— Прежде всего, ты опоздал на целых три дня, — перебил Стефан. — Из-за твоих затей срывается график общих работ. Почему, Пунн? Это я тоже хочу знать прежде всего.
— Почему? — Питер пожал плечами. — Как бы тебе объяснить… Задержались вот, и все.
Он улыбался. Ронда, толкая его в бок, пыталась что- то шептать на ухо. Питер не обращал внимания.
— За водораздел ходили? — спросил Стефан.
— Угу, — сказал Питер. Секс-петарда, теребя его рукав, зашептала настойчивей. Питер снова отмахнулся.
— Я так и думал, — сказал Стефан. — Все слышали? По-моему, было уговорено, что целью экспедиции является картографирование местности и, в частности, поиск удобного волока через водораздел. Поправь меня, если я ошибаюсь. Из-за твоей экспедиции мы сначала неделю сидим на голодном пайке и собираем тебе с собой все лучшее. Теперь являешься ты, опоздав на три дня, и приводишь с собой двоих покалеченных — хорошо, что вообще приводишь! — и заявляешь, что, оказывается, решил прогуляться за водораздел. Я правильно понял, Пунн?
Питер кивнул.
— Ты еще забыл сказать, что мы вещи утопили! — крикнула из толпы Вера. — Так скажи! А я тебе не покалеченная! Если надо, я…
— Тихо! — крикнул Питер.
— Что «тихо»? Он же над тобой издевается!
— Точно!..
— Пусть Питер скажет, а не этот…
«Вот интересно, — подумал Стефан, — что будет, если меня сейчас вытошнит?» Он представил себе, что будет, и стиснул зубы. Нужно дышать понемногу, через нос.
Он видел: большинство на стороне Питера. Питер опять что-то придумал, какой-то новый финт. Без «махера» сегодня, похоже, не обойдется, но чем позже это случится, тем лучше. Надо немного отступить — не настолько, чтобы они обнаглели, но пусть кумир дураков почувствует свою силу. Пусть он расслабится. И тогда я им покажу…
— Ну хватит! — сказал Питер, пытаясь прекратить шум. — Либо у нас собрание, и тогда я в нем участвую, либо у нас балаган, и тогда я лучше пойду высплюсь. Все поняли? Вера, ты извини. Тебе слова не давали.
— Насчет вещей — правда? — спросил Стефан.
— Мы нефть нашли, — сказал Питер, и все смолкло.
Стефан оценил силу контрудара.
— Здесь нет нефти, — возразил он. — Везде кристаллический щит — откуда нефть?
— Вера, покажи.
Вера побулькала остатками в прозрачной фляжке.
— Дай сюда!
Стефан понюхал черную жидкость, и его едва не стошнило. Действительно, похоже на нефть. Он вылил несколько капель на землю и чиркнул зажигалкой. Вспыхнул оранжевый огонек.
— Настоящая? — с усмешкой поинтересовался Питер.
Стефан кивнул.
— Где нашли? — спросил он.
— За водоразделом. Километров триста на север — северо-запад.
— Дай карту. Где?
— Вот здесь.
— Много?
— Можно набирать до тонны в день, а то и больше, причем без всякого оборудования. Сама течет. Кстати, и место для лагеря там самое подходящее.
Так.
Тошнота как-то пропала сама собой. Стефан собрался, и стала прозрачней вязкая муть перед глазами. Вот оно что. Питер дождался-таки своего момента.
Нефть. Много нефти, а значит, еды. Свершилось… Конец существованию на грани голода, сорокалетнему полету на одном крыле. Восстановить прежнюю настройку «Ламме» совсем не трудно.
Еще при жизни отца после проведения разведки местности предполагалось перенести «Декарт» поближе к углеводородным месторождениям. Беда в том, что их так и не успели обнаружить.
— Что ты предлагаешь? — спросил Стефан.
— Неужели не понятно? — сказал Питер. — Пока мы еще живы, надо как можно скорее перебазировать лагерь через водораздел.
Он широко улыбался. Он был полон снисхождения к еще не поверженному противнику.
— Все так думают? — громко спросил Стефан.
Нестройный гул. Одинокое «нет» голосом Маргарет.
— Теперь послушайте меня, — сказал Стефан, и гул не сразу, но стих. — Нефть — это, конечно, замечательно, кто спорит. От имени всех присутствующих, а также от себя лично объявляю благодарность Питеру и его группе. — В толпе кто-то фыркнул. — Но, если мы взрослые люди, а не сопливые дети, мы должны сто раз взвесить последствия предпринимаемого шага до того, как его сделаем, а не после. Верно? — Он сделал паузу, дождавшись первого неуверенного кивка. — Теперь рассудим логически. У нас здесь устроенный быт. Еды, правда, в обрез, но никто особо и не голодает. У нас есть свой дом, частокол и все такое — а что мы будем делать там? Жить в деревянных хижинах, мерзнуть и мечтать о постели с подогревом? Я уже не говорю о научных приборах и всем прочем. Если хотите знать, мы до сих пор не одичали только потому, что у нас был «Декарт». Это первое. Второе: если кто-то думает, что там придется меньше работать, то он сильно заблуждается. Мне сейчас даже представить себе трудно, сколько труда придется вгрохать в новый лагерь — здесь мы обустраивались почти сорок лет! Третье. Я как капитан вовсе не собираюсь отключать аварийный маячок даже на один день и лишать нас всех шанса на спасение. Нас же ищут!
Он понял, что переборщил. Этого лучше было не говорить. Пережидая хохот, Стефан облизнул губы и набрал в грудь побольше воздуха.
— И вот еще что, — сказал он. — Если кто-нибудь знает способ, которым все мы можем переправиться за водораздел, захватив с собой хотя бы минимум необходимого оборудования, пусть выйдет вперед и скажет, а я обещаю выслушать. Это четвертое. — Он сделал шаг назад и вытер со лба пот.
— Какие проблемы, Лоренц? — сказал Питер. — Мы можем сделать еще две лодки. Верно?
Собрание одобрительно загудело.
— Зима на носу! — крикнул Стефан. — Дожди! Куда идти!
— Тем лучше. Больше воды в реках.
— И в болотах! По-твоему, все поместятся в лодках? Малыши не дотянут даже до водораздела.
— Чепуха, — улыбнулся Питер. — На этой планете нет ничего, с чем не мог бы справиться человек, поверь моему опыту. Можно перевезти всех за два-три раза.
— Ха! Пока будешь возвращаться за второй партией, первая перемрет с голоду. Ты этого хочешь? Этого, Пунн?
Питер сплюнул и растер плевок ногой. Стефан действовал настойчиво и умно, а вовсе не лез на рожон, как ожидалось. Все равно ему крышка. Это здесь, за частоколом, он — власть. Здесь он что-то собой представляет. Там будет иначе, и он это уже понял. Да и кто здесь этого не понимает.
— Я предлагаю начать подготовку немедленно. Кто согласен? Голосуем.
— Нет! — крикнул Стефан.
Его качнуло. Перед глазами поплыли лица. Много чужих лиц… Никого не интересуют прошлые заслуги.
Забыли! Никто не желает помнить, каких усилий ему стоило, чтобы половина колонии не перемерла в первый же год, как тяжело было налаживать сколько-нибудь сносную жизнь, организовать обучение младших грамоте — и это при том, что каждый второй — психически болен и чуть что норовит завизжать в истерике… Никто не сможет понять, что такое вечная боязнь совершить малейшую ошибку, ожидание удара из-за угла… Неблагодарные свиньи, не видящие дальше собственного рыла! Весь лагерь — свинарник.
