— Я есть Вселенная, я суть мироздания! — завопил восхищенный разум.
Множество вопросов мгновенно исчезли, аннигилируя с появившимися ответами, превращаясь в энергию знаний. Однако "свято место — пусто не бывает", и новые знания породили новые вопросы, требующие ответов, истощающие перерождающийся разум.
Почему все это великолепие холодно?
Отчего в бесконечно-сложном механизме, существует абсолютная симметрия, присутствуют физические законы, но нет смысла, нет жизни?
Нужно исправить, переделать, наполнить логикой, внутренним смыслом!
Кто это сделает, кто творец?
Я!
— Дима не расслабляйся! Может рвануть в любой момент, — предупредил Бейрут, проникая в мысли. — Подключайся к компьютерной сети.
— У меня все под контролем, — уверено заявил Потемкин, ощущая себя центром мироздания — новоиспеченным Богом. — Не нужно Тромба!
Кто должен быть здесь!
Я!
В голове взорвался возмущенный крик Бейрута:
— Черт! Этого я и боялся! Он действует на тебя!
— Пока я здесь — не бойся, — засмеялся отец отцов, альфа и омега, — хозяин мира.
— Не может один человек учитывать все нюансы, взаимодействие причин и следствий, не может он знать тонкостей поведения атомов и Галактик. Рано или поздно ошибки в работе программатора накопят критическую массу, перейдут из количества в качество, и тогда ты не сможешь контролировать его работу. Ты погибнешь вместе с ним, — убеждал Бейрут. — Впусти Тромба и возвращайся. Нам нужно спасать наш мир!
— Нет! Я все решил! Мне никто не нужен! — выкрикнул Потемкин и замолчал.
Он чувствовал движение раскаленной до сверхвысоких температур материи, поглощал энергию рождающихся звезд, ощущая насыщение, словно после вкусного обеда. Взрывы сверхновых подбодрили требующий энергии бесконечно большой организм.
— Если ты не вернешься, мы вытащим тебя силой! — пригрозил Бейрут.
Мир закрутился, ускоряясь, затягивая человеческий разум во вселенский водоворот. Масштаб времени изменялся. Потемкин чувствовал это, но не обращал внимания — он был слишком занят, своими ощущениями. Он уже с трудом различал растянувшийся во времени голос хакера, продолжавший что-то говорить.
— Ха! — Дмитрий засмеялся в ответ так, что несколько сотен недозревших сверхновых вспыхнули, не дожидаясь своего срока, — несколько вспыхнувших, потухли, сбросив оболочку и превращаясь в черные дыры. — Попробуйте!
— Жо-ра, Иль-я! — произнес низкий незнакомый голос, где-то далеко — на пределе слышимости.
— Ну-ж-н-а в-а-ш-а п-о-м… о…… щ……… ь!
* * *
Мир, окружающий его и являющийся частью его, жил по своим законам, в своем времени. Постоянно пытаясь уйти из-под контроля, он походил на взбрыкивающую, необъезженную лошадь, не желающую становиться под седло.
Поначалу все шло хорошо. Кокон стабилизировался. Звезды успокоились. Туманности прекратили свой бег на пути к полному распаду. Галактики мерно шествовали по проторенному маршруту. Правда, восстановление распадающегося «мироздания» отняло все время у бывшего человека: не осталось ни доли мгновения на размышления, — даже на мимолетную мысль. Стоило только на миг отвлечься, как тут же появлялись проблемы. Впрочем, проблемы появлялись и тогда, когда он не отвлекался. Все чаще в работе бесконечного механизма возникали сбои, все чаще они могли сойти за катастрофу вселенского масштаба — страшную и неотвратимую.
Вот, после очередных экспериментов со спином электрона, исчезла целая группа галактик; растворилась гряда черных дыр, расположенная на самой окраине его Вселенной. И, несмотря на то, что подобное происшествие по ощущениям можно было сравнить с вдруг исчезнувшей на пятке мозолью, он понимал, что это начало серьезной болезни.
Пытаясь изменить гравитационную постоянную, добиваясь увеличения скорости образования звезд, он вдруг ощутил острую нехватку энергии — это потухли квазары, греющие его конечности.
Почему потухли — непонятно. Добивался прибавки энергии, хотел подмолодить свой организм, а получил — обратное.
Почему?
Задумался. Понял, что так и должно быть. Однако думал непростительно долго. Пока считал и анализировал, потерял еще сотню другую звездных скоплений.
Холодно… скучно… устал… мир сжимается, а желания сохранять его — уже нет. Не хватает энергии, и главное, — нет желания.
Что же ты хотел?
Где-то вдали. За пределами мира блеснула соблазнительно яркая искорка, приближаясь, поманила, позвала к себе. Странная искорка, необычная отличающаяся от всего того, к чему он привык в своем мировом коконе.
Нить сознания скользнула в направлении непривычного теплого света и вдруг завибрировала, ощущая жизненную силу.
— Живой свет! — завопил он, вспоминая забытый язык, удлиняя промежутки времени так, чтобы стала понятна человеческая речь, несущаяся к нему навстречу — вместе со светом.
— Димыч! Ты гибнешь! Подключай сеть и уходи! — с трудом различил он знакомый голос.
Стоило только на миг отвлечься, перестать заниматься расчетами траекторий, вычислением интенсивности излучений и величины взаимодействий; вытряхнуть из головы мгновенные значения меняющихся постоянных; забыть о балансе излучений и влияние темной материи, как тут же пришло ощущение — знакомое, но забытое чувство. Он все вспомнил.
Он человек!
— Димыч, поторопись! — продолжать взывать голос Бейрута.
Потемкин выглянул за пределы сжимающегося пространственного кокона, увидел суетящихся людей. Жора, Бейрут и еще кто-то, бородатый. Рванулся наружу, разрывая натянувшиеся кровеносные сосуды, по которым неслась энергия и информация.
Горящие нити, соединяющие его с программатором, нехотя расставались с человеческим телом. Разорванные, они хищно тянулись к извивающимся светящимся обрубкам.
— Нет! — взвыл Потемкин и выпал из программатора. Дернулся, оглядываясь, и с удивлением обнаружил, на своем месте Вирусапиенса.
— Быстро подключаешь Тромба и сразу назад, — распоряжался Бейрут, мелькая перед глазами.
— Емеля, ты меня слышишь? — кричал хакер, то появляясь, то исчезая.
Дмитрий удивленно смотрел на распятого в программаторе бородача: "Емеля?"
— Учи мамку, щи варить, — проворчал недовольный голос из вздрагивающего программатора.
* * *
*** 9 ноября
— И если Тромб ничего не придумает, то и этот программатор взорвется. К тому же вместе с ним, — Бейрут ходил из угла в угол, заглядывая в зеркало окна, словно чувствовал опасность, идущую из бесконечной лаборатории. — Изменения зашли слишком далеко. Уже нельзя просто поддерживать текущие процессы.
