— Слэрго Латуриил! — прервали мои мрачные мысли боевики.
Толпа расступилась, и появился перебинтованный Латуриэль, которого бережно вывела из подъезда ближайшего дома пара слуг, услужливо поддерживающих его под локти.
Ах, вон оно что! Сюрприз-сюрприз. Ну теперь понятно, почему они остановились. Превозмогая боль и тяжёлое ранение, мастер принял личное участие в засаде, чтобы поприсутствовать на нашей казни. Какая честь! И ведь даже эндлкрон его не напугал. Наверное потому, что он приковылял сюда раньше, чем тварь вылезла из-под земли. Теперь это уже не важно. Важно, что он перед нами, и, возможно, примет непосредственное участие в экзекуции.
— Именем Суллара! — слабым голосом начал Латуриэль. — Самозванец и шпионка. приговариваются к смерти.
Он вряд ли симулировал. Скорее всего, состояние у него было действительно паршивым. Серьёзная рана лишила его сил, и он держался на одной лишь злобе.
— За то, что одурманили и сбили с пути моего брата Никтуса. За то, что прогневали эндлкрона, за то, что надругались над именем Даркена Хо… — он закашлялся. — И за то, что хотели меня убить. Смерть вам. Смерть! Убейте их, братья!
Ну вот и всё. Фенита ля комедия. Кольцо вокруг нас стало сжиматься. Вперёд вырвался самый рослый суларит, который грубо растолкал своих коллег. Всё же обещанную награду никто не отменял. Кто отрежет нам головы — тот получит благодарность самого мастера. Райли вышла вперёд, в последних попытках защитить меня. Но боевик резким взмахом руки выбил у неё нож, после чего, тут же замахнулся своим оружием и… Застыл. Я повернул голову. В полуметре от меня так же застыло лезвие кинжала другого суларита, направленное мне в шею. Все лица медленно поворачивались в одну сторону.
— Убейте! — всхлипнул Латуриэль.
— Мастер, узрите, — указал ему один из слуг.
— Это возмездие, — произнёс кто-то из боевиков.
— Когти суллара царапают небо, — указал другой.
— Суллархо, — поднял голову главный суларит. — Убейте… Их… Дайте мне нож.
— Ауххагн ниб сафалхаш, — послышалось в рядах фанатиков.
— Дайте мне нож, братья, я сделаю это сам! — громче выкрикнул Латуриэль, но его уже не слушали.
— Иверсат кеб иферсатха мэ логнат суллар Хо!
Я обернулся и посмотрел на небо. Там вычерчивалось пять параллельных белых полос, поднимающихся со стороны 'Измаила', и уходящих в небо по высокой дуге. Инверсионные следы реактивных снарядов. Слуги выпустили своего ослабшего лидера, и тот упал на четвереньки. Некоторые сулариты роняли свои ножи и хватались за головы. Некоторые читали однообразные молитвы. Кто-то смеялся истерическим смехом. А снаряды, нарисовав вершину параболы, уже летели вниз. Как будто бы прямо на нас. Чем ближе к земле — тем быстрее. Поочерёдно они скрылись из вида за домами.
— Ложись! — я буквально уронил Райли на асфальт, и сам упал сверху, закрывая её.
— Квегат ма клинкх… — закончил свою молитву какой-то суларит.
И раздался чудовищный гром. Уши моментально заложило. Вместо звуков остался лишь продолжительный писк. А удары снарядов отзывались короткими встрясками почвы. Сверху что-то падало. Сулариты спотыкались через нас и тоже падали. Царил какой-то хаос. В такой ситуации лучшим решением было лежать и не шевелиться.
Когда слух вернулся ко мне, бомбардировка уже прекратилась, канонада стихла и над крышами поднимались клубы тёмного дыма. Высокоточная артиллерия периметра сработала действительно ювелирно. Уверен, что все снаряды легли если не ровно в одну точку, то однозначно рядом друг с другом, с минимальным разбросом. Поэтому к нам на улицу не залетел ни один из них. А от губительной ударной волны и роя осколков нас защитили здания. Каким бы могучим не был эндлкрон, я думал, что после такой нахлобучки от него мало что осталось. Наивный.
Тяжёлый, надсадный рёв раскатился по округе. Как будто бы одновременно загудел десяток локомотивов. И город ожил. Земля зашевелилась, машины заскрипели рессорами, стены домов зашатались и дали трещины, покосился и рухнул выглядывающий из-за построек башенный кран. Нет, снаряды не убили кракена. Даже серьёзно не повредили. Но разозлили его основательно. Вся та жуть, что творилась ранее, была не гневом, а просто лёгким завтраком спросонья. Теперь же начинался истинный гнев эндлкрона. А это значит, что если сумеречники против него не сдюжат — мало не покажется никому.
Я не видел, что происходило там, откуда густо валил дым, но судя по растущей вибрации, от которой 'танцевали' канализационные люки и 'дышали' трещины на асфальте, догадывался. Эндлкрон вылезал наружу. Лезь-лезь, глист-переросток. Поднимайся повыше. Покажись во всей красе. А Корвус тебе поаплодирует.
Пока я ждал, что тварь появится наверху, она объявилась снизу, откуда её не ждали, и внезапно выползла на перекрёсток. Если бы не щупальца, могло показаться, что из-за угла дома выдвигается ещё один дом. По высоте эндлкрон был не намного ниже окрестных пятиэтажек.
Было заметно, что многие щупальца гиганта были оторваны, а в толстенной шкуре, похожей на кору дерева, зияли многочисленные дымящиеся дыры от осколков. Полз он довольно быстро, перегораживая улицу стеной. А когда голова, или что там у него было вместо неё, полностью заползла на перекрёсток, то начал выгибаться вверх, поднимаясь над землёй. Вытягиваясь кверху, эндлкрон нечаянно зацепил угол здания, и начисто стесал его, обвалив угол. Щупальца расправились, как у актинии, развесившись шевелящимся венцом. Он поднимался выше и выше. Спустя несколько минут он был уже выше девятиэтажной гостиницы, но продолжал выползать дальше, напоминая уродливую, толстую пальму. Какой же он был здоровый! Теперь стало видно, что даже гомункул был для него всего лишь крупным куском мяса — не более. Эта живая Вавилонская башня всё росла и росла, словно желая упереться прямо в небеса, и не было ей ни конца ни края. Было видно, как по этой живой башне беспомощно скользят лазерные лучи, но энергопули для эндлкрона были как дробины даже не для слона, а, для кита. Венец раскрылся, и над городом пронёсся такой оглушительный рёв, что и мы, и сулариты, разом пригнулись, затыкая уши, дабы не лишиться барабанных перепонок. Казалось, земля зашаталась от этого гневного рёва, способного расколоть её одним лишь резонансом. Когда этот страшный голос умолк, оставив лишь оседающее эхо, я приоткрыл глаза, и увидел череду инверсионных следов, идущих из-за дальних зданий, с двух сторон: одни — с 'Тикондероги', другие — с 'Бреста'.
— Райли, — я потряс подругу за плечо, но она не откликнулась. — Райли, поднимайся.
Та продолжала лежать, даже не шевелясь.
— Ну уж нет. Здесь ты не останешься, — из последних сил, я начал поднимать её с земли.
