– Стой смирно!
Змей же не менее энергично, как дотоль стремился к стоящим, дернувшись, сдержал свой полет, зависнув в нескольких метрах от земли. Еще миг и он отвесно выровнял свои лапы и резко опустился ими на оземь, в тех местах вдавив ее да единожды войдя пальцами и когтьми в глубины почвы, словно тем самым сдерживая свое желание взвиться в небеса. И немедля тело змеи приобрело положенный ей округлый вид. Днесь явственно обрисовалось выпуклое брюшко и спина, голубизна щетинок лучисто блеснула, а после замерцали белые и красные пятна на нем. Змей положил свое мощное многометровое и в длину, и в обхвате туловище на землю, в его глазищах яро крутнулись желтые зрачки. Он сызнова широко отворил свою пасть, показав не высокие, острые зубы, и язык, выдвинувшийся самую малость вперед да живописавший из себя лестницу с широкими ступенями.
Верно, прошло и вовсе малое время, когда вельми скорой походкой из пасти змея, колеблющей зелено-бурым маревом своих глубин, выступил такой же высокий, как и Седми, Круч. Только младший Атеф, в отличие от Раса, был значительно шире в плечах. Не то, чтобы он походил на старших сынов Асила, скорее был ближе к нему, однако, как и печища Димургов, обладал мощью в плечах и крепостью, точно был всегда хорошо накормлен. Подсвечивающаяся золотым светом кожа Бога была красно-смуглой, а уплощенное лицо весьма миловидным, явственно говоря о нем как о юном создании, или по человеческим меркам отроке. На его лице, имеющем четкие линии, где лоб был более широким, чем покатый подбородок, поместился приплюснутый нос и массивно выпирающие вперед скулы. Темно-карие радужки очей смотрелись достаточно крупными, а ромбический зрачок изменял форму, переменно, то уменьшаясь, то увеличиваясь в размере. На лице Круча, отсутствовала, какая бы то ни была, растительность, а черные жесткие волосы, достигая плеч, едва заметно вились. Разделенные на два пробора волосы на концах были схвачены в хвосты, кои в свой черед завершались крупными янтарными шарами, ограничивающими их длину.
На голове Бога находился венец, проходящий по слегка вдавленному лбу широкой платиновой полосой усыпанной белыми и розовыми крупными алмазами по окоему. Справа в обод, в самый край, свисая концами и малость прикрывая ими ухо, были вставлены длинные переливающиеся всеми цветами радуги перья напоминающие птичьи, однако явно твореные из чего-то иного. Хотя на них зримо проступали тонкие плотно подогнанные друг к другу волоски, колеблющиеся по полотну, всяк миг легохонько перемещающиеся волны. Левая ушная раковина Круча по краю была украшена синими сапфирами, столь крупными, что они полностью укрывали собой кожу и казались цельной каменной полосой. Ярко зеленая рубаха, тесно прилегающая к телу, доходила до лодыжек и имела высокий, стоячий ворот, который вроде поддерживал голову младшего Атефа, он был также обильно усыпан по поверхности крупными, зелеными изумрудами, голубыми хризобериллами и желто-оранжевым янтарем. Сверху на рубаху накинутый белый плащ, проходящий подмышками рук, схватывался на груди крупным с кулак розовым алмазом, напоминающий зрачок, каковой был вставлен в серебряное око. Белые сандалии, только полностью скрывающие стопу и на три раз обмотанные серебристыми шнурами на лодыжке, находились на Боге.
Младший Атефской печищи легкой поступью сошел со ступеней лестницы, и, сделав несколько широких шагов навстречу Расу, остановился супротив него. Он по-доброму просиял старшему Богу и молвил нежным, мелодичным более походящим на детский, голосом:
– Приветствую тебя, Седми! И всех тех, кого ты привел вслед за собой!
– Ты уже нас поприветствовал, малецык, – нескрываемо тепло отозвался Седми и легохонько повел правым плечом, откуда враз скатилось несколько песчинок оставшихся от горящего кома.
Круч еще сильней расплылся улыбкой, его кожа заиграла красно-золотыми переливами так, что всякая смуглость в ней иссякла, и он довольно откликнулся:
– Значит, тебе понравилось?
– Мне то да, мой милый… А вот мальчику, каковой прибыл от людских поселений, чтобы получить дары от тебя, похоже нет! – молвил Рас и слегка отступил в бок, тем самым выставляя напоказ Ратшу.
– Нет?! – дыхнул Круч и засмеялся так нежно, словно застучал звонкой капелью давеча рожденный дождь. – А почему нет? Испугался, что ли? – Этот вопрос Атеф блистая своими карими очами, обратил уже к юноше. – Ратник с мечом на поясе и испугался моего дракона?.. А ты бы взял да срубил ему голову, верно жаждал… желал… Ратша, – миг погодя дополнил он, будто надавив своим взором на голову отрока. – Что значит твое имя?
– Ратша, это значит ратник, воин, – торопливо отозвался юноша и на этот раз его голос звучал очень четко и бодро.
– Ну, вот ратник, воин, разве он может бояться какого-то зверя… змея… дракона. Он должен никого и ничего не страшиться, преодолевать любой испуг, сомнение. Таков должен быть воин. – Круч видимо и не говорил мальчику, неотступно глазеющему на него, а просто повторил для себя, по всему вероятию то, чем еще недавно жил и дышал.
Волнение какое-то несвойственное Расам нежданно наполнило плоть Круча и он вдруг резко весь сотрясся, вроде его в один миг пробил озноб. Седми торопливо протянул в сторону стоящего Атефа руку и ласково приголубил его волосы на голове, а засим огладил щеку, на чуток задержавшись кончиками перст на бледно-алых, полных губах. Круч незамедлительно облобызал их и тем самым, несомненно, снял с себя всякое колыхание плоти и напряжение, уже много ровнее вопросив у Седми, судя по всему, дотоль выдернув всю надобную информацию из Ратши:
– А почему прибыл воин… Войвода на обмен, а не глава центрального поселения?
Рас медлительно убрал руку от лица Круча и мягко ему улыбнувшись, молвил ответ мысленно, не размыкая уст… и посылая его лишь Богу:
– Потому, мой бесценный малецык, как в главе Лесных Полян обитает лучица нашего дорогого Отца Першего. Ты ведь об этом ведаешь? Уверен, Асил, о том тебе сказывал, – нежность в голосе Седми плыла… Он однозначно относился к юному Атефу, как-то по особенному. И это не только озвучивал, но и явственно демонстрировал. – И плоть с лучицей, мой милый, отправилась, намедни, на встречу с Димургами.
– С Димургами, – проронил Круч, произнося величание печищи с трепыхание, каковое также послал мысленно, нешелохнув губами.
– Да, мой любезный Круч, с Димургами. Потому девочка и не смогла прибыть на встречу с тобой, прислав взамен своего войводу, – додышал умягчено Рас и вновь приложил теперь уже ладонь к щеке Атефа.
Круч также трепетно и плотно прислонился к руке Седми и широко, как и было дотоль, улыбнулся.
