Из своего укрытия, заглянув за угол очередного из бесконечной череды коридоров, из которых, похоже, состояло это место, Хелен изучила приближавшихся преследователей. Кощеям, державшимся позади, выступающим чванливо и важно, точь-в-точь как ей запомнилось, она уделила не больше мгновения. Всё остальное время она посвятила пятерым шедшим впереди.
Одеты они были в гражданское, но Хелен немедленно распознала в них тренированных профессионалов. Всю свою жизнь она провела как отпрыск военных. Всё в этих четверых мужчинах и одной женщине вопило: солдаты . Это было очевидно по тому, как они выдерживали строй, по тому, как держали оружие, по всему…
Хевы ! Её охватила непрошеная мысль. Смысла находится здесь военному подразделению хевов не было, но Хелен не усомнилась в логике. Хевы были её врагами. Хевы убили её мать. Кто же ещё — чьи ещё солдаты ? — могут искать её? Она слишком плохо разбиралась в политике, чтобы понимать нелогичность союза между хевами и Кощеями. Враги есть враги, вот и всё. Такова основа политической логики горцев, и так было всё время существования человечества. Хелен родилась в военном госпитале на громадной орбитальной верфи называемой “Гефестом”, и только изредка бывала на Грифоне. Неважно. Она была дочерью своего отца. Горянкой.
Она сосредоточилась на двоих хевах, идущих в авангарде. Очевидно лидерах. Идущий слева во всём выглядел ветераном. Он изучал зажатое в руке устройство склонившись над ним, его узкое лицо было напряжено в сосредоточенности.
Взгляд Хелен переместился на человека, стоящего рядом с ним. Офицер, поняла она, командир. Она не была уверена — сложно сказать с учетом пролонга — но её показалось, что он был в действительности настолько молод, как говорило его лицо.
Его молодость её не утешила. Она видела, как ветеран кивнул головой, словно опуская топор на бревно, и видела как шевельнулись его губы. Юный офицер поднял глаза и взглянул прямо на неё, с расстояния не больше двадцати метров.
Он не мог видеть Хелен в темноте, а она могла четко его видеть. В его сухощавом лице не было ничего мягкого и детского; ничего мальчишеского не было в его жилистом теле. Она видела, как напряглись его скулы, и мрачный огонек, казалось блеснувший у него в глазах. Это было лицо юного фанатика, она знала это, который только что пришел к окончательному решению. Безжалостному и беспощадному, каковым только юность может быть. В это мгновение Хелен поняла его истинную цель.
Это было лицо убийцы, а не похитителя.
* * *
И поэтому, в конце концов, Хелен отдалась памяти её матери. Хелен Зилвицкая вернулась к жизни, возродившись в дочери, получившей её имя. Продолжая наблюдение Хелен не думала о собственной неизбежной смерти. В том, что враги поймают и убьют её, она не сомневалась ни на секунду. Но, возможно, если она сделает свое дело и уведет их в сторону, прежде чем её настигнут, монстры удовлетворятся только ей. И не станут дальше искать во тьме её собственных новообретённых детей.
Виктор
— Почти на месте, — сказал гражданин сержант Фаллон. — Она не может быть дальше чем в сотне метров. И те, кто бы там ни был с ней. Дети, полагаю, судя по показаниям. Я бы сказал мальчик и девочка. Её возраста или моложе.
Виктор поднял голову и взглянул в широкое отверстие, неясно видневшееся впереди. Комната, в которой они находились, при всех своих размерах, была похожа на полуобвалившийся древний склеп. Она была неплохо освещена их фонарями, древний проход, ведущий вперед, всё ещё был погружён во тьму.
Он колебался не больше секунды или двух. С приходом решения челюсти его напряглись.
Здесь. Сейчас.
Виктор приподнял дробовик. За исключением одной из Кощеев у Виктора был единственный на всю компанию дробовик. Остальные были вооружены пульсерами. Настолько естественно, насколько сумел, он взглянул через плечо на солдат и Кощеев следующих за ним. Быстро, легко — офицер, последний раз проверяющий своё войско, прежде чем повести их в битву. Он отметил Кощея, державшую дробовик, и запомнил её местонахождение.
— Мы с гражданином сержантом Фаллоном пойдем первыми, — сказал он. Его голос звучал очень хрипло, отдаваясь эхом в его собственных ушах. Услышав объявление оставшиеся трое солдат ГБ, похоже, немного расслабились. Во всяком случае Виктор на это надеялся.
Фаллон прочистил горло.
— Если позволите сказать, сэр, думаю…
Что он думал осталось неизвестным. Виктор поднял дробовик и выстрелил. Он уже установил оружие на максимальное рассеивание. На таком коротком расстоянии — дуло едва не касалось груди Фаллона, когда Виктор нажал на спуск — поток трехмиллиметровых дротиков буквально разорвал его пополам. Ноги гражданина сержанта, всё еще соединенные тазом и нижней частью живота, плюхнулись наземь. Верхняя часть торса Фаллона сделала нелепый кувырок назад, разбрызгивая вокруг кровь. Стоявших возле него Кощеев заляпало содержимым кишечника.
Приклад ружья быстро и естественно прижался к плечу Виктора. Следующей он прикончил гражданку капрала Гаршез. Они с Фаллоном были единственными из присутствующих хевов, кто бывал в бою. Оставшиеся двое были обычными охранниками ГБ.
Пучок дротиков искромсал Гаршез. Виктор немедленно перевел прицел. В него попала Кощей, вооруженная вторым дробовиком. Женщина стояла, пораженная параличом. Казалось, она в полнейшем шоке. Одна из её рук, на самом-то деле, отпустила оружие и стирала останки Фаллона с лица. Мгновением позже её лицо и всё, начиная с грудины, разнесло в клочья.
Теперь ГБ. Быстро ! Он повернул дробовик обратно и прикончил двоих солдат, оставшихся от отделения Фаллона, одним выстрелом. Те успели только вытаращить глаза, прежде чем Виктор положил конец их существованию.
Виктор никогда не был в бою, но всегда серьезно относился к тренировкам. Он не ограничивался официально предписанным временем занятий в тире и на симуляторе. На самом деле он постоянно его превышал — что в основном забавляло прочих офицеров ГБ.
Он смутно слышал крики Кощеев. Но игнорировал их. Какая-то часть его сознания осознавала, что генетические “сверхчеловеки” начинают реагировать, начинают поднимать оружие, начинают…
Неважно. Виктор шагнул прямо в их гущу, стреляя снова и снова. В ближнем бою дробовик был самым смертоносным оружием, какое только можно вообразить. Это оружие не столько убивало людей, сколько разрывало на части. За секунды подземная пещера превратилась в подобие Ада. Растерянность и хаос, кровь, мозги и куски тел разбросанные повсюду, дико мечущиеся лучи ручных фонарей, освещающие происходящее подобно стробоскопу.
