– Лежать как пес у ног красавицы нагой и равнодушной… Кажется, так.
Саманта вскинула голову. Вечерский смотрел на нее прямо и пристально:
– Я хочу, чтобы Гморк был с тобой.
– Что?!
– У тебя же есть сад? Пусть бегает ночами по саду. И в джип твой он поместится.
– Стоп. Не хочу я никакого Гморка.
– Пожалуйста, не возражай мне. Он должен быть с тобой, – повторил Вечерский с непонятной настойчивостью.
– Но зачем он мне?!
– Будет охранять от… От всего, от чего надо охранять. Погладь его.
Вечерский говорил тем же тоном, каким только что приказывал волку – и рука Саманты невольно дрогнула, пальцы на мгновение коснулись жесткой шерсти…
– Что за черт! – Она выпрямилась, отдернула руку и отступила на шаг. – Чего ты не договариваешь? От чего меня должен охранять твой монстр?
Волк и человек молчали, и Саманте вновь бросилось в глаза их сходство. И еще этот чужой здесь запах – пахло от них обоих, слабее от человека, и все же… Сапозин. Сэмми вспомнила, что так пахнет концентрированный сапозин.
– «Вельд»? Ты ширяешься «Вельдом»? Ты что, с ума сошел? Мы же еще не проводили проверку на людях…
Вечерский рассеянно улыбнулся и ответил:
– Все мы проводим эксперименты на себе, Сэмми. Ты – свои, я – свои.
– Но зачем…
Только тут до нее дошло, что́ на самом деле сказал Алекс, и она прижала ладони ко рту. В наступившей тишине было слышно, как где-то капает из протекающих труб вода, и звучало неспокойное дыхание зверя. Спустя некоторое время Вечерский наклонился к женщине и чуть ощутимо прикоснулся губами к тыльной стороне ее руки.
– Саманта, я хочу сказать тебе кое-что, – проговорил он. – Великий ученый, как и великий творец, никогда не соперничает с другими людьми. Только с тем, кто выше.
– Если ты донесешь Амершаму, – прошипела Саманта, сузив глаза и отступая на шаг, – никакой Гморк тебе не поможет. Я лично прострелю тебе башку.
Волк глухо зарычал, а человек улыбнулся:
– И опять ты меня не поняла.
Но в голосе мужчины скрипнула жалкая, неуверенная нотка, и Саманта подумала, что поняла его даже слишком хорошо.
Когда лифт наконец-то дополз до пятого этажа и выпустил свою пленницу в коридор, Саманта бросилась в туалет, где ее стошнило. Промыв у раковины рот, она угрюмо оглядела свое отражение в зеркале и пробормотала:
– Ничего, подруга. Это просто от той вонючей берлоги и от страха…
Однако смотревшая из зеркала Сэмми, мудрая, все повидавшая Сэмми из Шанти-Тауна, знала: неприятности только начинаются.
Через четыре недели Саманта стояла в женском туалете медицинского центра, и ее снова тошнило – но уже не от вони и дурных предчувствий, а от откровенного ужаса. В руке у нее был наладонник со снимком, который любезно перекинул туда врач-гинеколог. Последовавший за УЗИ-сканированием разговор до сих пор звенел у Саманты в ушах.
– Развитие плода совершенно нормальное. Срок около двенадцати недель…
– Этого не может быть. У меня задержка всего две недели.
Врач улыбнулся, вежливо приподняв краешки губ:
– Мисс Морган, такое случается. Насколько внимательно вы следите за своим циклом? В вашем файле я не смог обнаружить записей о гинекологическом обследовании. Когда вы в последний раз посещали гинеколога?
Саманта не помнила. Давно. Но в сроках она была совершенно уверена.
– Послушайте, доктор. Три месяца назад я могла залететь разве что от святого духа.
– Это ваше дело. Мое – установить, что в развитии ребенка нет отклонений. Кстати, вам интересно узнать пол?
Морган пожала плечами. Какая разница, хоть гермафродит… Этого просто не может быть.
– У вас будет мальчик. Поздравляю.
У нее еще хватило сил поблагодарить врача, выползти из кабинета и добраться до туалета, но здесь ноги под Самантой подкосились. Она стояла, вцепившись в раковину, и бессмысленно пялилась в зеркало.
Мальчик. Срок три месяца. По крайней мере выглядит как трехмесячный зародыш, хотя с той бурной ночки в гостинице прошел всего месяц. Это значит… значит…
Алекс настаивал, чтобы подопытные химеры были стерильны, но Саманте хотелось понаблюдать за эмбриональным развитием трансгенов. И развитие шло на ура, просто замечательное развитие – только почему-то в три раза ускоренное по сравнению с предковыми видами. Вот, значит, как. Вот она, цена, плата за волшебное излечение. У нее родится монстр.
Сэмми всхлипнула и, чтобы не заорать в голос, сильно укусила себя за руку. Надо сосредоточиться. Аборт… Поздновато для аборта, но еще возможно, нужно найти врача… Что-то внутри нее взвыло от первобытного ужаса. Нет. Она же всегда была противницей абортов. Она отговаривала Ди – когда им обеим было по пятнадцать и Ди решила, что ребенка от Микки Стейнза рожать не будет. Ди решила и настояла на своем – и ничего, живет, призрак убиенного младенчика ей вроде по ночам не является. Но страшно, господи, как страшно… А почему она, собственно, убеждена, что младенец непременно будет монстром? Хорошо, убыстренное в три раза развитие, но больше никаких особенных отклонений у лабораторных крысят и мартышек не наблюдалось. У парня замечательные гены, просто чу́дные, такой отец, такая мать… Родится красавцем и гением. Саманта попробовала улыбнуться своему отражению, но вышла какая-то бледная кривая гримаса. Да. Мамочка, превратившая себя в генетического монстра, и папаша, ширяющийся «Вельдом», – отличная комбинация. Скорее всего, мальчик родится деформированным. Но с другой стороны… С другой стороны, это ее ребенок, часть ее самой, крохотный, но уже с руками, ногами и бьющимся сердцем человечек. Она не даст вырвать из себя этот комочек жизни. Нет. Ни за что не даст.
Приняв решение, Саманта положила руку на живот – и ее вдруг окатила волна чудесного, восхитительного спокойствия. Все будет хорошо. Ничего плохого с ними не случится. С ней и с ним… Надо придумать малышу имя. Сэмми кивнула перепуганному отражению, пробормотала: «Не дрейфь, подруга», – и салфеткой принялась смывать с лица размазавшуюся тушь.
Уже давно наступили сумерки. Стоянка за медицинским центром была пуста, тускло светил одинокий фонарь. Кажется, все врачи и пациенты успели разъехаться, пока Сэмми предавалась самобичеванию. На опустевшей площадке лишь ее черный «ровер» ждал хозяйку, да еще стоял какой-то здоровенный фургон вроде тех, в которых перевозят мебель. Название транспортной фирмы на фургоне не значилось. Выкрашенный желтым кузов, распахнутая дверь – и темнота за ней. Странно. Хотя стоянка бесплатная, может, водитель только припарковался на минуту, чтобы сбегать в ближайшие кусты? Пожав плечами, Саманта направилась к своему джипу, когда сзади ее сграбастали чьи-то руки и в ноздри ударил резкий медицинский запах. «Эфир», – успела подумать она, а еще успела подумать: «Надо сделать вид, будто отключаюсь», – и тут действительно отключилась.
