"Техник!" — вспомнил Потемкин, пытаясь сдвинуться чуть-чуть в сторону — на доли секунды во времени, но получилось лишь слегка переместиться в пространстве.
Время стало для него категорией абсолютной, вынуждая двигаться по раз и навсегда проложенной колее.
"Странно, но на техника этот мордоворот тоже не очень походит", — подумал Потемкин, ощущая себя гвоздем, забитым между двух деревянных стенок. Он оглянулся и только когда увидел висящий на плечиках белый халат, понял, что находится в шкафу для одежды медперсонала.
Маленький светлый лучик, просачивающийся сквозь тонкую перегородку, привел его к небольшому отверстию, через которое он мог наблюдать за кабинетом.
— Ты как сюда попал? — послышалось из-за стены.
— Точно так же, как и все: по записи, — рыкнул в ответ его голос.
Хлопнула дверь.
Дмитрий вжался в стену, приник к отверстию, но доступная щель не давала широкого обзора: сквозь нее была видна лишь малая часть комнаты и совсем не та, которую Потемкин желал видеть. Недолго думая он решился и, шагнув сквозь деревянную перегородку, появился за спиной странного техника.
Дмитрий замер, следя за каждым движением коренастого мужчины, он старался не пропустить момент, когда тот будет поворачиваться. Незнакомец подошел к механической руке, внимательно осмотрел каждый стык в конструкции, каждый винтик, пощупал иголку.
Дмитрий, стараясь оставаться незамеченным, бесшумно следовал за ним, оставаясь за спиной, он совершал едва заметные прыжки в пространстве.
Техник уверенным движением отключил питание комплекса и вытянул из компьютера бокс сменного винчестера.
Дмитрий почему-то не очень удивился, когда мужчина достал из кармана точную его копию и мгновенно заменил извлеченное устройство.
В действиях незнакомца прослеживалась система. Он вначале исследовал программно-медицинский комплекс, ища следы воздействия на него: как механического, так и программного. Закончив осмотр и спрятав в карман предполагаемые «улики» мастер несколькими движениями восстановил работоспособность системы, перекрестился и быстро удалился.
"Божьи дети", — решил Потемкин.
Скрипнула дверь.
А это еще кто?
На пороге показался полковник Коваль и тут же растаял, вместе с окружающим его антуражем. Исчез зеркальный кабинет со сложной аппаратурой. Растворился странный хирургический "однорукий хирург". Померк солнечный, хоть и не яркий, свет, пробивающийся сквозь оконное стекло.
Мелькнуло мрачное болото, появившись из ниоткуда, оно дохнуло на молодого человека промозглой сыростью.
Ударом шквального ветра Дмитрия встретил следующий мир. Его бросило в сторону, едва не размазав по каменному склону. Появилась и исчезла скала, торчащая над бушующим океаном. Брызги пены, отрывающиеся от бушующих бурунов, взлетая высоко в воздух, касались разгоряченного лица. Но и в этом мире он долго не задержался. На мгновенье солнце погасло, и на глаза надвинулись пылающие галактики, взрывающиеся сверхновые, мертвые туманности, засасывающие излучение и материю черные дыры.
— Вокруг тебя мир сходит с ума, — услышал Дмитрий голос Бейрута.
Затем и сам хакер появился перед ним — длинный, напряженный, сухой.
— Ты живая аномалия, отклонение от всех известных законов, — продолжал он, нервно поглядывая на подрагивающее мироздание.
Дмитрий тоже посмотрел на созревающий программатор. "Созревающий!?" — уцепился он за мелькнувшее в голове слово.
Не понимая, что же именно показалось важным в едва обрисовавшейся мысли, он попытался сосредоточиться.
Программатор, по всей видимости, опять потерял стабильность. Звезды бесновато носились по несвойственным им орбитам, привычное вращение галактик нарушилось. Туманности расширялись слишком быстро, а само мироздание при этом стремительно сжималось.
— Опять? — спросил Потемкин.
— Угу, — буркнул в ответ Бейрут, покачивая головой. — Не хочет стабилизироваться. Где брать эту самую разумную составляющую, о которой говорил Садовник, — не знаю, — закончил он.
— Может меня подключить? — спросил Потемкин, в глубине души боясь, что Бейрут скажет «да».
— Хочешь разделить судьбу вируса телохранителя? — улыбнулся хакер.
Дмитрий машинально качнул головой.
— Как там Тромб? — осторожно поинтересовался Бейрут, так, словно ему и не очень-то интересно — невзначай.
"Тромб! Вот кто тебе нужен! Вот кого ты хочешь запихать в свои бомбы с отсроченным временем взрыва, — мысленно возмутился Дмитрий. — Нет! Только не это. Я не согласен!"
* * *
— Хорошо, — заявил боец с экрана монитора. — Я согласен! В сети я больше не нужен. Какой толк от беспомощного воина?
Тромб спокойно выслушал Бейрута, не дрогнул, когда тот поделился опасениями относительно его дальнейшей судьбы.
— Я согласен! — повторил он, глядя на недовольную физиономию Дмитрия.
— Надоело бродить по стенам вокруг церкви, не имея возможности ничего изменить в гибнущем виртуальном и уж тем более в реальном мире, — пояснил он. — Лучше погибнуть в борьбе.
— Хороший выбор, — подбодрил бойца Бейрут. — Ты готов? — поинтересовался он у Потемкина.
— Я, как поводырь, таскаю слепых из реальности в реальность, — пробурчал тот.
— Все мы для чего-то появились в этом мире, — Бейрут, прикрыв глаза, сосредоточенно орудовал на воображаемой клавиатуре.
Дмитрию показалось, что он видит светящуюся прямоугольную пластину, зависшую в воздухе перед хакером. Он даже на мгновенье различил светящуюся нить, выходящую из клавиатуры, и нечто напоминающее виртуальный шлем на голове Бейрута — но только на мгновенье.
— Начинаешь видеть? — улыбнулся хакер. — Это мой мозговой интерфейс, только модернизированный, — кивнул он.
Потемкин вздрогнул, вспоминая недавний экскурс в прошлое, но в этот момент в него впились сотни миллионов, миллиарды светящихся нитей, соединяя его с каждой частью созданной Бейрутом модели мироздания, и ему стало не до размышлений.
Он закричал, но не от боли — от удивления и восхищения; ощутив прикосновение Вселенной, на мгновенье почувствовал себя атомом водорода, звездой, галактикой и туманностью одновременно.
Он был везде и всегда, он сам стал временем и пространством; мог управлять движением звездных систем и мог лепить материю из гипотетических кварков.
Он мог рассеять газопылевую туманность в пространстве на многие световые годы, а мог скатать ее же в плотный шар, чтобы тот, через некоторое время, запылал, превращаясь в молодую звезду.
