ноем! Спасительный Ковчег... История повторяется, новый виток... Но какой виток! Но какой повтор! Изумительный! Неправдоподобный... Но правда... Правда!
Я видел это вот этими зелёными, как у Иисуса глазами... Ты веришь?
- Зачем ты спрашиваешь?
- Крест!..
- Что крест?
- Сперва был немилосердный потоп... ну эти волны с мертвыми головами... Все наши усилия были сметены... козе под хвост. Как корова языком... И вот Ковчег... Никакого, правда, ни Ковчега, ни Ноя, ни тварей еще не было... Зато был крест! Веришь, это было... Ну, не то, чтобы величественно... Это было просто божественно!..
- Что?
- Крест!
Я закрываю глаза, чтобы лучше себе это представить.
- Вот смотри, - говорю я, - представь себе... Я уже не думал о каком-то спасении, сидел как обезьяна на пальме, пальцы мои по-прежнему бульдожьей хваткой удерживали меня на дереве, я как-то даже привык, сжился с образом обезьяны... у меня и мысли не мелькнуло, что я человек, и мог бы уже давно... Нет!.. Да и не до того было - я был просто зачарован этим зрелищем! Это было божественно!..
Я открываю глаза, чтобы убедиться в том, производит ли мой рассказ впечатление на Лену. Производит... Лена - коралловое ухо, вся - слух!
- Так вот - крест!.. Прямо надо мной, ну в небольшом отдалении... над едва заметно волнующейся поверхностью вод вдруг высветился крест... Уже были сумерки, небо засеивали колючие золотинки южных звёзд, темнело уже... И вдруг этот свет... И как северное сияние... Ну, ты знаешь, как тут у нас... И белые наши ночи... Ну, ты помнишь...
- Посмотри в окно, - говорит Лена, - там и сейчас...
- Да! Только у нас наше сияние салатовое, а там было... сперва бледнорозовое... как шеи фламинго, помнишь, затем более насыщенное... оно густело с каждой минутой, напитывалось красным как вызревающая малина, сперва красным таким, ярко красным, а потом малиновым, как восход, наконец просто огненно-красным, даже рыжим каким-то как зловещий огонь... (Как... вдруг пришло в голову - как волосы Тины!). Небо!.. И вода... Будто это была уже не нефть, а жаркая лава, бесконечно жаркая лава вокруг, куда ни кинь взгляд... Жарко не было, было горячо... Но вода не кипела...
