Вера Владимировна быстро взглянула на него, потом на ребят из двадцать третьего века. И она сказала совсем другим голосом, голосом преподавателя или экскурсовода:
— Нет, конечно! Нашу школу никак не назовешь потемкинской деревней, потому что Григорий Александрович Потемкин жил совсем в другую историческую эпоху. У каждого времени свои термины, а вам, ребята, к сожалению, довелось наблюдать довольно широко распространенное явление, которое в просторечии получило название… В общем, даже называть не хочется! Явление, когда разным комиссиям, инспекциям, начальству, корреспондентам показывают на всякий случай не то, что есть на самом деле, а, так сказать, сглаженную, отлакированную действительность. Надо правду сказать, в наши дни это явление преодолевается, но проявляются отдельные рецидивы. Вот вы, например, свалились нашему Степану Алексеевичу на голову, да не откуда-нибудь, а из даже двадцать третьего века. Как же можно, чтобы что-то показалось вам не так! Вот и сработал условный рефлекс…
Верочка было замолчала, но тут же в ней пробудился уже не только преподаватель истории, но историк в более широком смысле.
— Но, может, вам и повезло, — молвила она задумчиво, — что вы все это увидели. С исследовательской точки зрения. Может, это никому больше и не доведется увидеть?.. Вот я сама так бы хотела посмотреть на эти потемкинские деревни, чтобы своими глазами!
Она посмотрела на Бренка и Златко и снова стала учительницей.
— Так вы все поняли, разобрались в том, что здесь произошло?
— Вроде бы разобрались, — задумчиво сказал Бренк. — Но там мы у себя еще серьезную историческую литературу почитаем о вашем времени. Не повредит!
Было видно, что Верочки до смерти тоже хочется заглянуть в будущее, засыпать Бренка и Златко вопросами, но учительница сдержалась именно потому, что была историком и с уважением относилась к закономерностям исторического процесса. Вместо этого она участливо спросила:
— А как же вы теперь? Фильм не сняли, к зачету по натуральной истории не готовы, неисправность блока индивидуального хронопереноса проморгали. Попадет?
Бренк и Златко не успели ответить, потому что Петр, сделав над собой усилие, произнес, глядя в землю под ногами:
— Вот что, ребята! Мы вас по дружбе просим: вы уж у себя не рассказывайте, что у нас видели. И записи сегодняшние не показывайте никому, а? За нашу школу обидно!
— Нет-нет! — сказала Верочка голосом историка. — Наука есть наука. Что было, то было, и вы вправе даже выступить с научным сообщением о некоторых частностях…
— Вера Владимировна! — широко улыбаясь, сказал Брейк. — Как же мы это можем выступить? Нам же головы снимут, если узнают, что мы вступили в прямой контакт!
— А вместе с тем объективность историка требует, — начала Верочка, — чтобы вы… — она остановилась. — Да, но вы, пожалуй, и в самом деле не можете признаться, что вступали в прямой контакт со мной, с нами… Парадокс какой-то! Давайте разберемся, может ли ваш контакт хоть каким-то образом и как именно отразиться на ходе истории в каких-то частностях, которые, вместе с тем, суммируясь…
— Вера Владимировна, — сказал Златко, — как-нибудь обойдется у нас. А у вас самих-то что теперь будет? Ребята должны были проследить, как мы фильм снимаем, а мы здесь сидим. Им от директора не попадет?
Теперь заговорил Костя.
— В нашем времени все будет нормально, я уже проанализировал ситуацию. Степан Алексеевич должен быть спокоен. В школе — полный порядок, чистота, образцовое содержание. Везде идут уроки, все как по маслу. Прозвенит звонок на перемену, отличники выйдут в коридор, чтобы кругами по нему ходить. Лаэрт Анатольевич наверняка еще какую-нибудь новинку броскую приготовил, чтобы было что поснимать для двадцать третьего века. Хотя лично я не без симпатии отношусь к Лаэрту Анатольевичу, потому что мне всегда по душе любой порыв к творчеству. А что касается вас, вы ведь снимаете, снимаете, да в любой момент можете исчезнуть, как только в вашем времени спохватятся. Лаэрту Анатольевичу мы об этом говорили, он должен был и Степану Алексеевичу сказать. Так, может, вы уже и исчезли, а?
Он хотел взглянуть на Бренка и Златко, но не смог этого сделать, потому что в этот самый момент школьники из двадцать третьего века исчезли. Между Петром и Верой Владимировной теперь было на скамейке пустое место.
— И в самом деле исчезли, — немного растерянно, но вместе с тем и рассудительно молвил Костя.
— Эх! — воскликнул Петр. — А я же хотел, чтобы они снова к нам пошли! Бабка ведь обед готовит, а когда она за это берется, просто пальчики оближешь. А я… — он запнулся, покраснел, но все же договорил: — а я им даже на скрипке сыграл бы. Эх, не успели! Только-только подружились по-настоящему, и они исчезли!
Вера Владимировна, преподаватель истории, слегка вздохнула:
— Подумать только, — проговорила она задумчиво, — люди из двадцать третьего века, а мальчишки, такие же точно мальчишки, совсем, как вы…
Но в этот самый момент Бренк и Златко снова появились перед ними — прямо из ничего, из воздуха. Но одеты они были теперь в прежние голубые штаны и зеленые куртки с оранжевыми горошинами.
— Значит, вы еще в нашем времени? — оторопело спросил Петр.
Златко рассмеялся.
— Нет, все в порядке, страховочные каналы сработали нормально! И мы уже довольно давно снова живем в своем времени, но надо же вам вернуть ваши вещи.
Он поставил на скамейку сумки. Теперь заговорил Бренк:
— Мы специально выбрали именно этот момент, когда вы еще здесь сидите. Как видите, все точно рассчитали, хотя могли бы и ошибиться. Только теперь в самом деле придется прощаться. Мы к вам теперь тайком, только на несколько минут, в нашем времени об этом никто не знает…
— Как там у вас? — спросил Петр. — Не попало? Златко махнул рукой.
— В общем, не беспокойтесь.
Он взглянул на Костю, и на его лице отразилось сом-пение, но потом он все-таки решился:
— Эх, была не была! Надеюсь, ничего от этого не изменится, к тому же в вашем времени уже гипотеза есть… Вот что мне покоя не дает! Ты скажи, скажи этой Марине Букиной, что раскопки Лики ничего не доказывают. На самом деле родина человека — это Атлантида, оттуда пришел на другие материки кроманьонский человек, а все другие человекоподобные — это тупиковые виды. В вашем времени уже есть гипотеза о том, что место происхождения человека это Атлантида, ее выдвинул один писатель-фантаст, но пока ему мало кто верит. Но мы-то знаем: так и было на самом деле! Раз уж есть гипотеза, можешь сказать Марине, что она не права! Меня ее доклад очень задел, потому что сам я уже был однажды в Атлантиде…
