Рядом с Сидом появился Грез:
— Я говорил с раненым. Он — человек императора.
— Ты ему угрожал? — продолжал рассматривать хребты Сид. Грез удивленно повернул голову — ему было непонятно, что можно спрашивать о такой безделице.
— Самую малость. Дал понюхать лезвие ножа.
Теперь Сид повернулся к Грезу:
— Чего же ты достиг этим деликатным методом?
— Он мало знает. Меня было приказано убить. Вас — доставить в столицу.
— И как теперь быть?
— Только вперед. Назад все рано не выпустят.
— Как же ты? И почему решили тебя убить?
— За связь с первосвященником. Мис выследил. А вас не тронут. Вы нужны тем, кто сумеет с вами договориться. А если ты замолвишь словечко, то может сохраниться и моя голова.
— А это нападение?
— Они просто не рассчитывали на отпор. И погорячились — они-то не знали, кто ты.
— Значит — дальше в пасть?
— Он прав, нельзя выказывать страх, — высунул из шатра голову зевающий Зер, — умеючи и в чреве кита уцелеть можно. К тому же, судя по показаниям, искомая точка где-то около имперской столицы.
— Что ж, попробуем… Подъем!
Они прошли горную страну. Никто не тронул их, словно те, что пытались захватить их, поняли, что Сид и его товарищи сами идут им в руки. Реки стали медленней. Луга — зеленее. Вдоль дорог тянулись яблоневые сады. И солнце здесь не было беспощадным. А вместо ставших привычными по ту сторону Лазурного моря соломенных шляп на крестьянских головах торчали серые войлочные колпаки. Изредка встречались гремящие железными доспехами благородные всадники. Эти из-под своих перьев, казалось, не замечали странствующих купцов, хотя с великим удовольствием пощупали бы пузатые тюки, укрытые под пологом телеги. Но арбалеты и копья сопровождающих заставляли их равнодушно и гордо проезжать мимо. И брат Грез из-за полога кибитки внимательно рассматривал каждого. На козлах теперь сидел Нави, положив арбалет в ногах. А конь его, привязанный к телеге, лениво плелся по пыльной дороге.
У въезда в столицу сам император, не показываясь наружу, смотрел на дорогу сквозь амбразуру надвратной башни. Воины у ворот расступились перед прибывшими и тут же сомкнулись за их спинами. Сид и его товарищи были готовы ко всему и не слишком удивились встрече. Больше тревожился Грез, но и он не подавал виду.
По ту сторону стены к телеге подскакал всадник и, ткнув железной рукавицей в Греза, приказал ему следовать за собой. Тот молча повиновался. Другой всадник безмолвно, но почтительно подъехал к остановившемуся впереди каравана Сиду и предложил всем следовать за собой.
Их разместили в доме неподалеку от императорского дворца.
Не успели распрячь лошадей и освоиться в доме, как тот же молчаливый молодой человек, что указал им жилье, пригласил Сида в императорскую резиденцию.
— Со мной пойдет Зер, — не спрашивая, а утверждая, сказал Сид и положил руку на плечо академика. Посланец согласно наклонил голову.
Они перешли площадь, небрежно замощенную булыжником, и оглянулись на свой дом, вторым этажом нависавший над первым. Оттуда, со второго этажа, им вслед смотрели товарищи. Потом они повернули головы к цели своего пути — императорскому дворцу, своими высокими стенами и окнами-бойницами похожему на крепость. Усугубляли это впечатление дубовые, окованные черным железом двери, прячущиеся в глубине узких проемов.
Стражи в черных доспехах расступились по знаку сопровождающего, и кто-то изнутри распахнул тяжелую дверь. Они вошли в полутемный коридор и поднялись по узкой винтовой каменной лестнице в большую залу, где сопровождающий покинул их.
— С чем пожаловали в наши Северные земли? — спросил, обращаясь к Сиду и словно не замечая Зера, коренастый бородатый мужчина в потертой кожаной куртке со следами ржавчины от доспехов. Нетрудно было догадаться, кто мог позволить себе здесь такую небрежность в одежде.
— С разными делами, государь.
— А — начистоту? Ты, я вижу, впрямь схож с Господом, уж не собираешься ли ты, пользуясь этим, проповедовать в моей земле какую-нибудь ересь?
— Не собираюсь. И в прятки нам играть нечего. Я действительно Ис.
— Допустим, — не делая ни малейшей попытки рухнуть на колени, согласился император, — но ты же сам утверждал, что, несмотря на все чудеса, ты все-таки — человек. И возвращение твое возможно через много веков по каким-то неведомым нам свойствам времени. Об этом упомянуто в свитке, скрываемом от всех тем, кто именует себя наместником Иса на земле.
«Эти ребята явно не в ладах», — подумал Ис.
— А посему будем говорить как деловые люди. Мне претят разврат и мздоимство церковников, — словно не замечая, что говорит он один, продолжал император, — и я хочу, чтобы все вернулось к древним идеалам, провозглашенным тобой. «Разумеется, без ущемления моих прав».
Последней фразы император вслух не произнес, но для Сида и Зера было предельно ясно, что он это подумал.
— Мы поняли, тебе нужно наше содействие. Но я здесь не один, и нам нужно подумать, — состорожничал Сид.
Император отошел от стола, на котором валялись несколько свитков и книга в рыжем кожаном переплете. Повернулся к узкому окну, свет из которого, как мечом, разрубил залу — остальные окна были завешены. Помолчал.
— Хорошо, подумайте.
— И еще прошу — отпусти Греза.
— А об этом я подумаю. Его бы следовало… Но я подумаю.
На этом аудиенция закончилась. Тот же сопровождающий вывел их за дверь. И так же молча за их спинами сомкнулись черные воины.
— Опасное и неверное дело. Он хочет использовать тебя в своих целях. Отказываться следует сразу и наотрез.
— Ты прав, Зер. Но нужно выиграть время и спасти Греза. А там, если будет возможность, открыть народу глаза.
— Этого нам не позволят. Вспомни свое первое пришествие.
— Но мир-то идет вперед!
— Вперед-то вперед… Но здесь сейчас мрачнейшая полоса — костры, застой культуры, да и не только культуры.
— А все-таки — спираль идет вверх!
Через площадь они шли вдвоем, без сопровождающего.
—Говорить по-русски! Хотя подслушивающих аппаратов здесь еще не изобрели, но каких-нибудь слуховых дыр опасаться стоит, — с этого начал Сид, когда все собрались вокруг громоздкого стола, словно предназначенного для использования в качестве баррикады. Был вечер, и тусклые фитили плавали в глиняных плошках, качая тени по стенам.
— Император просит помочь в борьбе с церковью, жмет она ему на мозоли. Что это за мерзость — сами знаете. Не попытаться ли открыть людям глаза на тысячелетний обман, раз случай представился?
— И думать нечего, — запустил всю пятерню в бороду Геф, — кто поручится, что не вылезет из-за спины этого реформатора дьявол почище нынешнего наместника Иса.
