Ещё через пять лет выяснилось, что деньги, щедро выписанные на реализацию программ, утекают из кассы ООН прямо в карманы того самого международного прощелыги, его сына и двух любовниц. А островитяне ни о чём не знают, по-прежнему шаманят, ловят сютку, жарят крачек и делают посуду из панцирей крабов. А в качестве средства обмена используют сушёных голотурий.
В Совбезе ООН произошёл жуткий скандал. Сверхдержавы обвиняли друг друга в нечестности, двуличии, фашизме и волюнтаризме – в общем, искали повод подраться. Наконец, решили спросить мнение самих островитян. Престарелый лидер Индии Джавахарлал Неру лично доставил в Нью-Йорк короля Бомонзу. Тут обалдевшему королю объяснили, что от него зависят судьбы мира, для спасения которого требуется немедленно улучшить быт островитян и включить их в образовательные, медицинские и культурные программы, которые уже все оплачены. А взамен всего-то и надо, чтобы король поклялся не допускать создания на своих островах военных баз и развития военного производства, и запретил бы въезд в королевство военных или политических советников каких бы то ни было государств, кем бы они ни прикидывались, туристами или журналистами, гадалками или русалками. Короче, никаких посторонних в королевстве быть не должно. Только свои.
Король был шокирован. «Это невозможно!», – сказал он. Почему?! «Мыши», – кратко ответил он. Оказывается, в незапамятные времена в племени куроку увлекались родственными браками, в итоге люди племени выродились в летучих мышей и до сих пор живут в пещерах, как вечный пример безнравственности. Поэтому традиционно женщин завозят со стороны, отдавая взамен своих или расплачиваясь жемчугом. Если он, король, подпишет такой договор с ООН, они не смогут завозить женщин и выродятся в мышей.
– А что же делать? – растерялись дипломаты, в практике которых ничего подобного никогда не бывало.
– Добавьте, что мои подданные могут ввозить женщин, – предложил король.
– Но это лишает договор смысла! Женщины тоже могут быть военными советниками или физиками-ядерщиками, подосланными одной из сверхдержав, они нарушат баланс сил, и мир за свои деньги не получит ничего.
– Тогда добавьте, что можно ввозить женщин для использования по природному назначению.
– При вашем личном контроле, – спохватились дипломаты, памятуя, что клятву на все действия даёт сам король, а потому он и будет отвечать, если что-то произойдёт вопреки договору.
– Хорошо, напишите так, – согласился Бомонза. Они и написали. Правда, процедура, как именно он лично должен контролировать использование женщин, осталась не прописанной.
Сорок пять лет спустя, когда Боб Шилин предстал пред светлы очи короля, острова по-прежнему оставались абсолютно закрытыми для быстро глобализующегося мира, хотя все достижения мировой культуры были доступны островитянам. Поголовно грамотные, с высшим образованием, полученным в лучших университетах планеты, здоровые и весёлые, они занимались искусствами, философствовали, писали книги, часами торчали в Интернете, и… помаленьку шаманили, ловили рыбку сютку, пекли крачек на камнях, делали посуду из панцирей крабов, а в качестве денег использовали сушёных голотурий!
– Что это? – спросил король, с любопытством глядя на МиГ-21, стоящий посреди площадки перед его двухэтажным дворцом.
– Это, Ваше величество, самолёт, – почтительно сказал Боб, в свою очередь с любопытством рассматривая короля. То был мужчина в возрасте от сорока до пятидесяти лет, смуглый, как все тут, с тренированным телом и умными, проницательными глазами, в белых шортах и сандалиях. Услышав ответ Боба, он засмеялся:
– Чужеземец! Я видел, что пока твой аппарат, подобно воздушному шару, беззвучно висел над моей головой, ты осматривал окрестности. Полагаю, ты заметил вертолёт, стоящий позади моего дворца. Я сам пилотирую его. А во время учёбы в Соединённых Штатах я летал на «Сессне» и других самолётах, у меня есть международный сертификат пилота. Мне известно, что такое самолёт. Это – не самолёт. Что это?
Боб в затруднении повертел в руках лохматый стакан из кокоса с кокосовым же пивом. Потом осторожно глянул на короля:
– Трудно объяснить, Ваше величество.
– А ты попробуй, чужеземец.
Боб опять задумался. Объяснять на английском языке то, что он и на русском-то разговорном вряд ли сможет выразить, это, конечно, задачка. Сложность которой усугубляет ранг собеседника. Вертолёт он, допустим, водит, но, как известно, даже медведь способен научиться летать на вертолёте. Может, втереть ему про добрых духов, которые там… это самое… живут в машине и носят её туда-сюда? Нет. Не такой уж он дикий. В Америке учился…
– Даже не всякий физик смог бы понять, как это работает, Ваше величество, – сказал он. – Совершенно новый принцип.
– Я закончил Массачусетский технологический, – сообщил ему король и поощрительно кивнул, предлагая продолжать.
– Так вы что, физик? – тупо спросил Боб.
– В том числе. Но основное моё научное увлечение – история средневекового искусства Европы. А физика и техника, это хобби.
Боб отставил кокосовый стакан, поднял глаза к небу и туда же вздел руки. Король опять засмеялся:
– Ты ещё не знаешь, куда попал.
– Знаю! В королевство, где непослушных чужеземцев кидают крокодилам.
– Тебя напугал наш лейтенант! – воскликнул король и погрозил пальцем лейтенанту, который, сидя в отдалении, что-то отхлёбывал из стеклянной бутылочки. Лейтенант немедленно вскочил и отдал королю честь. – Не бойся, чужеземец. Ты ведь случайно к нам попал? Я очень сомневаюсь, что аппарат, летающий на основе новых принципов, послали бы сюда специально. К тому же с красными звёздами несуществующей страны. Я правильно понял, что за твоим полётом не стоит никакое государство?
– Да, я сам по себе, Ваше величество.
– Очень хорошо. Так как оно работает?
Боб, подбирая слова, стал излагать магнитную подоплёку устройства мира. Не раскрывая секретов своего мономагнитного шара, описал, как он взаимодействует с магнитным полем Земли.
– Никогда не думал, что это возможно, – удивился король Бомонза.
– А я никогда не думал, что буду объяснять суть своего открытия настоящему королю, – ответил инженер Шилин.
Король встал. Боб тоже начал подниматься, но Бомонза, мягко надавив на плечо, усадил его обратно, а сам начал прохаживаться по площадке. Пройдясь по ней два раза, он начал говорить:
– Люди по-разному понимают смысл одних и тех же слов. Возьмём ваше слово king[12]. Для европейца оно имеет вполне конкретный смысл. Это власть – тот, кто казнит и милует, организует оборону от врага и обеспечивает денежный оборот. Этим же словом дипломаты Европы и Америки назвали того, кого сочли главным на наших островах. Но ни мой отец, король Бомонза, ни дед, ни я ничего этого не делали и не делаем! Вместо денег у нас сушёные беспозвоночные, оборот которых обеспечивается человеческим трудом, а не властью. Защищаться нам не от кого, потому что мы никому не нужны. Преступности нет, ибо человек, как совершенно справедливо заметил Жан Жак Руссо, добр по природе, и если людей мало, и всем всего хватает, то никого не надо ни казнить, ни миловать. Понятно?
