Ней Уфин Або испустил запах глубочайшего удовлетворения.
– Твои слова стоят очень дорого, – сказал он. – Я тоже сварю вейерштрасс и когда я опишу знак солнца ложкой из дерева моррге, я попрошу богов переместить меня на Вудсток. А потом, когда я выучусь всему, чему следует выучиться, я вернусь и стану величайшим вождем из всех, что рождались во всех племенах за все время. Я твой должник, Андрей Сигов.
С этими словами Ней Уфин Або вышел из хижины. На пороге он обернулся и сказал:
– Не выходи из дома, не тревожь свою душу. Эзерлей к тебе приведут.
Дверь закрылась, я удовлетворенно вздохнул и расслабился. Кажется, Ней Уфин Або так и не заметил подвоха в моих словах. И в самом деле, откуда ему знать, что самое трудное в общении с Сетью – правильно сформулировать свое желание? Он может хоть десять раз повторить слово «Вудсток», но Сеть его не поймет. Разум Вудстока не пользуется звуковой речью, имя Вудсток придумал покойный профессор Крутых, никто во вселенной, кроме меня и Женьки, не называет тот мир именем «Вудсток». Так что я вовсе не выдал преемнику вождя племени Гволфа одну из величайших тайн во вселенной. И неважно, что у него самого на этот счет совсем другое мнение.
Эзерлей появилась минут через пятнадцать. Входная дверь распахнулась, двое воинов впихнули Эзерлей внутрь и быстро захлопнули дверь, пока она на них не набросилась. Судя по многочисленным ссадинам на теле Эзерлей, она доставила конвоирам несколько неприятных минут. Но если учесть, что серьезных повреждений она не получила, приходится признать, что обращались с ней бережно. Ней Уфин провел хорошую разведку, он заранее выяснил, кого в племени Врокса можно обижать, а кого лучше не стоит.
Эзерлей увидела меня и замерла на месте, не сводя с меня застывшего взгляда. Я подошел к ней и взял ее лицо в свои руки.
– Что с тобой? – спросил я. – Ты так смотришь…
– Ты предала нас, – тихо произнесла Эзерлей. – Ты очаровала нас своими сказками, но потом ты нас предала.
Я выпустил ее лицо, отошел на шаг назад и воскликнул:
– Я не предавал вас! – А потом продолжил, уже спокойнее. – Я ничего не обещал никому из вас. Нет, вру, я обещал тебе, что возьму тебя с собой, и это обещание я нарушать не намерен. Ты считаешь, я должен был сражаться с воинами Гволфа? Тогда они бы меня убили. Я очень силен, но моя сила не беспредельна, мне не выстоять против сотни обученных воинов. Я не хочу жертвовать жизнью ради тысячи дурных баб, для которых отравить сотню мужиков и еще сотню перерезать – плевое дело, а подстрелить птицу – невыполнимая задача. Во всем племени Врокса есть только одна женщина, которая мне дорога. Это ты, Эзерлей. Знаешь, что было первым, что я спросил у Нея Уфин Або? Я спросил, где Эзерлей. И если бы он не сказал, что ты жива и невредима, и что тебя скоро приведут, я ни за что бы не остался сидеть здесь и ждать, чем закончится избиение этих несчастных. Я могу пожертвовать собой ради тебя, но не ради племени. Мне наплевать на племя Врокса, они не захотели мне помочь, и я не собираюсь помогать им. К тому же, я ничего не могу сделать. Раньше надо было думать.
Эзерлей молча выслушала мою тираду и сказала, тихо и печально:
– Значит, это судьба. Я пойду с тобой, но не думай, что я забуду этот день.
Эзерлей встала, отошла в угол, села на корточки, обвила бедра хвостом, и зарыдала. Она рыдала долго.
Эзерлей так и не пришла в себя окончательно. Час за часом она сидела в углу, она вставала только затем, чтобы поесть, попить или справить естественные надобности. На третий день она ощутила зов плоти. Я был не против, наши тела слились, но ничего, кроме голой физиологии, в этом слиянии не было.
– Что с тобой, Эзерлей? – спросил я. – Ты больше не хочешь меня?
Эзерлей долго молчала.
– Я не знаю, – наконец сказала она. – Я теперь вообще ничего не знаю. Раньше я думала, что ты послана к нам богами, но теперь я вижу, что это не так, и не знаю, что думать. Придет Ночь Древних Сил, я размешаю вейерштрасс и уйду в то, что ты называешь Сеть. Моего племени больше нет, ничто больше не удерживает меня в этом мире.
Неприятная новость. Я рассчитывал, что Эзерлей станет мне если не любовницей, то хотя бы другом, но боюсь, что она будет только обузой. Может, не стоит ее брать с собой, может, лучше расстаться с ней навсегда? Пусть бродит, где вздумается, Сеть большая, места всем хватит. Нет!
Я подошел к Эзерлей, сел напротив нее и заглянул ей в глаза. Она тут же отвела взгляд.
– Посмотри на меня, Эзерлей, – сказал я. – Я хочу встретить твой взгляд, пусть это будет в последний раз, но пусть этот раз будет. Ты меня тревожишь. Я думал, мы с тобой станем друзьями, я помогу тебе вылезти из помойки, которую вы называете Ол, и ты займешь достойное тебя место во вселенной. Я не хотел приносить в твой мир горе и смерть, я никогда не хотел, чтобы ты страдала. Когда я рассказывал твоим подругам о Земле, я не знал, что они устроят такую кровавую бойню. Мне не нравилось, как мужчины млогса относятся к своим женщинам, но я не собирался вмешиваться. Знаешь, почему? Потому что когда во что-то вмешиваешься, обычно выходит еще хуже. Тебе неприятно, что я не защитил твоих подруг от воинов Гволфа. Но сама посуди, почему я должен был их защищать?
– Потому что ты вождь, – тихо сказала Эзерлей.
– Нет, я не вождь, – возразил я. – Я не объявлял себя вождем и за все время пребывания здесь я не давал никому никаких обещаний.
– Ты отдавал приказы.
– Все мои приказы касались только одного – чтобы я как можно быстрее отсюда убрался. Я и сейчас хочу только этого. Я не вмешивался в ваши внутренние дела и не собираюсь вмешиваться.
– Ты был плохим вождем, – заявила Эзерлей.
– Да. Ну и что с того? Я не стремился стать вождем, вы сами заставили меня занять место Грин Грина, я не просил вас об этом. А сейчас ты предъявляешь претензии. Надо было предъявлять их раньше, и не мне, а своим подругам. Пойми, Эзерлей, племя было обречено в тот самый момент, когда Макфи подмешала в еду мужчин яд озе. Возможно, я мог что-то исправить, я пытался, у меня не получилось, но…
– Ты не пытался, – перебила меня Эзерлей.
– Ты забыла, как мы ходили к Дзара?
– Мы так и не дошли до их поселения. Ты ничего не хотел исправить, ты просто хотел развлечься на то время, которое нужно, чтобы зацвело рвасса. Ты думал, это будет увеселительная прогулка, ты не знал, что до Дзара надо идти день туда и день обратно. Если бы ты знал, ты бы не пошел.
– Допустим, так, – сказал я. – Что это меняет?
– Это меняет все. Я думала, ты элрози, а ты обычный мужчина, такой же, как те, кого мы перебили. Ты немного добрее, но такое бывает, среди мужчин тоже попадаются добрые. Ты не высшее существо.
