— Не верю.
Фрейлейн Морге только пожала плечами.
— Наше государство, — продолжал Байдаров, — и так даст вам препарат.
— Он нам нужен в большом количестве, мы должны производить его сами. Так вот, я отпущу доктора Майкову, как только она мне сообщит его рецепт.
— А если она вам его не скажет?
— Мне трудно ответить на этот вопрос. А вы не могли бы уговорить ее не упрямиться?.
Байдаров покачал головой.
— Нет. Да она и не послушала бы меня.
— Тогда мне придется задержать ее несколько дольше. — Глаза фрейлейн Морге блеснули тускло и недобро.
Но улыбка на губах осталась. — Господин Байдаров, — продолжала она, жестко и четко выговаривая окончания слов, — давайте поговорим откровенно. Нам нужен рецепт препарата, и я думаю, что смогу его узнать у доктора Майковой. Вы, конечно, вправе заботиться о ее судьбе, хотя пока ей ничто не угрожает. Конечно, вы будете искать способы выручить ее. Но вы избрали неверный путь! Консул здесь не поможет. — согласна с тем, что вы кое-что знаете. На основании ваших подозрений консул может наделать нам немало хлопот. Но Майкову он не найдет. Более того, сейчас она жива и здорова, но если здесь появится консул…
Она многозначительно замолчала с той же вызывающей улыбкой, глядя прямо в глаза Байдарову.
— Вы ответите за это! — сказал он.
— Ничего подобного. У вас нет фактов, нет явных улик. Для суда подозрений недостаточно. Все ваши устные сообщения мы выдадим за провокационные обвинения агентов-коммунистов. А вашу Майкову найдут на пороге какого-нибудь ночного притона в Портовом Пригороде. Шеф полиции извинится перед вашим консулом за прискорбный случай; однако прибавит, что доктор Майкова не должна была ехать в такой глухой район города. Возможно, найдут и убийц, которых примерно накажут, повесят или сошлют на каторжные работы. Впрочем… все может быть сделано и иначе. — даю вам сейчас, так сказать, общее представление…
Фрейлейн Морге нагнулась и взяла со стола тонкий хлыст с рукояткой из цветного перламутра, согнула и выпустила его упругий конец, он выпрямился с резким неприятным свистом.
— Пока вашему доктору не угрожает никакой опасности, — продолжала она. Правда, мы ее немного припугнем… (Байдаров невольно посмотрел на хлыст и подумал, как будет больно, если он ударит по живому телу), — но потом выпустим. Нам нет надобности привлекать внимание ненужной жестокостью. Это все, что я хотела вам сообщить. Теперь решайте сами; судьба доктора Майковой в ваших руках.
Байдаров молчал. Он понимал всю безжалостную убедительность преступной логики этой женщины. На его скулах выступил легкий румянец скрытого волнения.
— Когда вы ее освободите?
— А вот это, в некоторой степени, зависит и от вас.
— Что я должен сделать? Дать обещание, что я буду молчать?
— Это во-первых. Во-вторых, — вы должны съездить со мной в наш ночной клуб.
— Зачем? — совершенно искренне удивился Байдаров.
— Вас должны увидеть в моем обществе, — фрейлейн Морге опять усмехнулась задорно, — вы будете со мной учтивы и приветливы. А впоследствии вам уже будет трудно выступить против меня. У меня будут основания вас скомпрометировать.
Байдаров все еще колебался.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Но прежде покажите мне Майкову. — хочу убедиться, что она жива.
— Ну, что ж, — согласилась фрейлейн Морге после некоторого раздумья, вы увидите ее. Но я не хочу, чтобы у нее появились преждевременные надежды. Она не должна знать, кто к ней приходил. Поэтому нам придется устроить небольшой маскарад.
Она подошла к стене, откинула штору. Байдаров увидел дверку стенного шкафа с массивными резными филенками. Из замочной скважины торчала узорчатая головка ключа.
Шкаф был темен и вместителен, как бомбоубежище.
Откинув в сторону висевшие платья, фрейлейн Морге достала из глубины шкафа длинный белый балахон.
— Наденьте вот это.
Байдаров с трудом натянул на широкие плечи длинный, до пят, мешкообразный халат. Глухой капюшон с узкими прорезями до глаз закрыл ему голову.
— Очень хорошо, — услышал он. — Сейчас вы похожи на куклуксклановца. Пойдемте… Но, предупреждаю, никаких разговоров с доктором Майковой.
Похлопывая хлыстом по ладони, фрейлейн Морге направилась к дверям. Путаясь ногами в складках плотной ткани балахона, Байдаров последовал за ней.
Ему трудно было ориентироваться по дороге. Через узкие прорези в капюшоне Байдаров видел перед собой только голову своей спутницы, белую блузку, отложной узорчатый воротничок. На расстоянии протянутой руки он видел шею женщины, полузакрытую локонами белокурых волос. У Байдарова появилось жгучее желание протянуть руку, сжать шею пальцами. Он поспешно засунул руки в карманы, но в балахоне оказались сквозные прорези, и тогда Байдаров затолкал кулаки поглубже в карманы пиджака.
Глядя поверх плеча своей спутницы, он заметил, как из какого-то бокового прохода показались белые фигуры двух служителей. Они тащили под руки мужчину, одетого в разорванную на груди длинную белую рубаху.
Увидя фрейлейн Морге, служители поспешно посторонились. Мужчину они продолжали держать под руки, прижимая его к стене. Байдаров заглянул больному в лицо. Оно было странного голубоватого оттенка, его то и дело передергивали судорожные гримасы, рот кривился, глаза блестели, как у зверя, попавшего в западню.
Фрейлейн Морге прошла мимо, даже не повернув головы.
Они спустились куда-то вниз. Дневной свет сменился электрическим. Его спутница внезапно остановилась — Байдаров чуть не налетел на нее. Подошел кто-то в белом халате. Забрякали ключи. Открылась низкая дверь, Байдаров нащупал ногой порог и шагнул через него…
Таня никак не могла вспомнить, что с ней случилось, как она попала в эту комнату с низким потолком, на котором воспаленным глазом светила электрическая лампа. Тяжелая, как налитая свинцом, голова отказывалась думать. В сознании вихрем проносились беспорядочные бредовые видения; чаще всего — чье-то лицо, с прозрачными, как льдинки, глазами, и тогда все существо Тани напрягалось и замирало в ожидании чего-то.
Она сидела на жесткой кровати, покрытой колючим одеялом. Ослабевшие мышцы шеи с трудом поддерживали голову, и она покачивалась из стороны в сторону. Хотелось лечь, но лежать было нельзя — голова тогда начинала болеть нестерпимо. Таня откидывалась назад попиралась затылком о холодный цемент стены. На несколько секунд становилось легче, но потом опять приходила боль, и сознание захлестывалось волной жутких образов.
Часы с ее руки были сняты, она не знает, сколько времени сидит в этой жуткой комнате. Час?.. Месяц?.. Год?..
