Кир Булычев - Черный саквояж. Куклы из космоса (сборник)

Он не договорил, махнул рукой и закончил:

— У нас мощности выходят. Прощайте ребята! Хотя, может, мы к вам еще как-нибудь…

И тут же, не договорив, он снова исчез, как и Брейк.

Стало очень тихо, казалось, тишину можно даже увидеть. По неизвестной причине на какое-то время смолкли даже и все до единого мастера в люльках, придававшие школе № 1441 торжественный ярко-розовый цвет. И от этой наступившей тишины Петру Трофименко и Косте Костикову вдруг стало невыразимо грустно. Кончилось невероятное приключение, какое до сих пор никому не выпадало на долю.

Потом тишина была нарушена — в школе зазвенел звонок. И теперь нужно было возвращаться к прежней жизни, потому что время не может стоять на месте, и двадцатый век стремится к двадцать первому, как двадцать третий к двадцать четвертому, и так далее, и так всегда будет…

И тут в голову Косте Костикову, склонному к анализу и размышлениям, пришла в голову одна мысль, и он сказал:

— Послушайте. Похоже, мы сегодня тоже сдали свой зачет по натуральной истории. А могли бы ведь и не сдать… Некоторые другие не сдали.

Директор Степан Алексеевич снова стоял на ступеньках подъезда. Увидев Костю и Петра без Златко и Бренка, он обеспокоился:

— А где же наши… иностранные корреспонденты?

Ответила Вера Владимировна:

— Им пришлось срочно отбыть в свою страну.

— Ах, вот что, — директор кашлянул.

…Интересно, встретятся ли все-таки когда-нибудь снова Петр, Костя, Бренк и Златко? Кто знает… Но Лаэрт Анатольевич и по сей день бьется над схемой блока индивидуального хронопереноса, случайно попавшей ему в руки. У него ярко выраженный технический талант и, может быть, он сумеет все-таки ее разгадать. Тогда Костя и Петр, а возможно, и кто-то еще, сами сумеют отправиться в гости к своим друзьям из двадцать третьего века.

Старший сержант Верстаков подрулил к обочине, заглушил мотор и снял фуражку. С самого начала дежурства уличное движение происходило согласно правилам, никаких происшествий, аварий, наездов не наблюдалось. Пожалуй, можно было дать себе, наконец, несколько минут отдыха.

Он стоял прямо против зеркальных витрин фирменного магазина женской одежды «Анастасия». Некоторое время, не вставая с седла, Верстаков любовался выставленными напоказ образцами. Потом старший сержант изучил афишу с сентябрьским репертуаром филармонии. Когда он вновь перевел взгляд на витрину, взгляд этот был не по-служебному рассеян, задумчив.

Но уже в следующее мгновение старший сержант увидел в стекле некое отражение — оно стремительно перемещалось справа налево, от одного конца витрины к другому, — и тут же внутри Верстакова словно сработала какая-то пружина. В долю секунды он вновь завел мотоцикл и рванулся с места.

Нарушение, четко отмеченное инспектором, было серьезным: большое превышение скорости. Дорожный знак ограничивал ее на этом участке магистрали шестьюдесятью километрами — велосипедист же, чье отраженно молнией пронеслось в витрине, превысил ее раза в два с половиной. Конечно, репертуар филармонии немедленно был забыт Верстаковым, и старший сержант вновь стал тем человеком, каким всегда и бывал при исполнении служебных обязанностей.

Под колесами мотоцикла стремительно разворачивалась темно-серая лента асфальта. Велосипедист-нарушитель (молодой человек в джинсах и пестрой рубашке) успел уже уйти далеко вперед. Верстаков плотнее уселся в седле и еще немного повернул ручку газа. Все время в голове старшего сержанта медленно шевелилась какая-то неосознанная до конца мысль — в дополнение к обычным, естественным мыслям о том, что никому не позволено нарушать что нарушение создает дорожную опасность, ведет к происшествиям. И наконец, Верстаков понял, что никто, будь это хоть суперспортсмен, не смог бы развить подобной скорости на велосипеде.

Он ахнул и пустил мотоцикл еще быстрее.

Невероятное тем не менее продолжалось, расстояние между нарушителем и старшим сержантом не сокращалось никак. Молодой человек в джинсах и пестрой рубашке, с невероятной скоростью крутя педали, легко обходил все другие виды транспорта. На несколько секунд, правда, он задержался у красного светофора, и Верстаков, казалось бы, настигая, успел заметить, что нарушитель, похоже, совсем не устал и что велосипед у него самый обыкновенный, без всяких признаков мотора или каких-либо других приспособлений. Но сразу же светофор переключил цвета, и велосипедист с места в карьер опять развил невозможную свою скорость.

Через несколько минут он промчался под мостом кольцевой дороги и оказался за городскими пределами. Здесь старший сержант обнаружил, что медленно и верно он начинает отставать. Верстаков выжал газ до конца, и мотоцикл взревел из последних сил. Но инспектор, увы, отставал все больше и больше…

Несколько позже в этот день старший сержант ГАИ Верстаков составлял рапорт, в котором излагались все произошедшие события.

«В 17 часов 32 минуты, — писал инспектор, — нарушитель потерял возможность продолжать движение в связи с железнодорожным шлагбаумом, который преградил ему путь. Я наконец его настиг. На вопрос, почему не останавливался на словесные требования (я ему кричал с мотоцикла), задержанный утверждал, что из-за скорости не слышал словесных требований. Попросив предъявить документы, каковыми оказался студенческий билет № 88088, я установил личность. Задержанный оказался студентом четвертого курса МГУ Лютиковым Юрием Петровичем, 21 года. В ответ на вопрос, почему была превышена скорость, задержанный отвечал уклончиво, но потом, после ряда вопросов, был вынужден признаться, что спешил в дачный поселок Годуновка, где его в точно назначенное время (свидание) ждала девушка, а он якобы опаздывал и потому никаким другим видом транспорта, кроме своего велосипеда, воспользоваться не мог.

Здесь я еще раз подчеркиваю, что скорость велосипедиста превышала даже 150 километров, что противоречит, на мой взгляд, физическим и всем иным законам, и поэтому я счел нужным препроводить нарушителя в отделение, где мои утверждения сначала не принимались всерьез на том основании, что начальник, товарищ Иванов Ж. Ш., сам является знатоком и любителем велосипедного спорта. Однако, связавшись по телефону с постовыми, мимо которых я проезжал во время преследования, я получил единодушное подтверждение. Гражданин Лютиков не имел больше возможности все отрицать и объяснил факт невозможного на велосипеде превышения скорости хорошей тренированностью и вообще значительной физической силой. Когда ему не поверили, в подтверждение он двумя руками поднял над головой большой сейф, проделав это без какого-либо наблюдаемого физического напряжения. Устанавливая сейф на место, он наклонился, и при этом из кармана его брюк выпал неизвестный, но странный плоский предмет, сделанный непонятно из какого материала, который все время как бы светился розовым светом. В этот момент задержанный очень смутился и сделал попытку убрать предмет себе в карман, но товарищи, заинтересовавшись, попросили дать объяснения. Гражданин Лютиков совершил попытку назвать предмет научным океанографическим прибором, так как он недавно в качестве практиканта участвовал в экспедиции, посвященной изучению жизни океана, но его смущение свидетельствовало об обратном.