Очнулась Саманта в полной темноте. Она лежала лицом вниз на твердом. В горле першило, в легких еще стоял запах эфира. Саманта откашлялась и попробовала перевернуться на бок. Что-то мешало, и через секунду она поняла, что руки и ноги связаны, причем руки – за спиной. Она резко дернулась.
К горлу подкатил горячий едкий ком, и ее вырвало.
Когда желудок опорожнился, стало чуть легче. Сэмми откатилась в сторону и почти сразу уткнулась в стену. Стенку фургона? Возможно, но в таком случае машина никуда не движется. Они еще на стоянке? Закричать? Или не стоит?
Кроме рвоты и бензина, в фургоне пахло еще чем-то, что странно ассоциировалось с цирком. В следующую секунду Саманта поняла, что пахнет лошадьми. Конским потом, навозом… Фургон для перевозки скота? Кто мог схватить ее, усыпить и запихнуть в фургон для перевозки скота? Амершам? Неужели Амершам? Нет, не его методы… Генерал всегда такой отглаженный, сверкающий, а тут лошади и вонючий фургон… Тогда кто? Или ее схватили случайно?
Решив пока не кричать, Саманта попробовала освободиться. Она из всех сил дергалась и крутила запястьями, но тот, кто ее связал, знал толк в своем деле. Тогда Сэмми перевернулась на спину. Опираясь на плечи, она ухитрилась провести связанные руки под коленями и протащить ноги в дыру. Уфф. Так. Теперь, по крайней мере, можно перегрызть веревку зубами. Сэмми поднесла запястья ко рту. Резко пахнуло кожей. Не веревка – уздечка? Ее связали уздечкой? Что за черт, прямо Дикий Запад. Не отвлекаясь больше на размышления, женщина впилась зубами в жесткую, вонючую кожу и принялась грызть. Но завершить работу ей не дали.
Стукнула задвижка. Саманта, сжавшись в комок, втиснулась в стенку фургона. Одна створка двери медленно раскрылась, впуская узкий луч фонарика и отдаленный шум. Мерный, монотонный шум… водопада? Световой луч скользнул по полу, метнулся влево и ослепил ее. Она невольно вскинула ладони к лицу.
Когда белые круги в глазах рассеялись, Саманта увидела темный, четко очерченный силуэт – более темный, чем встающая за плечами мужчины облачная ночь. Ее похититель был высок и худощав, и на голове у него было что-то вроде кепи. Лица Саманта не разглядела. Незнакомец застыл в дверях, не делая попытки приблизиться. Изучал? Присматривался к жертве?
– Опустите фонарь, – хрипло сказала Саманта тем повелительным тоном, который заставлял отступить и чиновников из оборонного ведомства, и самых своевольных из ее сотрудников.
Получилось не совсем хорошо, потому что сорванный от эфира голос дал петуха.
– Зачем вы меня похитили?
Мужчина молчал.
– Вам заплатили? Кто? Или вы, наоборот, хотите получить выкуп? Дайте знать юристам моей фирмы, и вам заплатят столько, сколько вы потребуете.
Молчание. Отдаленный шум падающей воды. «Это плотина, – поняла Сэмми, – он привез меня ночью в этом фургоне к плотине… чтобы избавиться от тела? Нет. Нельзя так думать, иначе все пропало. Ему наверняка что-то нужно, каждому что-то нужно».
– Меня зовут Саманта Морган. Я известная личность, меня будут искать.
«Меня или моего убийцу… Нет, нельзя!»
– Как вас зовут? Может, вы мною недовольны?
Я обидела вас чем-то? Вы представляете какую-то организацию? Общество защиты прав животных?
«Боже, какой бред. Да этот лошадник-киднеппер такой же гринписовец, как я – мать Тереза».
Человек шагнул вперед. Он чуть опустил левую руку с фонариком, и Саманта смогла наконец разглядеть черты своего похитителя – а разглядев, едва не взвыла от ужаса. Блеклые глаза мужчины были пусты и совершенно безумны, а лицо, напротив, напряженно-сосредоточено. Фонарик теперь освещал высокие ковбойские сапоги. Человек медленно, как-то неохотно протянул руку к поясу, с которого свисал нож в широких ножнах. Саманта завороженно следила, как похититель вытаскивает нож – все так же медленно, лениво, как будто осознавая, что торопиться ему некуда, что он все успеет сделать…
– Я беременна! – в отчаянии закричала Саманта. – Вы, убийца чертов! Вы убьете не только меня, но и моего ребенка! Будьте вы прокляты!
В глазах человека что-то мелькнуло, какая-то странная искорка. Лицо дернулось, и на секунду выражение его стало озадаченным, а затем физиономию похитителя перекосила дикая ярость. Он стремительно шагнул к Саманте. Та выкинула вперед связанные ноги, пытаясь ударить под колени, но мужчина, легко уклонившись, отступил в сторону. Лезвие ножа блеснуло…
– Нет! Нет! Пожалуйста, не надо!
Убийца присел на корточки, быстро отложил фонарик и перехватил дрыгающиеся лодыжки Саманты. Нож мерзко скрипнул, разрезая кожу.
– Что вы делаете?!
Не обращая внимания, человек поймал ее предплечье и сжал так, что из глаз Саманты брызнули слезы. Она извернулась, пытаясь укусить его, но убийца, вместо того чтобы пырнуть непокорную жертву, поудобнее перехватил ее руки и двумя движениями ножа перерезал уздечку.
– Какого чер…
Мужчина вздернул Саманту на ноги, подтащил к распахнутой двери фургона и вышвырнул вон. Она неловко упала, едва успев подставить ладони, чтобы не разбить лицо о мелкие камешки. Сзади стукнули о землю сапоги, затем загремели дверцы и чихнул заводящийся мотор. Сэмми окатило вонью дешевого бензина. Голени ужалило летящим из-под колес гравием. Она резко перевернулась и села, опасаясь быть раздавленной. Но фургон, прощально рявкнув и посветив задними фарами, уже скатывался с холма.
– Так, говоришь, он просто выкинул тебя из машины? Ты ничего не сделала? Ничего ему не сказала?
Саманта доехала до города на попутке. Ее долго не хотели подбирать, принимая, кажется, за изрядно потрепанную шлюху, выбравшую странное место для ловли клиентов. Саманта стояла на обочине, поднимая руку навстречу приближающемуся двойному свету фар, и слушала отдаленный рев воды, и смертельно боялась, что фары окажутся огнями вернувшегося фургона…
– Да, просто выкинул.
– Интересно. – Ди, примчавшаяся на зов, прихлебывала чай и глядела на подругу со странным выражением. И сомнение было в ее взгляде, и чуть ли не опаска.
– Что ты так на меня уставилась? Разве это не твое дело – бежать ловить преступника?
– А ты хочешь, чтобы мы побежали его ловить? Так что же позвонила мне, а не в участок? Если по форме, надо составить заявление. Поехали, опишешь своего маньяка.
– Не хочу.
– Не хочешь? Почему?
– Потому что он, наверное, и не собирался меня убивать. Так, попугать. Заплатили какому-то пьянчуге-ковбою…
