— Повозку — поперек дороги, коней — за повозку, — быстро скомандовал Сид. Мысль, как всегда в критической ситуации, сработала быстро и четко. Без и Геф мгновенно развернули телегу, обрубили постромки и вывели лошадей в тыл. Все произошло прежде, чем сидящие в засаде сообразили, что же им предпринять.
Теперь отряд Сида не был беззащитен — узкую дорогу перегородила телега, полог с нее был сорван. Тюки, лежащие на ней, стали надежным бруствером. Часть тюков тут же кинули вниз, чтоб прикрыть ноги. Обойти их справа мешала река, слева — отвесный обрыв. Едва позиция была готова, из-за скалы выехали три всадника. Как и лучники, в черных кожаных куртках, изрезанных внизу фестонами, с нашитыми на груди и спине железными пластинами. На головах — неглубокие шлемы.
— Эй, вы, — крикнул один из них, упирая в стремя копье и прикрываясь до глаз треугольным щитом — расстояние было малое, и вечерний воздух хорошо доносил даже негромкую речь, — если хотите, чтобы шкуры остались при вас, отдайте бабу, телегу с товаром и братьев-странников. Сами — убирайтесь ко всем чертям!
— Выговор — верхнесеверный, — удивительно спокойно отметил брат Грез. Да и остальные поняли речь парламентера — уроки странника пошли впрок. — Далеко же они забрались!
— Что, Грез, это необычно? — прицеливаясь из арбалета из-за тюков, поинтересовался Сид.
— Необычно. И брешет, собака, ему не только мы с Мер и товары нужны, он суматохи ждет, чтоб врасплох ударить!
— Я жду ответа! — закричал всадник, сдерживая переминающегося коня. Лучники на скале, увидев, что противник укрыт, тоже прилегли.
— Ждать нечего — не выдадим никого. Атаковать не советую — и ваши шкуры чувствительны к доброй стали, даже сквозь ржавую упаковку, — крикнул в ответ Сид. — Нави, дай оружие Грезу и Мису. Мер, не высовывайся!
Нави, пригнувшись за телегой, достал из тюка шлем, кольчугу и меч для Греза. В это время всадники отъехали за скалу. Когда же дело дошло до Миса, то Нави быстрым приемом заломил ошеломленному монаху руку за спину и затянул сыромятным ремнем.
— Зачем? — коротко спросил Сид. Остальные, не отвлекаясь, следили за противником.
— Этот тихоня кого-то информировал о нашем маршруте. Когда он животом маялся, я чулан перерыл и вот что нашел, — он протянул Сиду кусок пергамента.
— Мог раньше сказать.
— Хотел проследить, не думал что так, сразу…
— Если будет другой раз… — Сид не договорил и повернул голову к Грезу. — Что, брат, и тебе кольчуга привычнее рясы? А напарник-то твой, оказывается, был отряжен за тобой следить? А?
— Похоже, Сид. А мне сможешь поверить?
— Попробую.
Первая стрела воткнулась в тюк. А из-за скалы восемь всадников, по двое в ряд, выставив копья, зарысили к телеге.
Сид свалил стрелой правого. Геф левого. Не ожидавшие решительного отпора, остальные повернули назад. Стемнело. Прорезалась звезда.
— В темноте могут смять, — заметил Сид.
— Нужно контратаковать, — буркнул Без.
— Для этого нужно выйти из укрытия и подставить себя стрелам.
— Две «феньки» за выступ, и там будет тихо.
— Это еще что такое? — не понял Сид.
— Да прихватил я несколько гранат.
— Что еще?
— Два пистолета девятимиллиметровых.
— Нарушил приказ не брать современное оружие, — не отрывая глаз от поворота дороги, констатировал Сид, — тащи все сюда!
Не успел он закончить, как Без выложил на край телеги свой арсенал. К одному пистолету он успел пристегнуть приклад.
— Ну-с, уважаемый Без, вы — наш лучший стрелок…
— Ясно! не дожидаясь конца речи, шепотом прохрипел комендант и навел ствол на быстро темнеющее небо над срезом скалы.
— Даю подсветку! — крикнул Сид, выхватив из темноты лучом сильного фонаря скалу и поворот дороги. Сразу хлопнул выстрел и что-то свалилось вниз.
— Гранату! И — вперед! — как заправский командир, скомандовал Сид. Второй не потребовалось — за поворотом остались двое раненых. Стук подков быстро удалялся,
А путники через полчаса стучались в ворота сонной обители.
Один из раненых умер, не дотрясясь до монастыря. Другой лежал на телеге рядом со связанным братом Мисом.
Миса развязали перед воротами, запретив ему входить в стены. И он побрел вслед за ускакавшими бандитами, не оглядываясь, — он знал, что эти люди не пустят стрелы в спину. И был дан ему с собой хлеб.
После того как отряд вошел в стены и брат Грез рассказал настоятелю о нападении, путников оставили в покое, предоставив в их распоряжение залитый луной мощенный крупными плитами двор. И верх фургона превратился в широкий шатер — его растянули на двух копьях посередине площади. Лишь раненого унесли под крышу.
Стихло. К Сиду подсел Грез. Тонкий фитилек плавал в широкой плошке, чуть освещая углы шатра и кидая глубокие тени на усталые обросшие лица.
— Сид, я не странник.
— Знаю, — не дал договорить Сид, — шпион.
— Да, но теперь готов служить только тебе.
— Почему?
— Вы спасли меня, а могли выдать.
— Во-первых, опасность грозила всем, а во-вторых — могли сделать подлость и не сделали, и это ты считаешь заслугой?
— Может, и так. Но это — моя жизнь. И вы не оттолкнули меня, а ведь я был при вас еще и соглядатаем!
— А Мис — при тебе.
— Зря отпустили. Дураком он не был. И он догадывался, кто ты.
— Значит, для тебя этот вопрос ясен? Смел же ты со всевышним!
— А почему воин, храбрый на земле, должен чего-то бояться на небе? И еще я понял, что ты — человек. Что Богу до людей! Я много бродил по земле, видел разные веры, и каждая у себя была единственно истинная, а для соседей — поганая. Почему?
— Хорошо, что задумался.
— Весьма полезное занятие, — одобрил из темноты Зер. И добавил: — Давайте ему поверим.
— Попробуем, — оперся на локоть Сид и наклонил голову. — Надеюсь, что настоящее твое имя не Иуда.
— По настоящему меня зовут Рез, — почувствовав необычное в тоне Сида, встрепенулся Грез.
— Мы уже привыкли к Грезу, пусть так и останется. Как с раненым?
— Через месяц танцевать будет, — живо откликнулась Мер.
— Если раньше не повесят, — хмуро дополнил Без это оптимистическое заявление.
Было уже поздно. Сид задул фитиль.
Роса блестела на ободьях колес и сыпалась с верха шатра, когда Сид вышел на рассветную площадь. Солнце еще не затопило двор, но снежные вершины уже горели бело-розовым пламенем на чистом голубом небе. Оно уже не было небом пустыни — от него исходили бодрость и прохлада. И казалось, как это бывает только в молодости, что дорога зовет вперед.
Рядом с Сидом появился Грез:
— Я говорил с раненым. Он — человек императора.
