К этому времени было уже далеко за полдень. Навес золотистого пара в небе Каллисто был все еще по-дневному ярок; виднелись две луны: морозный лазурный Рамавад и крошечная золотая Амальтея, или Джурувад, как ее называют каллистяне. И совсем недавно поднялся колоссальный Гордриматор, перепоясанный лентами гигант неба.[10]
Мы летели уже много часов.
Вынужденное бездействие начало меня утомлять, и, по правде говоря, сиденье моего кокпита было ужасно жесткое, сидеть на нем очень неудобно. Я не мог вспомнить, когда в последний раз ел и пил, а желудок требовал внимания.
Мы летели на огромной скорости. В предгорье ветер продолжал дуть очень сильно. На такой скорости мы скоро минуем предгорье и, возможно, сумеем приземлиться, поискать дичи и устроиться на ночь.
К югу от нас расстилался обширный черно-алый ковер Великого Кумулы, протянувшийся от горизонта до горизонта. Мне пришло в голову, что Лукору следует повернуть на восток, потому что его родной город Ганатол в том направлении. Мы ведь держим путь туда. Я нагнулся вперед, тронул учителя фехтования за плечо и закричал ему в ухо. Он повернул ко мне свое мрачное и обеспокоенное лицо.
— Вполне согласен с тобой, мой юный друг, — резко сказал он. — И, поверь мне, если бы мог, я повернул бы на восток.
— Как это? Что-то случилось?
Он принужденно рассмеялся.
— Я считал, что мне повезло, когда нас подхватил попутный ветер, — сухо признался он, — но, увы, удача отвернулась от нас. Воздушный поток становится все мощнее. Пока он нес нас в нужном направлении, я не возражал и не беспокоился из-за усиливавшегося ветра. Но недавно я решил, что пора поворачивать на восток, — и обнаружил, что не могу.
Я, не понимая, смотрел на него.
— Ветер слишком силен?
Он кивнул:
— Да. Это настоящий ураган. Но дело не в этом. Крылья орнитоптера снабжены элеронами именно для таких случаев: изменяя площадь и угол наклона крыльев, мы могли бы повернуть в самую сильную бурю. Но мы не можем — посмотри — видишь?
Я посмотрел, куда он указывал, — на наше правое крыло. Элероны управлялись ножными педалями из пилотского кокпита, который занимал Лукор. Эти педали соединялись с подвижными поверхностями системой проводов и шкивов, провода выходили из корпуса через ряд маленьких отверстий как раз на уровне крыльев.
Я смотрел.
Мы не ушли из Города-в-Облаках невредимыми!
Стальная стрела из самострела стражника попала в наш правый элерон, заклинив ванту.
Я мрачно сжал челюсти: до меня постепенно доходила важность этого открытия. Не в силах использовать элерон, мы не можем повернуть. Мы утратили контроль над летающей машиной, и все усиливающийся ветер сносит нас все дальше с курса… все дальше и дальше в глубь Великого Кумулы.
Приближалась ночь.
Глава пятнадцатая
Рука судьбы
Нас, беспомощных в объятиях урагана, уносило все дальше и дальше в непроходимый лабиринт джунглей, известный как Великий Кумула.
Наступила ночь — волшебно быстро и неожиданно приходит ночь на Танаторе. Мне кажется, я еще не рассказывал о необыкновенных рассветах и закатах этой планеты джунглей.
День и ночь, похоже, никак не связаны с присутствием и количеством лун на небе Танатора. Это странное небо движущегося золотистого тумана, похожего на завитки янтарного и желтого пламени, остается светлым на протяжении примерно двенадцати часов. Затем темнеет без какой-либо видимой причины, и столько же длится темнота.
На таком огромном расстоянии Солнце, конечно же, не может так воздействовать на освещенность поверхности Каллисто.[11]
Я время от времени замечал, что небо Танатора остается ярко освещенным, когда на нем лун нет совсем; такое же оно и при всех лунах и даже при гигантском шаре Юпитера на небе. Отсюда я заключаю, что через равные периоды Танатор погружается в какую-то неизвестную радиацию, которая вызывает свечение золотистых паров в верхней части его атмосферы; по-видимому, там слой какого-то инертного газа, который светится, когда через него проходит электричество. Может быть, через равные интервалы Юпитер обрушивает дождь электрических частиц, которые взаимодействуют с нейтральным газом в атмосфере Каллисто. Или светлые периоды возникают вследствие совершенно неизвестной силы или феномена. Не могу сказать определенно, могу только рассказать о том, что наблюдал.
На рассвете весь небесный купол вспыхивает мягким свечением, которое за семь-восемь минут проходит полный цикл от бархатисто-коричневого сумрака до яркого полуденного света. Это зрелище особенно поражает, когда видишь его в первый раз: как будто все небо освещается одним колоссальным взрывом. Освещенность остается постоянной, неизменной, без всякого источника, а за час до наступления темноты все повторяется в обратном порядке. И снова нужно семь-восемь минут, насколько я могу без часов определить время, чтобы дневной свет сменился бархатисто-коричневой мглой.
Единственный эффект, который это оказывает на луны, заключается в том, что ночью они кажутся более яркими, так как не соперничают с светящимся золотым туманом.
И вот на нас опустилась ночь. Как будто космический волшебник произнес свое заклинание и затмил Солнце. Я простонал горькое проклятие.
Исправить повреждение трудно было бы и днем, но ночью это вообще невозможно.
— Ты можешь что-нибудь сделать, Лукор, чтобы освободить провод?
Он мрачно покачал головой.
— Я работал педалями, надеясь высвободить стрелу, но бесполезно, — сказал он.
— Что случилось? — неожиданно спросила Дарлуна.
Мы с Лукором разговаривали напряженным шепотом, чтобы не вызвать панику. Девушка, погруженная в меланхолическую задумчивость, не подозревала о нашем опасном положении. Но теперь она, должно быть, услышала наш разговор, потому что вопросительно посмотрела на нашего пилота, старого учителя фехтования. Он быстро и без лишних слов объяснил ситуацию.
— С каждой секундой нас все дальше уносит на юг, — заключил он. — Мы уже на много корадов в глубине Великого Кумулы и углубляемся все дальше. Если мне не удастся каким-то образом освободить элерон и повернуть машину, мы окажемся на полюсе.
— Можно что-нибудь сделать? — спросил невозмутимый Коджа своим жестким невыразительным голосом.
— Ничего, — с мрачной уверенностью ответа Лукор. — Я боюсь пользоваться педалями: дальнейшие усилия могут вообще сломать их. Стрела запутала ванты, и они уже могли порваться от трения о края. Но пока они целы. И элерон, кажется, не поврежден. Похоже, стрела застряла между элероном и крылом. Но если мы не сможем удалить ее, мы беспомощны, нас унесет на сотни корадов с курса — мой город Ганатол теперь далеко позади к востоку.
