проверенная информация от подруг и людей с хорошими лицами.
Никсель, планируя свои действия, основывается не на физической, а на гипертекстовой модели мира. Она словно бы живет не в реальном, а в придуманном кем-то мире. В её воображаемой вселенной перо сильнее шпаги. Описание вещи, тот ярлычок, который она хранит в базе данных, важнее, чем то, что видят её глаза.
Поясню на примере. Что вижу я, когда смотрю на «Черный квадрат» Малевича? Бездарную графоманскую мазню. Я оцениваю картины по нескольким параметрам: сюжету, мастерству художника и эмоциональному воздействию. Малевич во всех трех дисциплинах болтается в районе нуля. Отсюда вывод — перед нами очередной голландский тюльпанчик 1637 года, то есть того краткого периода, когда из-за действий пройдох-спекулянтов луковицы тюльпанов стоили в десять раз дороже, чем золото того же веса.
А Никсель видит первый и самый прославленный супрематический «знак» Малевича, картину, замершую, благодаря таланту автора, как бы на пограничной полосе — между искусством и не-искусством, логикой и алогизмом, бытием и небытием, крайней простотой и беспредельной сложностью.
Понятно, что Никсель это не сама придумала или почувствовала. Она это вспомнила, отчасти скомпилировав из ранее услышанных и прочитанных отзывов. Поскольку все значимые ярлычки с описанием картины наполнены цветом положительных эмоций, Никсель приятно смотреть на нее. Она ей нравится — и это не поза, не притворство. Это действительно так.
Между прочим, жизнь в гипертекстовом мире вовсе не так глупа, как может показаться. Люди — существа социальные. Основанная на мнениях людей модель мира Никсель позволяет ей быть социализированней меня. Она не спотыкается о чужие глупости — она плавает в них как рыба в воде.
Главный недостаток модели Никсель даже не том, что она придумана другими людьми. Главный недостаток в том, что она противоречива. В книгах возможно всё. В мире Никсель тоже.
Например, Никсель часто упрекали в том, что она ненавидит мужчин. Приводили её твиты, в которых она резко прохаживалась по людям, что писают стоя. При этом Никсель искренне любит своего мужа. Который — внезапно! — мужчина. И возмущается, когда ей указывают на противоречивость позиции. С её колокольни никакого противоречия нет: информация о том, что все мужчины опасны, достоверна, так как получена от подруг-феминисток и связана с положительными эмоциями. Информация о том, что её муж — хороший парень, тоже достоверна, так как получена от мужа и тоже окрашена положительными эмоциями.
Противоречие в этом вижу только я. Потому что это нарушает базовую логику физического мира. Куб не может быть шаром, потому что он куб. Но подобная железная логика действует только в реальном мире. И в копии реального мира — в моей воображаемой реальности.
В гипертекстовом мире Никсель можно сказать, что куб — то шар. Почему бы и нет? Вот я сейчас это сказал, и небеса не разверзлись. Конечно, вообразить себе это Никсель не может, но ей и не надо. Она не визуализирует то, о чем говорит. Это я, когда что-то представляю, как бы смотрю в голове мультик. В случае Никсель это не мультик, а окрашенный эмоциями текст.
И я, и Никсель постоянно верифицируем, то есть сравниваем с реальностью свои модели мира. Как это делаю я? Набивая шишки. То есть если я неправильно оценил мягкость снега при прыжке в него, то полученный при приземлении синяк подвигнет меня к пересмотру воображаемой модели.
Опирающая на текстовые данные Никсель тоже постоянно обновляет свою базу — общаясь с подружками, она вносит корректировки в оценки людей и явлений. Помогают ей в этом распределенные сети женского общего разума, которые с развитием информационных технологий стали плотней и гуще.
В определенном смысле её способ даже немного лучше — для того чтоб сообразить, что, прыгнув в снег, Никсель отобьёт жопу, ей вовсе не нужно прыгать. Ей достаточно вспомнить, что говорят о прыжках другие женщины, чтоб понять, что это не самый умный поступок.
Но помимо плюсов, у модели Никсель есть и минусы. Переспорить, переубедить Никсель не представляется возможным: мой голос — это голос единицы, что звучит тоньше писка комара в хоре её подруг. Я не являюсь для Никсель авторитетом, следовательно, все мои доводы и аргументы заведомо имеют низкий приоритет.
Максимум, чего я могу добиться, что девушка перестанет со мной спорить, оставшись при своём мнении и постаравшись сделать всё по-своему, как только представится возможность. Теперь понимаете, почему мы никак не можем договориться? Никсель отличается от меня больше, чем жукоглазый монстр. И это не потому, что она женщина — вышеупомянутый муженек Никсель демонстрирует точно такой же тип мышления, даром что белый цисгендерный мужик.
Именно поэтому я предпочитаю с Никсель вообще не спорить. И не полагаться на неё — то, что девушка согласилась с планом, вовсе не означает, что она будет ему следовать.
Так что я просто подвел итоги. Скорее для себя, чем для Никсель:
— Ты убедила себя, что ты права. Хорошо. Но давай просто посмотрим, что у нас в сухом остатке. Ты немного подняла свою самооценку. Меня до полусмерти избили сапогами, в меня восемь раз стреляли из тазера и у меня отобрали сотовый с кристаллом Пич. Неравноценный какой-то обмен, если честно.
— Вот твой сраный сотовый, — презрительно прошипела Никсель, наклонившись мне к уху, — я забрала, он в соседней комнате в столе лежал.
С этими словами она порылась в карманах куртки и вручила сотовый мне. К этому моменту мы пролетели сквозь толстую стенку обитаемого бублика станции и сейчас скользили вниз, сквозь пелену облаков. Под нами, всего в паре километров, мелькали крыши аккуратненьких коттеджей жителей кольца.
— Ура! — закричал я, сразу забыв обиды. — Никсель, ты лучшая.
В следующую секунду мной словно выстрелили в стену — меня ударил поток сравнимого с водой по плотности воздуха. Непрочный захват ног девушки разжался, и я полетел вперед, кувыркаясь в ледяных струях.
«Нет, — поправил себя я, — это не воздух ударил меня, это я ударил воздух. Никсель вернулась обратно в реальность и не смогла меня удержать».
Продержавшись несколько секунд, в течение которых меня просто швыряло как тряпичную куклу, я сумел худо-бедно выровняться, растопырив руки и ноги, и даже, приоткрыв щелочки глаз, посмотреть вниз. Как и пару секунд назад, я находился на
