– Одному всегда нелегко, – некстати встрял Хантер.
– Мы поможем, – не обращая на него внимания, кивнул Тезей. – Мы будем держать вместе с ним, если потребуется. Нам только надо знать, как.
Машка несколько секунд смотрела на него недоверчиво – а потом, наверное, все же поверила, потому что широко и светло улыбнулась и, хлопнув в ладоши, умчалась в прихожую. Как выяснилось, за лопаткой.
Сперва Тезей не понимал, куда они идут, потому что шли кругами. Ночь все не кончалась, хотя летние ночи коротки и давно бы пора забрезжить утру. Шли через какие-то дворы с покосившимися детскими качелями, через парк, потом опять к реке – завоняло дрожжами, за рекой что-то глухо и безнадежно взвыло. Может, химера в лесу исполняла любовную песню или, напротив, это был последний крик завязшего в реке и гибнущего чудовища. Зачернели впереди кусты шиповника – чашечки цветов были еще закрыты, но запах оставался и тонкой кисеей висел в воздухе.
Защелкала в кустах птица. В пяти шагах впереди мелькала белая пижамка, а вокруг клубилась все та же тьма. Луна уже давно скрылась за тучами, и звезд на небе не было видно. Они вновь повернули и пошли, закоулками и зигзагами, сквозь аллеи, засыпанные мусором площади и ряды одинаковых кирпичных домов. Тезей окончательно потерял представление и вдруг понял, что движется по лабиринту. Впереди пятнышком мельтешил путеводный свет, а издалека, из глубины, доносилось смрадное дыхание Минотавра. Но где его воины, где афинские бычьи плясуны – шесть лучших юношей и девушек? Рядом виднелась лишь длинная узкая тень и поблескивал ствол винтовки. Сизиф. Сизиф, вернувшийся из царства смерти, но он Тезею не помощник – он бросит любого, лишь бы выбраться самому.
– Хантер, – шепнул биолог.
Говорить громко он не мог, да и ночная тишина, жадно давясь, глотала звуки.
– Почему Вечерский назвал вас Сизифом?
За плечом хмыкнули.
– Спроси у него самого.
– Он ничего не делает просто так, – бормотал Тезей, щурясь и вглядываясь в забелевшие впереди постройки. – Никогда. У всех его поступков и слов есть значение. Значит, и это имя он дал вам не просто так. Что вы сделали, чтобы заслужить его?
– А ты? – резко отозвался охотник. – Ты что сделал? Убил Минотавра?
Тезей пожал плечами, не зная, виден ли в темноте его жест.
– Да. Я убил. Только это не помогло. Люди смертны, а Минотавр нет.
«Минотавр бессмертен, – мог бы добавить он, – потому что бессмертны боги и чудовища, а он и то, и другое. И мы движемся прямиком ему в пасть».
Но не сказал.
…Тогда, четыре с половиной года назад, осталась за спиной проходная института, откуда давно сбежали охранники. Стеклянная дверь глухо звякнула, закрываясь. Мобберы, громившие соседние здания, скрылись за углом, но Дмитрию было все равно. Отчего-то он знал, что его не тронут. Холодный воздух обжег грудь и горло – он был в одной рубашке, пальто оставил в лаборатории. Он не помнил, когда в последний раз выходил на улицу. Кажется, тогда, когда Вечерский водил его к омниевому котлу. Память вообще мешалась, путалась, и только набат в голове все нарастал. Дмитрий усмехнулся – по крайней мере, с направлением он уж точно не ошибется.
Он шагал по опустевшим улицам с заброшенной техникой, мимо обожженных домов, мимо шарахающихся редких прохожих, закутанных в тряпье, как будто шел четвертый или пятый год всемирной войны. Прошел сквозь длинную очередь за хлебом, и люди отшатнулись – словно набат, гремевший у него в голове, вырвался наружу и напугал их. Вверху кружились вороны. Пахло гарью и порохом. Снег слежался желтыми грязными полосами. Осколки кирпича и стекла усыпали проезжую часть, где торчал блокпост из двух броневиков. Дальше уже была только общага и спуск к реке. Дорогу перегораживали рогатки и бетонные плиты. У блокпоста стоял офицер в пятнистой форме и курил, прикрывая сигарету от ветра. Рядом застыли два андроида.
Дмитрий шел прямо на них, и андроиды расступились. Офицер, выронив сигарету, бросился наперерез, но что-то вдруг запульсировало, загрохотало, – наверное, началась новая атака. Небо над головой прочертили огненные полосы, взорвавшиеся за рекой венчиками невиданных цветов. Бледное лицо офицера перекосилось. Махнув рукой, он побежал к броневику. Андроиды проводили его равнодушными взглядами и цепко уставились в спину Дмитрию, но остановить его не попытались. Они что-то чувствовали. Все, зараженные генботом, должны были чувствовать, как он идет, неумолимо приближаясь к той границе, которой люди отделили себя от зверей, идет, с каждым шагом теряя разум в неумолчном реве, визге и звоне и забывая все, забывая…
– А по-моему, ты все гонишь, – лениво, с гнусавым южным акцентом протянул Хантер у него за спиной. – Ты и паука прихлопнуть не сможешь. Все вы, умники, такие – в теории готовы уничтожить целые народы ради общего блага, а на практике падаете в обморок, стоит нюхнуть выхлопа из душегубки на колесах…
– О чем вы, Хантер? – спросил Тезей, переступая через лежавший поперек дороги столб.
– О том, что вы всегда ищете исполнителей, – тихо и почему-то уже без акцента сказала темнота у него за спиной. – Какого-нибудь парнишку из народа, чтобы начинить его взрывчаткой и послать на дело вместо себя.
– Я и сам парнишка из народа, – грустно улыбнулся Тезей. – Это меня начинили взрывчаткой. Или я сам себя начинил… неважно.
– А теперь каждый раз надо колоться, чтобы обезвредить взрыватель? – усмехнулась темнота.
Тезей уже не понимал, с Хантером он говорит или сам с собой. Такое с ним случалось и раньше, особенно часто в долгие месяцы безумия. Как тогда, под Лондонским мостом, в чернильной тьме, где шелестели разбивающиеся об отмель мусорные волночки и глухо крякали выбравшиеся на ночевку из воды утки… Тогда, когда он думал, что говорит сам с собой, а потом из мрака выплыло большеглазое женское лицо, и оказалось, что он уже давно исповедуется этой чужой и равнодушной, в общем-то, девушке. Только девушка оказалась не равнодушной…
– Кажется, пришли, – коротко заметила темнота, вновь превращаясь в Хантера.
Перед ними забелела стена и черный провал проходной. Под ногами захрустело стекло, и Тезей почти рассмеялся, узнавая знакомую лестницу. Они пришли туда, откуда он ушел четыре с половиной года назад, – к дверям его собственного института.
– Лабиринт, – давясь смехом, выдохнул Тезей. – Думаешь, что добрался до конца, – и приходишь к началу.
– Кончай нести чушь, – недружелюбно буркнул Хантер.
Он уже скинул с плеча винтовку и подозрительно пялился во мрак.
