– Идем!
А засим немедля шагнул прямо в те густые испарения. Следом за Богом в них вошли гомозули и Ратша, вроде пройдя дымчатую завесу насквозь, мгновение погодя оказавшись в большой комнате с белыми стенами лучисто блистающими по поверхности вкраплениями голубых прожилок. Комната на первый взгляд казалась округлой, в ней стены плавными слегка наклоненными поверхностями переходили в коловидный свод, только пол был там плоским и вельми гладким. Пузырчатая завеса, из каковой вышли Бог, гомозули и мальчик расположилась в одной из стен, как раз напротив нее поместился широкий проем, пройдя через который оказались на махонистой по размаху прогалине, окруженной деревьями, в основном хвойными. Там дальше, несколько правее, из-за крон деревьев устремляя свои скалистые вершины к голубому небу, топорщились горы, они точно замещали собой леса. Одначе, сие было всего-навсе справа… Со всех иных сторон кроме краснолесья соприкасающегося с окоемом небосвода ничего не наблюдалось. На махонистой по размаху прогалине, похоже нарочно подготовленной для встречи Богов, трава почти не росла. Земля тут была плотно укрыта рыхлыми слоями хвои, на каковой иноредь наползали тонкие извивающиеся волоконца растений и рассыпчатые зеленые мхи. Ни молодой поросли, ни кустарника, ни порушенных стволов аль веток не имелось на той поляне, однозначно место тут было расчищено нарочно для встречи.
Выйдя вслед за гомозулями и Седми, Ратша в первый миг глубоко задышал носом, все еще страшась убрать ладонь от рта, или вообще его открыть. Легкое покачивание такое, что казалось сама оземь ходит ходуном под ногами еще малость владела юношей. Но когда на него раздосадовано, как ему почудилось, взглянул Зиждитель мальчик враз взял себя в руки, и, убрав ладонь от губ, торопко качнул головой, стараясь изгнать непонятную для него слабость из тела.
– Не тряси головой, – по всему вероятию и вовсе раздраженно молвил Седми, обращаясь к нему. – Стой смирно, дыши глубоко и все пройдет.
Мальчик без промедления недвижно замер, страшась вызвать своими действиями новое недовольства Бога, да принялся, как тот и велел дышать глубоко, немного погодя и впрямь ощутив крепость в ногах да легкость в желудке. Слегка обвыкнув к месту, где оказались, Ратша огляделся и только теперь заметил, что полусферическое строение, внутри которого находилась переместившая их комната, с внешней стороны не было белым, а в тон коже Расов поблескивало золотистым сиянием. Она не стояла на оземе, а как бы малеша, верно в пол локтя не более того, парила над ней, выпуская с под своего плоского дна полупрозрачный дымящийся дымок. Вмале те жидкие испарения, касаясь стен устройства, оборачивались в малые комки и неспешно ползли к покатому навершию, там уже вроде впитываясь в саму ее макушку. Справа и слева от того строения стояли группы духов, тех самых которые прибыли для обмена и принадлежали Расам, дотоль воспитывающие детей поселения. Там было много духов, и они были не все из Лесных Полян, хотя Ратша и смог разглядеть средь них Ведогоня, тот каковой обучал детей плотническому мастерству, а рядом с ним Жердяя, того кто передавал детворе знания гончарного дела.
И юноша еще раз порадовался, что среди этих духов нет Выхованка и Батанушки… Батанушки… А все потому как за Батанушку попросила Влада, это отрок знал наверняка. Ибо когда было объявлено, что часть духов отправится на обмен, Ратша и Миронег пришли к девочке и попросили ее за своего пестуна, каковой по велению Богов должен был от них уехать. Владелина выслушав просьбу ребят, немедля выскочила из избы и также торопливо направилась к капищу, вскоре пропав в желтоватой завесе, а погодя туда направился Батанушко, вызванный Зиждителями, весьма притом недовольно зыркнувший на своих вскормленников. Погодя какое-то время дух вернулся обратно и объявил, что по решению старшего Раса Зиждителя Дивного, самолично принявшего его в капище, вместо него на обмен отправится Ведогонь. И ребятня, вельми обрадовавшись такому заступничеству Владелины и изменению повеления Богов, долго потом жалась к своему пестуну, оный по первому негодовал на них, что они-де вмешиваются в дела Зиждителей и тревожат пустыми просьбами дорогую им девочку, но после и сам стал благодушней и не раз каждого из мальчиков обнял. Отроки уже давно приметили, что просьбы Влады всегда исполняются Богами, и то касается не только чего-то большого, как к примеру поездка к энжеям, но и всего иного, даже малого… И оно, как и понятно, стало особенно проявляться после посещения Выжгарта. Однако, юница никогда по-пустому не обращалась к Богам, лишь когда это действительно зависело от их последнего слова… в основном слова Дажбы. Во всех иных случаях она разговаривала с наставниками: альвами, гомозулями, духами. И всегда до конца все выяснив, занимала ту или иную сторону, только по ей понятным причинам. Вже тогда отстаивая обиженного, али наоборот упрекая в неправильности поведения и поступков виновного. Влада была очень справедливой и потому к ней никогда не шли просить заступничества, если ощущали свою вину, оно как в противном случае могло достаться и от нее… И засим, хотя девочка никогда не жаловалась, от наставников.
Теперь же взглянув на стоящего Ведогоня, Ратша довольно улыбнулся, тем движением губ благодаря Владелину за заступничество. Або ребята уже раз пережившие расставание с Выхованком и основательно привязавшиеся к Батанушке, не могли себе представить разлуки еще и с ним.
– Ну, ты, как… Ратша? – озадаченно вопросил Двужил, стоявший как и остальные гомозули подле отрока и позади Бога.
– Все лады, – отозвался мальчик, глядя в спину Седми, где по красно-золотой материи плаща накинутого на плечи поверх золотой долгополой рубахи сквозили во всех направлениях рдяные искры. – Просто маленько голова закружилась.
Ноне не только чудным смотрелся плащ Зиждителя, вельми редко им надеваемый и схваченный на груди серебряной застежкой в виде хвойной ветки, с малыми топорщившимися в разные стороны короткими иголочками, но и венец, вроде тонкой, красной бечевки опоясывающий по коло голову, и вовсе удивительно мерцающие в левой мочке уха махие капельки бледно-синего сапфира купно усыпающие ее по окоему.
– Так бывает по первому, – проронил стоящий подле Двужила Могуч и потер пальцем кончик своего мясистого носа выглядывающего из густоты волос. – По первому мутит, а посем нет.
– Али усё время мутит и посем, – вклинился в беседу Крепыш стоящий справа от мальчика.
– А чего это за такое строение? – очень тихо так, чтобы не услышал явственно недовольный чем-то и единожды хмурый Бог, вопросил отрок и кивнул в сторону парящего устройства. – И как это мы вот так враз переместились с капища сюда?
