На минуту воцарилась тишина, нарушаемая лишь сигналами прошедших перезагрузку приборов.
– Мы в заданной точке пространства?
– Да. Но прошло девяносто семь лет с момента старта!
Бездна времени. Как могла она сконцентрироваться в ощущение нескольких секунд?
– Проверить работу бортовых систем, включая ядерный хронометр!
Рязанцев, приняв доклады от командиров палуб, медленно произнес:
– Обшивка правого борта уничтожена на сорок процентов! Пятьдесят четыре отсека подверглись декомпрессии. Потери среди экипажа уточняю!
«Один залп. Всего один залп…» – Русанов чувствовал, как палуба уходит из-под ног.
– Звезда по левому борту! Система локации фиксирует три планеты!
Он перевел взгляд на заработавший информационный экран.
Характеристики планет удручали. Первая – раскаленный шарик, похожий на Меркурий, вторая обладает кислородосодержащей атмосферой, но, судя по данным экспресс-сканирования, скована льдом, третья – газовый гигант в окружении пяти лун.
– Уточняющие данные!
Центральная секция обзорного экрана автоматически укрупнила изображение второй планеты.
Шар, укутанный серым, непроницаемым покрывалом облачности, окружали кольца, состоящие из множества обломков!
Космические корабли, орбитальные станции, платформы, небольшие спутники…
– Здесь произошла битва, – Полынин находился на постоянной связи с алгитами. – Врата Миров уничтожены.
– Мы теряем энергию! Криогенные модули с четвертого по восьмой под угрозой отключения! Доклады из смежных секций не поступают!
Русанов чувствовал: еще немного, и он просто не выдержит. Все происходящее грозило раздавить рассудок!
– Глеб? – он вызвал Полынина по защищенному каналу связи. – Возьми несколько человек. Нужно добраться до вакуумного дока! Потери энергии критические, – Русанов постоянно принимал все новые и новые данные. – Работают только некоторые дублирующие системы. У нас совершенно нет времени! Сканеры дальнего радиуса так и не включились. Мы практически ослепли. Доберись до десантного модуля. Нужны подробные данные по второй планете! Это сейчас главное, понимаешь?! Она – наш единственный шанс!
– Андрей, возьми себя в руки! – Полынин переключил канал связи. – Мещерин, Шевцов, идете со мной!
* * *
В поврежденных отсеках царил мрак.
– Питание полностью отсутствует. Телеметрию принимаете? – Полынин повернулся, осветил пробоину, сквозь которую улетучился воздух.
– Данные принимаем, – раздался ответ Русанова. – Осмотром повреждений займутся другие группы. Глеб, выдвигайся к третьему вакуумному доку, нам удалось подать энергию к его механизмам. Десантный модуль с бортовым номером «семь»!
– Понял, конец связи.
Искусственная гравитация в поврежденной части корабля не работала. В невесомости парили предметы, сорванные порывом декомпрессии со своих мест, но не выброшенные за пределы поврежденной обшивки «Прометея».
«Плохи наши дела, – думал Полынин. – По уточненным данным, третья часть корабля разгерметизирована и лишена энергии. В зону тотальных разрушений попали четыре криогенных зала, двести человек сейчас находятся на волосок от гибели».
Гнетущие ощущения нарастали. Он медленно продвигался по коридору, стараясь не потерять сцепление подошв скафандра с полом. Предметы и обломки, попадающиеся на пути, Полынин осторожно убирал с дороги.
Через двадцать метров путь преградила герметичная дверь. Здесь сработала защита палубы, но действия автоматики не предотвратили взрывной декомпрессии.
– Шевцов, взгляни, – Полынин посторонился, пропуская техника группы.
– Глухо, – ответил тот, вскрыв панель управления. – Можем открыть только при помощи ручного механического привода.
– Не пойдет. – Глеб вызвал на проекционное забрало гермошлема план уровня. Прежде чем достичь развязки коридоров, придется преодолеть три десятка аварийных переборок. Потери времени неприемлемы в сложившейся ситуации. – Всем внимание. – Он обернулся, осветил очередную пробоину. Во время атаки материал переборки размягчился под воздействием плазмы, давление воздуха внутри отсека выдавило его наружу в виде раскаленного пузыря. Он лопнул, образовалась округлая дыра с неровными волнистыми краями. – Пройдем через поврежденные отсеки. По внешнему корпусу доберемся до вакуумного дока. Мещерин, идешь первым, я следом, Шевцов замыкающий. Прикрепить фалы. Страхуем друг друга.
* * *
За пробоиной во тьме отсека плавали мелкие капли остывшего металла. Большинство приборов и корабельные коммуникации выглядели безнадежно поврежденными. Раскаленные частицы, подхваченные порывом декомпрессии, в буквальном смысле изрешетили все, что попадалось на их пути.
Свет закрепленных на гермошлемах фонарей выхватывал из мрака обрывки кабелей питания, фрагменты разорванных трубопроводов, осколки приборных панелей.
– Все в хлам, – разочарованно произнес Шевцов. – Восстановлению не подлежит.
– Помолчи, без тебя тошно! – грубо оборвал его Полынин.
Впереди показалось слабое мерцание.
Защитное поле, призванное удержать давление воздуха в поврежденных помещениях, блокировало часть пробоин.
– Полынин на связи. Мы в отсеках внешнего слоя. Некоторые эмиттеры еще работают.
– Герметизация?
– Нет. Слишком много повреждений.
– Понял тебя. Мы вышлем дополнительную группу техников. Поле отключим, энергию перераспределим на питание криогенных залов, – голос Русанова уже звучал спокойнее, что радовало.
Сухо щелкнул коммуникатор, вновь навалилась тишина.
Орудийный модуль. Надстройку, выступающую за границы двойного корпуса, выжгло. Сюда пришелся один из ударов плазмы. В вакууме парили тысячи снарядов, сегмент боевого эскалатора заклинило, створки аварийного люка не смогли закрыться, неизрасходованные боекомплекты выбросило из артпогреба устремившимся к пробоине воздушным потоком. «Хорошо, что каждый снаряд оснащен предохранителем, который дезактивируется только при прохождении через магнитное поле ускорителя», – подумал Глеб, приближаясь к огромной бреши.
Мещерин уже миновал ее, закрепился на обшивке и теперь подтягивал фал, помогая выбраться остальным.
– Не слабо нам досталось… – прозвучал по связи голос Шевцова.
Полынин выпрямился, осмотрелся, но ничего не ответил. Огромный участок брони по правому борту «Прометея» был похож на ноздреватый снег. Количество небольших пробоин не поддавалось мгновенному подсчету. На фоне тотальных разрушений выделялись места многократных попаданий, где секции обшивки полностью расплавились, обнажая изогнутые ребра жесткости.
