Вакуумный док располагался чуть ниже, плазменный «дождь» почти не затронул его, лишь в некоторых местах на броне виднелись круговые подпалины.
– Шевцов, установи дистанционную связь с модулем, начинай предстартовую проверку. Ты, Сергей, – он обернулся к Мещерину, – используй ранцевый двигатель. Перепрыгнешь на ту сторону, – Полынин измерил взглядом пятидесятиметровый зазор между основным корпусом «Прометея» и выступом стартовой палубы, – закрепишь фал. Мы страхуем тебя.
Звездная бездна расплескалась вокруг.
Отчаянные мысли лезли в голову.
– Прорвемся… – сквозь зубы выдавил он, понемногу стравливая фал.
Мещерин удалялся, тонкая нить скользила за ним, вот он коснулся выступа надстройки, на миг замер, затем ловким движением перебрался выше.
– Креплю фал. Вакуум-створы открыты, оборудование дока почти не пострадало.
– Отлично. – Полынин уже накинул каретку на трос и приготовился к движению.
* * *
Вторая планета системы. Три часа спустя…
Десантный модуль совершил орбитальный виток и пошел на снижение. Обломки сотен космических кораблей, образующих кольца, постепенно исчезли с экранов.
«Мир, непригодный для жизни?» – спросил себя Глеб.
Непроницаемый облачный покров преграждал путь животворящему солнечному свету.
«Ядерная зима?» – промелькнуло предположение. Сколько раз подобную катастрофу прогнозировали на Земле, но она, к счастью, так и не произошла. Что же случилось тут?
– Непроницаемая облачность на высотах в три-пять километров, – доложил Шевцов. – Внизу, должно быть, вечные сумерки.
– Сканирующее излучение «вязнет» в облаках. Много вулканического пепла, – добавил Мещерин. – Будем садиться? – он посмотрел на командира.
– Ищите площадку, – Полынин переключился на дальнюю связь. – «Прометей», как слышите нас?
– Пока слышим отчетливо, – ответил Рязанцев. – Глеб, не томи! Есть хорошие новости?
– Пока нет. Планета укрыта мощным слоем облачности. Предполагаем эффект ядерной зимы. Идем на посадку, связь, скорее всего, прервется.
Ответ потонул в помехах.
– Все. «Прометей» вне досягаемости.
– Выпускаю разведывательные зонды.
– Не сходится, командир… – Шевцов работал с системами датчиков. – Радиационный фон в норме. В составе облаков частицы сажи и пепел, скорее всего вулканический.
– Ядерный удар по планете исключаешь?
– Я тут поработал с данными сканирования. Битва в околопланетном пространстве произошла около века назад, не меньше. Ядерная зима закончилась бы раньше.
Ощутимые вибрации заставили всех замолчать.
Вокруг лишь серо-пепельная хмарь. Видимость упала до нуля, излучение датчиков едва пробивалось сквозь облачность.
– Внизу ледовый панцирь. Кое-где есть площадки, материал не определить, его нет в базах данных.
– Крыши зданий?
– Типа того. Какие-то сооружения, вмерзшие в лед. Нужно решать, командир. Где приземляемся?
Полынин внимательно изучал модель рельефа, построенную по показаниям приборов.
«С ума сойти. Единственная планета с кислородосодержащей атмосферой. Неужели нам придется жить тут? А какие варианты? «Прометей» критически поврежден, лишен энергии».
– Садимся здесь, – он отметил точку на карте.
– Понял, – Мещерин ввел координаты.
* * *
Над поверхностью планеты шел крупный снег, бушевала гроза. Ветвистые молнии рвали мрак, на миг освещая огромные пространства.
– Мрачно… – Мещерин начал облет места посадки.
– Толщина ледового панциря около километра. Множество крупных инородных вкраплений, – Шевцов скупо комментировал показания датчиков. – Вокруг места посадки мощные очаги инфракрасного излучения. Радиационный фон в пределах нормы.
– Снижаюсь, – предупредил Мещерин. – Площадка неровная, есть сомнения относительно ее устойчивости!
– Двигатели не выключай. Если что – немедленно взлетаем.
– Понял. Перехожу на донную тягу!
Десантный модуль погасил горизонтальную скорость, начал вертикальное снижение.
– Посадочные опоры выпущены. Пять секунд до касания. Три… Одна… Есть контакт!
– Ждем!
Внешние микрофоны передавали гул двигателей, заглушающий иные звуки.
– Площадка держит! Снизил мощность до десяти процентов. Амортизаторы отработали.
Пламя рвалось из-под днища, озаряя окрестности, вокруг начал таять и испаряться лед.
Модуль просел, серия глухих толчков обозначила работу системы самостабилизации, двигатели смолкли, теперь лишь вспышки молний освещали туманную пелену, окутавшую корабль, слышалось завывание ветра да трескучие раскаты грома.
– Шевцов, остаешься. Мещерин, со мной! – Полынин отстегнулся от кресла, встал, первым направился к шлюзу.
* * *
Снаружи бесновалась метель. Видимость почти нулевая.
– Открываем грузовой отсек. Развернуть аппаратуру. Шевцов, выпускай сервов, проведи стандартный комплекс исследований. Пробы льда, воздуха, грунта, конструктивного материала руин. Мы осмотрим окрестности.
Тонко взвыли приводы, раскладывая в рабочее положение отсек полевой лаборатории.
– Саша, за мной.
Снегопад внезапно прекратился, редкие снежинки еще кружили в воздухе, но видимость улучшилась, появилось сумеречное, красноватое освещение, словно неподалеку рдели очаги пожаров.
Полынин остановился на границе ровной площадки. «Несомненно, мы приземлились на крышу какой-то постройки», – подумал он.
Гроза теперь бушевала в отдалении.
Минус пятнадцать по шкале Цельсия. Источник красноватого освещения находился вне поля зрения, окружающий ландшафт не давал никаких поводов к оптимизму. Встроенные в бронескафандр датчики сканировали местность, система обрабатывала данные, формируя в толще проекционного забрала объемное изображение. Дождавшись, пока картинка стабилизируется, Полынин медленно повернулся, проверяя быстродействие кибернетических компонентов.
Нормально. При среднем уровне детализации на пятнадцать метров видно как днем, дальше, в перспективе, предметы тонули в дымке, сохраняя лишь общие очертания.
– Возраст ледового панциря составляет девяносто четыре года, – пришел по связи доклад Шевцова. – Взял четыре керна, результат одинаковый. Ядерный удар по планете исключен.
– Падение астероида?
– Не думаю. Здесь едва ли не каждый год происходят катастрофы. Ледовые керны содержат много вкраплений сажи и частиц вулканического пепла. Ледники образовались за очень короткий промежуток времени. Думаю, океаны планеты выкипели, затем наступило резкое глобальное похолодание.
– Вижу зарево у горизонта. Что там происходит?
– Это извергаются вулканы, фронт непрерывный, скорее всего, разлом в планетарной коре.
