Первые бронебойные снаряды глубоко вошли в тело эндлкрона, и колосс вздрогнул, издав низкий, вибрирующий стон. Смотреть, как его добивают, я не мог себе позволить, учитывая что он отклонялся прямо на нас. Подхватив Райли на руки, я побежал в сторону границы. Сулариты не останавливали нас. Многие всё ещё продолжали таращиться на обстреливаемого эндлкрона. Но другие, выдернутые из оцепенения нашим побегом, быстро приходили в себя, и начинали отступать, всё быстрее и быстрее, обгоняя нас.
— Вам не уйти! — услышал я крик Латуриэля.
Он попытался перехватить нас, выскочив откуда-то справа с ножом. Но убегающий охранник-преторианец, налетев на своего хозяина, сбил его с ног. Я ещё слышал, как он сыпал проклятьями, и пытался нас преследовать, но вопли обезумевшего суларита быстро утонули в криках остальных фанатиков, рёве раненного эндлкрона, и глухих ударах артобстрела.
Вот баррикада из машин. 'Баррикадой' это назвать язык не поворачивается. Просто плотно стоящие друг к другу автомобили, между которыми легко можно пролезть. Сулариты перепрыгивали через них, как заправские спортсмены. Мне же, с покалеченной Райли на руках, пришлось повозиться, чтобы протиснуться между корпусами. Позади, сумеречная артиллерия продолжала расстреливать гигантскую гидру со всех сторон, вколачивая в неё снаряд за снарядом. А впереди показались ровные колонны апологетов. Увидев, что на них бегут сулариты, апологеты приняли оборонительный порядок и ощетинились оружием. Но нам до них было ещё бежать и бежать. А бежать как следует у меня не получалось из-за ноши.
Последний вой эндлкрона, уже не грозный и агрессивный, а жалобный и страдальческий, разнёсся по округе, сообщая, что даже такая огромная мощь не смогла устоять под ударами сокрушительного молота сумеречной военной машины. Эндлкрон падал, как подрубленное дерево, и я чувствовал это затылком. Ощущал, как за спиной рассыпаются здания, вдавливается и проваливается асфальт, рвутся провода, размазываются в мокрые кляксы не успевшие убежать сулариты. Ещё немного, и я сам могу оказаться погребённым под многотонной тушей.
Титан падал ровно вдоль улицы. Не сразу, а постепенно, словно ложась на неё. Его щупальца срывали кровлю и сносили балконы, но большая их часть длинной кистью опускалась на дорогу, прямо нам на головы. Дробя асфальтовый панцирь, сминая машины и расплющивая отступающих суларитов, чудовищные отростки начали падать по обеим сторонам от меня. От колеблющейся земли я едва держал равновесие, отшатываясь то от одного, то от другого упавшего щупальца. Но их падало всё больше и больше. Одно из них, довольно тонкое, хлыстом шлёпнулось совсем рядом от меня, и я увидел, как бегущего впереди суларита примяло к земле. Машинально я в очередной раз поменял направление и споткнулся об уже лежавшее щупальце, после чего упал, уронив Райли. Мимо пробежало несколько суларитов. Я попытался поднять Райли, но упавшее рядом щупальце опять свалило меня с ног. При этом, по бедру чем-то чиркануло, и я почувствовал резкую боль. По правой ноге потекла кровь. Из последних сил, я поднялся, и вновь попытался схватить подругу, но в этот самый момент заметил, что рядом ещё кто-то есть. Оглянувшись увидел стоявшего на четвереньках Латуриэля. Подкравшись сзади, он пытался ударить меня ножом, но был сбит упавшим щупальцем, и успел меня зацепить лишь за ногу. Разбираться с ним не было времени. Над нами нависало ещё немало щупалец. Поэтому я, не дав ему отдышаться, просто наступил ему на руку, а когда он выпустил нож, пнул оружие как можно дальше в сторону.
— Будь ты проклят! — простонал упрямый суларит. — Ты всё разрушил!
— И я очень этим доволен, — подхватив Райли, я побежал дальше, успев заметить, что на нас валится очень крупное щупальце.
— Я найду те… — попытался крикнуть Латуриэль, но его крик оборвался вместе с ударом упавшего щупальца, раздавившего его как таракана.
В этот раз я удержал равновесие, чудом не свалился, но устоял. Больше щупальца рядом с нами не падали. Впереди опять появились сулариты, успевшие убежать на безопасное расстояние. Тревожно оглядываясь, они, разоружившись, стояли на коленях, с поднятыми кверху ладонями. Они капитулировали. Петляя между ними, я наконец-то вышел на рубеж перед первой линией апологетов. В глазах уже всё мутилось. Бежал из последних сил, словно желая выплюнуть собственные лёгкие. Руки онемели. Нога, при каждом шаге простреливала дикой болью. Только бы не упасть. Только бы не упасть.
Я увидел знакомые фигуры, выбежавшие к нам навстречу. Споткнувшись, выронил Райли, но она была тут же подхвачена Гудвином. А я, упав на одно колено, только и успел упереться руками в асфальт. Меня тут же подхватили маленькие, но крепкие ручки.
— Писатель, ты жив! Я так рада!
— Тина, уходи отсюда, — ответил я. — Сулариты рядом. За тобой ещё могут охотиться.
— Они сдались. Всё закончилось.
— Ну-ка, посторонись мелюзга, — я почувствовал, как меня с силой отрывают от земли. — Давай, Писатель, вставай. Твоя работа закончена. Ты — герой, мать твою!
— Герой — штаны с дырой, — с трудом отшутился я. — Флинт, ты только на руки меня не поднимай, ладно? Я сам дойду.
— Дойдёшь, Писатель, дойдёшь, — гудел Флинт. — Теперь всё будет хорошо, мой друг.
ЧАСТЬ-25. РАССТАВАНИЕ ХУЖЕ СМЕРТИ
Я проснулся в комнате, которую мне любезно выделили апологеты. Было темно. Световоск полностью погас, и разглядеть что-либо в темноте не представлялось возможным. Нога слегка саднила, глотку пощипывало, но в целом состояние можно было охарактеризовать как вполне нормальное.
Лёжа с открытыми глазами, я пялился в темноту, и почему-то чувствовал, что рядом со мной кто-то находится. Хоть он и не издавал никаких звуков, даже дыхания, но я был уверен, что он здесь.
— Эй, — осторожно произнёс я.
Темнота не ответила.
— Э-эй, — повторил я.
Кто-то мягко надавил на одеяло, в область моей груди. От этого меня ударило в пот.
— Никого, — прошептал сумрак, открывая глаза, горящие зелёным пламенем. — Только я.
В ужасе, я оттолкнулся ногами, отпрыгнул назад, сильно ударился об кроватную каретку, и… Проснулся.
Моя комнатушка освещалась мягким, зеленоватым световоском. Рядом с моей кроватью стояло кресло, в котором дежурила сиделка — высокая женщина с пышными, чёрными волосами. На ней был медицинский халат, шапочка, белые туфли и чулки. Большие ядовито-зелёные глаза медсестры были довольно широко расставлены от переносицы, но этот, казалось бы, изъян, почему-то напротив — выглядел своеобразной изюминкой, придавая даме необычный шарм.
— Привет, — с придыханием произнесла она, увидев, что я проснулся.
