Заметив несущееся прямо на него мерзкое чудовище, Мика завопил и кинулся прочь. От охватившего его ужаса, он был не в состоянии следить за препятствиями на своем пути. В середине коридора Мика споткнулся об остов старого кресла и полетел на пол, бессильно наблюдая, как сзади налезает водянистая голова, внутри которой плавало что-то пульсирующее.
Отвращение придало ему решимости, и он пихнул кресло в сторону монстра. Репликатор ловко поймал кресло, в один момент перемолов жвалами.
Мика прополз по коридору, вытолкнул дверь головой и, оказавшись в следующем зале, захлопнул дверь. Она была не менее трех сантиметров толщиной, но это не помешало подбежавшему репликатору пробить его насквозь лапой.
Лапу усеивали короткие, но яростно шевелящиеся щупальца.
Мика завизжал, с трудом уворачиваясь от них, каждое из которых увенчивал крохотный черный рот. Он понимал, что отходить от двери нельзя, потому что стоит ему отпустить ее хоть на секунду, как репликатор вырвется на свободу, и тогда все, ему конец.
Тем временем тварь пронзила дверь другой лапой, щупальца на которой оказались длиннее, чем на первой.
Сколько же у него еще ног осталось, подумал Мика.
Внезапно он услышал тихое постукивание. Репликатор замер в неподвижности, потом рывком выдернул ноги-копья.
Мика ослабил давление на дверь, но с той ничего не случилось. Не веря в свое спасение, мальчик отпустил дверь совсем и, стараясь производить как меньше шума, а лучше вообще не производить, пополз спиной вперед.
Душа его пела, и чем дальше от двери, тем громче.
Эйфорию прервало неожиданное препятствие. Мика повернул голову и увидел у своего лица лакированные черные туфли с массивными серебряными пряжками. Такие в их банде никто не носил.
Центровых было четверо: Пьетро-Карлик, получивший кличку из-за своего почти двухметрового роста, Альберто — Феномен, парень, главной чертой которого было находить выход и выскользать из любой самой безвыходной ситуации, Ефим по кличке "Суббота" — отъявленный мокрушник, принципиально не совершавший убийства только в субботу, и верховодил всей сворой, конечно же, сам Клюге-Пика.
Была уже ночь, когда центровые подъехали к открытым воротам Обервальда.
— Может, тут их подождем, босс? — спросил Суббота. — Не люблю катакомбы.
— Тебе задницу лень оторвать! — огрызнулся Пика.
Тяжелый роллс-ройс, ведомый Ефимом, проехал в Обервальд, но сразу за воротами остановился.
— Чего опять? — возмутился Пика.
— Куда дальше ехать?
Пика выжидательно посмотрел на Альберта. Феномен заелозил, будто не имея возможности найти место на шикарном сидении для своей тощей задницы. Шмыгнул, искривив длинный острый нос.
— Это самое. Влево что ли.
— Трогай! — Пика толкнул Субботу.
Так они добрались до первой развилки, где Феномен, казалось, наугад опять указал на левый ход. Все-таки у этой лисицы был безошибочный нюх.
Ефим вел машину осторожно, опасаясь поцарапать сверкающие лаком бока. Пика предупредил, что за машину башку ему оторвет.
Они выехали на следующую развилку, и сразу увидели машину Санты.
— Мы съедим их сырыми! — воскликнул Ефим Суббота. — Слышь, босс!
— Прекрати орать, осел! — пресек вопли Пика. — Дальше чтобы ни слова!
Но не успели они выбраться, как были привлечены криками Мики. Пацан орал дуром. Бандиты замерли в нерешительности.
Про Обервальд болтали разное. Плохое место, все, кто здесь оказывался, или дуриком отсюда выходил, а чаще всего пропадал без следа.
Правда, давно это было. И Обервальд уж больше года пустует. Но никто не может дать гарантию, что здесь безопасно.
— Босс, может, это самое, смоемся? — предложил Феномен, не забыв шмыгнуть носом.
— Я тебе смоюсь! — пригрозил Пика. — Вперед, двигай батонами!
Крики Мики давали неплохой ориентир, и найти его было несложно. Бандиты шли с опаской, сняв оружие с предохранителей.
— Господи, чего ж он так орет-то! — возмутился Ефим. — Мы б его сразу замочили, на фига он туда полез!
Вскоре бандиты выбрались на "площадь звезды". Застыв полукругом словно статуи, он наблюдали, как жертва сама ползет им в руки. Мика уткнулся прямиком в лаковые штиблеты Пики.
— Торопишься куда-то? — участливо поинтересовался Клюге.
Мика шуганулся в сторону, но Карлик легко, словно пушинку встряхнул его за шкирку, что и не мудрено, в Мике тридцать килограмм, в Карлике все полтора центнера.
— Уходить отсюда надо! — взмолился Мика.
— Конечно, уйдем, — притворно вежливо согласился Пика. — Дождемся твоих дружков, всем вам глотки перережем и уйдем.
При слове "перережем" он достал из кармана острые маникюрные ножницы и стал демонстративно подравнивать ногти, покрытые нежно розовым лаком. Среди центровых давно ходили слухи, что Пика предпочитает иногда побыть женщиной.
В это время до слуха бандитов донеслись звуки, которые они довольно опрометчиво приняли за шаги приближающихся дружков Мики. Когда мальчик готов был закричать от новой волны страха, Карлик зажал ему рот, вскинул на плечо и устремился в указанный Пикой коридор.
Бандиты спрятались, но против ожидания никто не появился. Выждав немного, Пика ткнул дулом пистолета дальше по коридору. Карлик с готовностью подчинился, потому что ему стало отчего-то неудобно в сумрачном ходе, пробитое отверстие в двери давало слишком скудный свет, да и шорохи мерещились со всех сторон.
Появление помещения с колонной посредине вызвало чувство облегчения. Бандиты устремились к колонне и прислонили к ней мальчика.
— Ну что? Говори, где твои дружки! — потребовал Пика, опять доставая посверкивающие ножницы.
Чувство откровенного ужаса в глазах мальчика вызвало в нем острое наслаждение.
— Сколько и как ты будешь мучиться, зависит только от тебя, — издевательски заметил Пика, он обожал такие моменты, когда можно было вдоволь натешиться беззащитностью жертвы.
Бандиты обступили мальчика.
— Держите ему руки! — приказал Пика. — Я займусь его пальчиками! Чудесными детскими пальчиками. Я буду отстригать их по одному, потом уши, нос. После этого ты станешь просто красавчиком!
Бандиты схватили мальчика с двух сторон. Тот стал вырываться из жадных рук. Бандиты озверели и пару раз приложили ребенка о колонну. Сверху посыпалась штукатурка.
В вентиляции раздалось знакомое урчание, и Мика увидел там горящие глаза. Причем, в нескольких ходах сразу.
Мальчик пронзительно завизжал, чувствуя, как мгновенно обмокшая штанина прилипла к ноге.
— Заткнись, трус! Встреть смерть достойно! — Пика презрительно выпятил губу. — Ненавижу весь этот детский сад. Глядите, он еще и уделался. Молокосос. Зачем ты лезешь в мир взрослых дел, пацан?
