Минуты тянулись одна за другой. Буря бесновалась всё сильнее. Ветер выл как безумный, и тысячи листьев, вперемешку с оторванными ветками, метались в воздухе, создавая страшную, завихряющуюся канитель. Мы смиренно ждали. Свет, выбивающийся из капсулы, становился всё тусклее, но Ал Хезид не появлялась.
— Почему она не выходит? — опасливо спросила Райли.
— Я откуда знаю.
Дольше ждать её не было времени. Находиться в школе становилось всё опаснее. Здание грозило в любой момент рухнуть под напором стихии. Поэтому я, несмотря на предупреждения, снова рискнул проверить, что же находится внутри цилиндра. Было страшно, но, вместе с этим, необычайно любопытно. Я готовился увидеть настоящее воплощение совершенства. Но то, что в итоге увидел, как-то совсем не смахивало на образ прекрасного ангела. Больше всего это было похоже на чудовищный, беспощадный и крайне циничный розыгрыш.
— Здесь ящерица, — едва выдавливая из себя слова, сообщил я.
— Ящерица? — Райли приподнялась, всё ещё не рискуя подходить ближе. — Как, ящерица?
— Обычная ящерица. И к тому же, дохлая. Вон, посмотри.
Внутри цилиндра на белой светящейся подушке неизвестной гелевой субстанции, свернувшись колечком действительно лежала крошечная рептилия. Из-за подсветки она сначала показалась мне абсолютно чёрной. Выглядел этот сюрприз как форменное издевательство. Райли тоже ничего не понимала.
— Послушай, а может быть мы ошиблись? — предположила она. — Может взяли не ту ёмкость? Здесь же находился кабинет биологии, много разных заспиртованных существ…
— Мы не могли ошибиться. Это та самая хренова капсула. Вот, суки. Суки!!! — я с яростью смахнул цилиндр со стола и он, сверкая своим коническим лучом, упал мне под ноги, укатившись в сторону. — Твари! Столько сил и стараний я потратил! На что?! На это говно?! На заспиртованную жабу в термосе?!
— Это ящерица, — поправила Райли.
— Да насрать! Хоть крокодил! Я им верил. Я думал, что выполняю ответственную миссию. Столько пафосных фраз было сказано. А на деле… Они просто издевались. Они шутили. Недоделанные комедианты.
Со всей дури толкнув стол, с которого упали, расколовшись, последние, чудом уцелевшие пробирки, я бросился к автодрону, несколько раз пнул его в колесо, и, не в силах справиться с овладевшим мною бешенством, выскочил в класс, едва не сбив вовремя отскочившую Райли. Там, в классе, я облокотился на учительский стол и… Засмеялся.
Это безумие. Я спятил. Вот как выглядит потеря рассудка. Все мои приключения, пережитые за последнюю пару месяцев, были всего лишь диагнозом, отражением моей воспалённой фантазии, одержавшей верх над здравым смыслом. Я — сумасшедший. Буря, колотившаяся в стены и окна, была продолжением моей психопатии. Она уже клокотала не на улице, а внутри меня.
Опираясь на плексигласовое покрытие стола, я, сталкивая с него какие-то тетради и подставки для ручек, проковылял до соседней парты, продолжая хохотать, и остановился напротив доски. При одном только взгляде на неё, что-то потустороннее перехватило моё дыхание, заставив немедленно успокоиться. Неясно, что это было, но подействовало оно отрезвляюще. Моргая и покачиваясь, я вращался между доской и партами. Пытался остановить кружащееся пространство. Пытался остановить кружащуюся голову.
— Хватит.
Руки упёрлись в доску. Низко опустив голову, я жадно хватал воздух. Позади зашуршал дверной замок. Это было очень неожиданно, если учесть, что дверь мы за собой не закрывали. Обернувшись, я не узнал класс. Все парты стояли ровненько. Перевёрнутые стулья поставлены на них, словно ученики только что покинули аудиторию. А в воздухе висело необычное сиреневое марево. Дверь открылась. На пороге стоял автодрон. Пожужжав камерами, он въехал внутрь. За ним — ещё один. Это были определённо роботы сумеречников, но выглядели они не как обычно. Какие-то полупрозрачные, нереальные, похожие на компьютерную графику наложенную на реальность. Будто бы ехали не сами машины, а их чертежи. Я видел как электроэнергия распределяется по механическим узлам, как идут сигналы, меняется уровень напряжения в отдельных системах. Только лишь когда автодроны проехали мимо меня, я догадался, что их здесь на самом деле нет. Точнее, они есть, но в ином времени. Из-за хронологического перекоса, мне было доступно прошлое и настоящее одновременно.
Первый дрон начал возиться с дверью подсобки. Второй ждал его напротив меня. Оба игнорировали моё присутствие. Они меня не видели. Однако же, моё местоположение чем-то привлекало заднюю машину. Камера уставилась в мою сторону, объектив навёлся. Пока дальний робот ковырял замок, а ближний пялился своими электронными глазами, я задумался.
А что если это мой шанс? Шанс всё изменить. Они ещё не добрались до хронокапсулы. Автодрон ещё не застрял, пытаясь её вытащить. И меня ещё не собираются привлекать к этой миссии. Если я им намекну на тщетность их действий, то, возможно, они поймут и уедут…
Взяв кусочек мела, я начал писать на доске большими буквами слово 'УХОДИТЕ'. Пока писал, один из дронов справился с дверью и уже заехал внутрь. Второй продолжал стоять и смотреть на меня. Только бы увидел надпись… Нет. Не увидел. Поехал в подсобку. Чёртовы болваны. Как же я их ненавижу.
Изнывая от беспомощности, я сжал кулаки, ощущая как моя энергия разливается от меня во все стороны, смешиваясь с чужой, незнакомой энергией, словно горячая вода с холодной. Ещё немного и я взорвусь, разнеся здание на кирпичную крошку. Во мне танцевала ненависть. Позади слышался мерзкий скребущий по нервам звук мела, самостоятельно чертящего на доске густые каракули.
В полном исступлении, не зная, что делать, я поднял с пола раскрытую тетрадь, упавшую со стола, выдернул из неё листок и принялся мастерить из него первое, что пришло в голову — бумажный самолётик. В детстве, когда я мастерил поделки из бумаги, меня его занятие хорошо успокаивало. Но это было тогда, в другой моей жизни. Возможно, даже и не в моей вовсе… Да что за проклятье?!
Дрон выехал из подсобки и покатился на выход. В последней надежде я помахал ему рукой, но это было бесполезно. Он меня не видел.
— Да и вали к дьяволу.
Я пустил ему вдогонку самолётик. Бумажная птичка сначала устремилась вниз, но, пролетев под партой, внезапно была подхвачена каким-то сквозняком, и, набрав высоту, помчалась вслед за уезжающей машиной.
— Валите все! Ненавижу вас! Ненавижу!!! — заорал я, брызгая слюной, и подхватив один из стульев запустил им по направлению к двери.
Энергия вокруг приняла шарообразную форму, а затем взорвалась, разметав мебель в разные стороны. Дверь захлопнулась прямо за автодроном, сразу после этого, всё что находилось в классе, поднялось к потолку, будто бы в невесомости. Рычащее дыхание, рвущееся из моей груди, заставляло пространственно-временные дыры расползаться шире. Я видел их радужные контуры, распространяющиеся, словно пропалины на подожжённой газете. Стоило мне пошевельнуться, как висевшие в воздухе предметы, как один, рухнули на пол. Они с грохотом падали вокруг меня, а мне было плевать. Я пинал их, швырял, бесился как полоумный. От моего крика вылетели стёкла. Но не наружу, а вовнутрь, зависнув и рассыпавшись прямо в воздухе тысячами осколков. Я ощущал всеми фибрами, как с разных сторон распадаются и рушатся физические, молекулярные взаимосвязи. Кирпичи в кладке проседают, трещины расходятся по потолку, паркетные плитки перекашиваются и отстреливаются вверх. И это злило меня ещё больше. Я превратился в беснующегося монстра, и уже не мог себя контролировать.
